Сон в зимнюю ночь

Уже совсем стемнело. Грязь сверкала бриллиантовыми россыпями в свете фар проезжающих лимузинов. Осторожно переступая каблучками по обледенелым колдобинам, Наталья Николаевна шла домой. После трудового дня и занятий в тренажерном зале сил оставалось ровно столько, чтобы дойти, умыться и тихо умереть. Но сердце пело! Сегодня позвонил Коста. Внезапно ожившая трубка мобильника пророкотала:

- Hello! How are you, На-та-шен-ка?

Наташа не поверила своим ушам. При расставании они обменялись телефонами, но она была уверена, что Коста звонить не будет. Зачем? Все это не могло иметь будущего. Они оба прожили в браке (каждый в своем) по 14 лет и разводились не для того, чтобы начинать все сначала. Каждый вынес из своего брака-развода кучу психологических (и не только) проблем. Они жили в разных странах, Коста не знал русского языка совсем, а Наташин английский словарный запас не слишком превышал словарь дикаря из племени мумбо-юмбо. У обоих были дети, которым надо было обеспечить нормальный старт в жизни. И, конечно, Коста имел основания полагать, что Наташа просто хочет с его помощью уехать из России. О, боже, если бы он знал, как все плохо на самом деле!

Наталья Николаевна уже и не помнила, когда в последний раз кто-то называл ее Наташенькой... Когда кто-то поправлял ей подушку... И когда на сердце было так тепло и легко... И вот, примерно через две недели он приезжает в Москву! Каблучки выстукивали ритм, а сердце пело!

Здесь, в России, где на одного мужчину - хотя бы не алкоголика, приходилось по пять женщин, из которых три были принцессами существенно моложе Наташи, был единственный путь иметь "своего" мужчину - забыв о себе, жить только для него, служить ему лучше, чем это делали другие женщины, позволять мужчине делать все, что ему вздумается, и быть благодарной судьбе за то, что... Он обратил на тебя свое благосклонное внимание. На этом трудном пути с женщины довольно быстро облетали блестки, и мужчина начинал искать ей замену. Те же, кто пытался считать себя "тоже человеком", то есть периодически взбрыкивали, были, как и Наташа, одиноки. Конечно, были и исключения... Наверно... Но Наташа таких не встречала. И что, кроме социального статуса, могли дать подобные взаимоотношения? Ведь нельзя же было, в самом деле, считать при этом, что мужчина тебя любит!

На Западе все оказалось иначе. Не только в смысле отсутствия ужасающей российской нищеты и грязи, но и в смысле отношений между людьми. Люди там были спокойны и доброжелательны, они уважали себя и окружающих, и не женщины там бегали за мужчинами, а наоборот, мужчины - за женщинами. Вообще-то, Наташа поехала отдыхать (в кои-то веки вообще, а на Запад - впервые), она ужасно устала, мечтала просто выспаться, поваляться на пляже, поплавать, и чтобы никого ни надо было кормить и обстирывать, словом никаких личных планов не имела. Но получилось не совсем так.

В самолете она выпила красного вина и уснула. Проснулась, когда уже подлетали к острову. Потом - таможня, автобус, отель, и вот, наконец-то, пляж! Вечернее солнце, белый теплый песок и - море! Невероятного голубого, чуть зеленоватого, цвета у берега, и дальше, где глубоко, ярко-синее, как сапфир! Наташа задохнулась, слезы выступили на глазах. Море было чистым и прекрасным, как обещание счастья.

Хотя плаванием Наташа не занималась, видимо, занятия на тренажерах хорошо сформировали мускулатуру, и она с удивлением обнаружила, что стала хорошим пловцом. Местные называли ее "женщина-рыба". Вобщем, русалка, решила она! С не меньшим удивлением обнаружила и то, что почти все окружающие мужчины, даже те, кто был явно моложе, жаждут познакомиться. При этом они не были ни грубы, ни пошлы, ни навязчивы. Сначала Наташа уклонялась от приглашений, потом ей стало скучно одной, и с мыслью о том, что она всегда сможет сказать "нет", она пошла ужинать с хозяином лодочной станции, который любезно и уже не раз позволял ей полетать на парашюте и полихачить на скутере. За ужином Коста спрашивал, есть ли у нее муж или бой-фрэнд. Выяснив, что она уже давно одна, он удивился, видимо, хотел спросить, почему, но было не совсем удобно, он несколько секунд поколебался и сказал:

- Вы очень красивы, но Вы дистанцируетесь, поэтому мужчины боятся Вас, и ищут более легких вариантов.

