Месть Клавдии Ивановны

- Кого я вижу! - ощерила рыбий рот сеятельница вечного, - Толстая ты наша! А я читаю и просто диву даюсь - и когда ты столько любовников поменять успела!

Розкино счастье сглазила мать, наградив дурацким, претенциозным именем - Розалиана, издевательски подчеркивающим и коренастость фигуры, и калмыцкие скулы, и крупный нос. Конечно, зовись Розка обыкновенно (Света, Люда, Маша, Аня), никто бы к ней не цеплялся, мало ли на свете дурнушек. А тут такой плацдарм для иронии, такая боксерская груша, такой роскошный батут - бей, прыгай - тренируй чувство юмора и красноречие. И народ изгалялся, как мог. Например, училка по ботанике, нокаутировав Розку вопросом позаковыристей, торжествующе резюмировала: "И зачем нам учиться, правда? Мы ведь итак избранницы - и роза и лиана в одном лице!" Ботаничку звали Клавдия Ивановна, и выспренность чужого имени ее оскорбляла. Пацаны резвились по-своему. На физ-ре кто-нибудь схватит за голень, и орет на весь зал, как резаный: "Розка, побрей колючки!" А остальные придурки гогочут, им палец покажи, зайдутся от хохота. Другая на месте Розки сошла бы с ума от комплексов, а она наоборот закалилась и даже выработала противоядие. "Мне можно, я роза!" - кричала она, активно работая локтями где-нибудь в школьном буфете или прогуливая школьный субботник, или отказываясь идти к доске. На что обезоруженные учителя только руками разводили.

Однако комплексы - вещь упрямая, как бы глубоко их не загоняли внутрь спасительной самоиронией, как бы искусно ни присыпали землицей забвения, они так и ждут, чтобы высунуть рыльце в самый неподходящий момент. Вот и Розка, миновав угловатую пору юности и превратившись если не в лебедя, то уж в ласточку точно, тут же выпускала колючки, натыкаясь на внимание ярких мужчин, не сомневаясь, что это розыгрыш. Она и в мужья взяла самого незаметного - безобидного Сереню, умненького инженера, молчуна. И деток родила правильных и послушных, сын - книгочей и радиолюбитель, дочка - рукодельница, и назвала их без выпендрежа - Саша и Наташа. В этом семейном болотце, где дружно радовались малому и не мечтали о звездах, исколотая собственным именем Розка, не ропща, провела бы остаток дней, если бы ... не дернула ее нечистая написать в газету рассказ.

В маленьком провинциальном городке не любили больших газет, и все поголовно выписывали районку. Когда-то, в советские времена, она звалась "Коммунист", потом последний слог сократили, и получилось интригующее "Кому?" К двадцатилетию собственного брака и послала туда Розка рассказ о любви, не сильно надеясь на публикацию. А его возьми и напечатай. В тот же день о давно утратившей популярность личности вспомнили все знакомые. Телефон звонил без перерыва, и в поздравляющих голосах своих бывших мучителей зрелая женщина не уловила издевки. Неожиданный успех так окрылил Розалиану, что она тут же уселась строчить новое произведение. Говорят же, что имя - это судьба, почему бы на ее пути, извилистом, как лиана, не появиться розам признания?

Муж по достоинству оценил сюрприз, но сделал резонное замечание: рассказ - не газетный очерк, чем смелее полет фантазии, тем интересней продукт. Зачем, к примеру, было подчеркивать, что он, Сереня - человек застенчивый и скромный? А уж тем более заострять внимание на лысинке и маленьком росте. Там, в виртуальной реальности, приятно пофорсить богатырем с роскошной шевелюрой, поиграть пудовыми кулаками. Художник - это творец, а не фотограф, он может кроить из реальности самые причудливые костюмы, и чем он смелей и непредсказумей, тем считается талантливей.

Накормив семью завтраком и отправив на работу и учебу, давно потерявшая квалификацию бухгалтера Розка поудобней устраивалась за журнальным столиком и, как ныряльщик перед прыжком, задумчиво щурилась, вдыхая волнующий запах стопки чистых листов. Ее фантазия, столько лет стреноженная навязанным матерью имиджем, нетерпеливо била копытцем, и Розка невидимыми фигурными ножницами выстригала эпизоды из жизни знакомых, выдергивала крючком нитки собственных переживаний, крошила, как капусту, застрявшие в мозгу картинки с натуры и, кинув все в чугунок, долго и тщательно мешала, прежде чем поставить в духовку воображения. Пироги получались забавные, рассказы печатали, и, судя по отзывам, приходящим в газету, находилось немало любителей, разнообразящих Розкиной стряпней свой скудный, без изысков, стол. Но однажды, зайдя в магазин, она наткнулась на ботаничку, безжалостно высушенную временем и нищетой. Проклюнувшееся, было, сострадание к старенькой тиранше из детства расцвести в благородной Розкиной душе не успело.

- Кого я вижу! - ощерила рыбий рот сеятельница вечного, - Толстая ты наша! А я читаю и просто диву даюсь - и когда ты столько любовников поменять успела! Даже в Киеве покровителя завела.

При этом старая мымра так гнусненько захихикала, что у Розки знакомо заныло под ложечкой и зачесались руки. Она не стала оправдываться, объясняя очевидное, а по старой школьной привычке выпустила колючки: "Вот такой успех у мужчин! Могла бы с вами поделиться, но нет знакомых геронтофилов!"

Следующий звоночек ждать не заставил.

- Я думала, ты мне сестра, - сказала лучшая подруга, - душу тебе доверяла, а ты меня - к позорному столбу и на всеобщее обозрение!

- О чем ты? - перепугалась Розка, - да я твоих тайн и под пытками не выдам!

- Тебя пытать не надо, - зло усмехнулась подруга. - Дай только в газете покрасоваться. Между прочим, в школе я лучше всех сочинения писала, но писательницу из себя не корчу!

Дрожащими руками Роза достала последнюю газету и перечитала рассказ. В хитросплетении разных судеб блеснула золотистая ниточка реальных переживаний - недолгий платонический роман подруги с женатым мужчиной. Господи, да разве это сенсация!? Сотни семей рушатся ежечасно из-за чьих-то измен и влюбленностей, тысячи женщин пестуют в сердце невысказанную любовь - разве это может быть узнаваемо? Но на воре и шапка горит, кому понравится стоять на подиуме обнаженным?

Не успела Розка пережить потерю лучшей подруги, как явилась из школы дочь с распухшим от рыданий носом.

- Мама, ты о чем в рассказе писала? Меня классная на перемене вызвала и давай пытать, с кем это я девственность потеряла.

Следующей жертвой стал сын.

- Ты хочешь, чтоб я техникум закончил? - спросил он мрачно, отказавшись от обеда. - Тогда думай, что пишешь, у меня сегодня вены нарколог проверял.

Напрасно Розка уверяла домашних, что умный поймет, а дураков не исправишь, ее репутация в городке стала стремительно портиться. Как-то позвонила забытая школьная приятельница:

- Слушай, давай увидимся! Я в одной классной фирме диллером работаю, так мы такое средство от импотенции потрясное продаем, закачаешься!

- А зачем оно мне? - удивилась Розка.

- Да не тебе, а твоему супругу, - понимающе заржала подруга. - Сама ж писала, что он...

Роза шмякнула трубку на рычаг и сломала шариковую ручку, но от этого легче не стало. Снять с души камень мог только ее Сереня - мудрый и спокойный. Но муж, образец пунктуальности, в этот день не спешил с работы. А когда, наконец, явился, Розка с изумлением увидела, что ее трезвенник ...назюзюкался.

- У нас какая-то... радость? - спросила она, помогая расстегнуть на куртке заевшую молнию.

Сереня искоса взглянул скорбным оленьим глазом и, даже не раздевшись, рухнул на диван. Из кармана его брюк торчала газета с Розкиным рассказом о муже-рогоносце.

Последней каплей в чаше терпения стал звонок Розкиной мамы.

- Спасибо, дочь дорогая, - похоронным голосом начала она. - Я ради тебя личной жизнью пожертвовала, а ты меня на весь город ославила как разбитную бабенку. Мне на работу стыдно ходить - все в Жэке смеются.

Мамин голос дрогнул, и Розка с ужасом услышала ее приглушенные рыдания. Это было уже слишком! Она вышла на балкон, уставилась на горизонт, изорванный терриконами, и впервые пожалела, что не курит. Вот затянуться бы сейчас горьким дымом, спрятаться в сизом коконе и вознестись над глупым, суетным миром, где так любят насмехаться над чужими недостатками и так боятся, что заметят их собственные. Но в сорок пять начинать курить поздно, не лучше ли бросить графоманию? Впрочем, есть и третий выход - сочинить что-нибудь невероятное. Чтобы раз и навсегда отбить охоту знакомым искать в рассказах Розкину жизнь. И сюжет сложился.

Новая героиня Розки, хорошая, но очень несчастливая женщина из провинции, устав от неудач и жестокости окружающих, внезапно стала почем зря мочить своих недругов и насмешников. Кому яда подсыплет, кого кухонным топориком приголубит, а потом убивается на поминках. И все это ей с рук сходило - кто ж заподозрит в мокрухе почтенную мать семейства? Редактору рассказ понравился - интригует, сказал, с перчиком, а то все - розовые сопли, любовь-морковь. И муж Сереня прочел подтекст правильно. Целый месяц Розке никто не звонил, претензий не предъявлял, не тревожил глупыми вопросами. И когда она уже торжествовала победу, ей принесли ...повестку в райотдел. Молоденький, но очень строгий оперативник впился в нее буравчиками глаз и включил повизгивающий дрелью голос:

- Надеюсь, вы в курсе, что ваша бывшая учительница по ботанике скоропостижно скончалась?

- Разве? - растерялась Розка, с ужасом чувствуя, как падает в пропасть, и ветер свистит в ушах. - Уж не хотите ли вы сказать, что это я... поднесла ей чашу с ядом?

- ...Тарелку грибного супу, - грозно поправил опер. - Мы ведь с вами знаем, что несчастная отравилась грибами. А кто ее угостил, надо еще разобраться. Говорят, она в школе над вами посмеивалась, да и недавно был от нее неприятный телефонный звонок - вы об этом своей лучшей подруге рассказывали...

© Марина КОРЕЦ

Высказать свое мнение и обсудить прочитанное вы можете в нашем Форуме