Наташа была поражена, потому что это именно так и было (насчет дистанцирования), потому что он понял это без слов, просто глядя ей в глаза, потому, наконец, что он не побоялся произнести это вслух. В России, на родном языке, она не один раз пыталась объяснить себя, но безуспешно. Все казалось таким сложным! Она вдруг осознала, что не понимать было просто удобно. Некоторые вещи, будучи произнесенными вслух, уже накладывают некие моральные обязательства, поэтому мужчины предпочитали их не озвучивать, и вообще, в процессе ухаживания основным аргументом обычно бывало то, что, дескать, милая, тебе уже сорок лет, чего ты еще ждешь? Конечно, Коста не только об этом говорил, но именно эта фраза все решила для Наташи, потому что в этот момент он перестал быть чужим.

После ужина Коста отвез ее в отель, очень нежно и вкусно поцеловал и спросил:

- Ты позволишь мне пойти к тебе, или мне уезжать?

Да, тут была и бархатная звездная ночь, и вино, конечно, да, он был строен и мускулист, и целоваться он умел здорово, но если бы не эта фраза, Наташа не стала бы и пробовать, потому что была заранее уверена, что ее опять используют, и потом будет больно (она помнила об этом всегда!).

Грехопадение было упоительным. Коста оказался великолепным любовником. И он старался сделать все для Наташи и уж потом - для себя. Сначала она просто как бы отдала ему себя, но поняв, какой он, переменилась. Для российских мужчин, наверное, будет открытием, что самым сексуальным является не размер "инструмента" и даже не умение им пользоваться, а забота. Мужчина, который это понимает, получит он женщины все, что захочет, и это не забудется.

Проснувшись утром, Наташа обнаружила, что она одна в номере, на столе лежит листочек бумаги со словами "Good morning!", и что, вообще, уже не утро, а полдень, и завтрак она проспала. Приняв душ, она отправилась в кафе. Сидя за чашечкой кофе, Наташа решила, что кататься на скутере сегодня не пойдет. А вдруг Коста не хочет продолжения? Но настроение почему-то не хотело портиться. Наташа вволю поплавала, повалялась на солнце, а вернувшись в отель, опять заснула. Разбудил ее звонок телефона. Это был Коста. Я видел тебя на пляже, сказал он, почему ты не пришла на станцию, и почему вокруг тебя все время вертелись какие-то мужчины? Она посмеялась, и они отправились ужинать.

Они были вместе все дни до Наташиного отъезда, кроме одного дня, который Коста имел право провести со своими детьми. Только теперь они ночевали у Косты дома. У него был маленький, белокаменный, двухэтажный домик под розовой крышей, весь окруженный цветущими кустами. Дверь можно было не запирать, здесь не воровали.

Коста был чутким и предупредительным, и в глазах его была нежность. Выспалась ли ты, дорогая? Не голодна ли? А, может, соку? Ну, скажи, чего ты хочешь? Если вдруг небольшая тень набегала на Наташины глазки, он беспокоился: Что-то не так? Как ты себя чувствуешь? Он подкладывал в ее тарелку и уговаривал доедать, он устраивал ей подушечку поудобней, и однажды починил сломавшуюся пластмассовую детальку от ее купальника (она хотела уйти с пляжа, взять в отеле нитку с иголкой, но он справился и без них: "Только не уходи, милая!"). Каждый день и каждая ночь казались Наташе лучше предыдущих, она и не заметила, как влюбилась...

После всего пережитого она считала, что сердце ее окаменело. Ну, и хорошо, камень не болит. А тут вдруг оказалось, что это просто ледяная корка, от тепла и заботы лед растаял, и под ним обнаружилось живое и горячее сердце. Боже, как мало, в сущности, для этого понадобилось! И как мало, вообще, надо для счастья! Но дома никто не только не любил, не только не жалел, не заботился, но, кажется, даже и не уважал за то, что пользовался.

Во время отпуска, еще до того, как Наташа познакомилась с Костой, она имела еще одно весьма странное знакомство. Мужчина 37 лет, из местных, ни разу не был женат, очень хотел детей, и предлагал ей контракт фактически на суррогатное материнство. То есть он был готов платить за то, что она даст ему ребенка. Она отказалась, конечно, но запомнила. Наверное, с точки зрения западных женщин этот господин имел какие-то скрытые от Наташиного глаза дефекты, поэтому не мог создать нормальную семью. Но дело не в этом. По всему выходило, что местным мужчинам и в самом деле зачем-то (!) очень нужны и женщины, и даже дети. Вот уж, действительно, прогресс их не коснулся!

Несколько дней пролетели, и упаковывая сумки, Наташа твердила сквозь слезы: "Вот и все! Вот и все!" Возвращение домой было просто культурным шоком. Вонючий подъезд, давно ждущая ремонта "хрущевка", накопившиеся дела и проблемы на работе, мрачная, сметающая все на своем пути толпа в метро, хамство на каждом шагу, бесконечные требования и полная необязательность окружающих, зависть, когда тебе хорошо, и злорадство - когда плохо. Иногда она просыпалась ночью в полной уверенности, что она в постели Косты, и протягивала руки к нему, и лишь убедившись, что его нет, с досадой думала: "Ах, да! Я же в Москве..." Потом, уже попривыкнув к своей прежней жизни, поняла, что не забудет Косту никогда, и это не важно, если они больше не встретятся (важно, что встретились), и даже в старости, умирая, она вспомнит его, потому что он был лучшим.

Но Коста решительно не хотел укладываться в прокрустово ложе Наташиного жизненного опыта. Он приехал!

Сразу после работы Наташа поехала к нему в гостиницу. Коста ждал у входа.

- You have gone... - только и смогла выдохнуть Наташа.

- Hello, darling! Why do you ask me about gun? - кажется, слово gone (приехал) прозвучало, как gun (оружие), Коста был слегка шокирован (действительно, о чем еще может сказать женщина при встрече в этой опасной стране?).

Вот так приблизительно они и общались: с третьей попытки понимая сказанные слова, но многое - глядя глаза в глаза.

На работу Наталья Николаевна, конечно, опоздала и потом весь день пыталась не уснуть на рабочем месте. А вечером надо было заехать домой, проведать детей, дать деньги и ценные указания, и хотя бы переодеться. На четвертый день такой жизни, сидя за рабочим столом с кофе и таблетками янтарной кислоты, Наташа подумала: интересно все-таки, где я отдам концы - на работе, в транспорте или в постели с Костой? Последнее, конечно, предпочтительней, по крайней мере, смерть будет сладкой! Но, благодарение богу, это уже была пятница.

На выходные поехали в Волен. День был чудесный, снег, солнце, лыжи, потом обед и глинтвейн, а потом... Потом Наташа заснула в течение пяти минут, пока Коста был в ванной. Ей снились мать и бывший муж. Они обличали. Посмотри, до чего ты докатилась! Ты таскаешься по гостиницам с каким-то иностранцем, как проститутка! Ты, что же, думаешь, он любит тебя? Он разведен, ему нужна женщина, можно было бы ее купить, но зачем, если такую дуру, как ты, можно и бесплатно поиметь, и так далее и еще более. Она, как всегда, оправдывалась, жалко и безуспешно. Лица обличителей то приближались, увеличиваясь до невероятных размеров, пылая праведным гневом, то уплывали вдаль, запрокидываясь и презрительно хохоча. Коста разбудил ее, потому что она плакала во сне.

- Don't weep, my girlie. It's only dream, - Коста гладил ее по голове.

- Милый... Милый... - Наташа судорожно прижалась к нему.

- What is it "ми-лы-и"?

- It means "darling" or, may be, "lovely". Милый... May be...

© Татьяна ДОБРОНРАВИНА

Высказать свое мнение и обсудить прочитанное вы можете в нашем Форуме