Джамала: Я — не вкусная конфета, которая должна всем понравиться

— Джамала, это не первый ваш отбор на Евровидение. Почему опять решили участвовать спустя пять лет?

—Участие в конкурсе для меня было спонтанным решением. И где-то даже слегка неосознанным. У меня была песня, которую хотелось показать, история, которой хотелось поделиться, музыка, которая, по моему, должна быть услышана. Вот эти три момента повлияли на мое решение.

— В прошлый раз получилась некрасивая история. (Джамала заняла первое место по количеству голосовавших людей, но победу присудили Мике Ньютон, за которую было отправлено больше всего смс. Было предложено провести повторное голосование, но Джамала отказалась в нем участвовать,— ред.).

— Наверное, нам отборы устраивать нельзя. Украина не умеет проводить отборы без скандалов, к сожалению. Каждое Евровидение происходят какие-то истории. Не вспомню ни одного отбора, который бы не наделал шума. Казалось бы, конкурс — и конкурс, спели — и спели. Но каждый год это обрастает какими-то скандалами, все время всплывают какие-то коррупционные истории, цирк какой-то.

Он шел не в прямом эфире, это были съемки, которые могли продлиться с трех часов дня до шести утра. В гримерках не было ни стульев, ни чайника, ничего. А мне приходилось выходить в пять утра и петь “Smile”. И ко всему прочему в финале была такая наглая подтасовка, от которой, мне кажется, офигели все, кто смотрел это в прямом эфире.

Поэтому сейчас, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить (стучит по столу, — ред.) мне нравится, что сразу понятно, какой бал поставил каждый член жюри, что они вообще о тебе думают, как проголосовали зрители.

— То есть, прогресс налицо. Как думаете, связаны ли события в политике с конкурсом, можно сказать, что есть позитивные сдвиги в государстве и жизни людей?

— Я бы не стала проводить параллели между тем, что происходит в государстве, и на отборе на «Евровидение». Хочется верить, что в целом мы идем вперед. Сколько можно делать эти отборы на уровне девяностых годов? СТБ — молодцы, что смогли создать шоу, которое собрало такую аудиторию. Им удалось привлечь классных артистов, все выглядит профессионально: звук, свет, понятный формат. Надеюсь, что и в финале все будет также интересно и, главное, честно...

— Мне кажется, что в нашей стране роль контеста сильно преувеличена. В Европе за глаза его называют “конкурсом домохозяек”. Зачем Джамале со своим стилем, репертуаром, зрителем участвовать там, где на первом месте развлекательный и скорее поверхностный формат?

— Евровидение — это, прежде всего, огромная аудитория и большой интерес со стороны СМИ. Причем не только для артиста, но и для страны в целом. Это как ответ на вопрос: “А что в этой стране происходит в музыкальном плане? Есть вам, чем похвастаться?”

На первый взгляд может показаться, что в других странах к конкурсу относятся не так серьезно, как у нас. Но если присмотреться, оказывается, что это не совсем так.

Например, британцы традиционно не занимают на Евровидении призовых мест, но их представитель может петь песню, специально написанную для конкурса великим Эндрю Ллойд Уэббером. Франция отправляла Патрисию Каас и известного оперного певца, не помню его имени, Италия отправляла Галацци — суперизвестного джазового исполнителя.

Значит, не все так просто. Значит, не все адресовано домохозяйкам. С одной стороны, шоу рассчитано на простого слушателя, а с другой — как хозяйке хочется выйти к гостям красиво одетой, любой стране хочется выступить достойно. Все стараются выглядеть и звучать хорошо. Есть, конечно, выступления-вызовы как было с Кончитой Вурст, Лорди. Но это скорее исключения.

— А если в первую очередь говорить о вас не как о представителе страны, а как об артисте. Что для вас конкурс?

Как я уже говорила, мне очень важно показать 1944 максимально большой аудитории. Мне это важно, в первую очередь, как человеку, а потом уже как артисту. Конечно, я рассчитываю расширить свою аудиторию. Я иду на конкурс с непростой музыкой. Хоть я и поместила ее в трехминутный формат, песня отнюдь непопсовая. Интересно понаблюдать, как это будет воспринято. Я помню похожие случаи, например, как было с эстонкой, похожей на Бьорк. Ее композицию вообще сложно было назвать песней, но выступление было воспринято очень хорошо, в итоге она попала в тройку призеров.

Я не согласна с мнением, что песня для «Евровидения» обязательно должна быть веселой и легкой. Это очень примитивный подход. Песня должна быть такой, чтобы можно было представить страну в лучшем виде, не ударив  в грязь косичками. И, конечно, очень важен сам исполнитель.

Помните Lorin с техно-песней “Euphoria”? Она настолько заполнила своей энергией зал, что все простили ей дурацкую аранжировку.

Я каждый раз пою так, как будто это мое последнее выступление. И я считаю, что я могу представить Украину очень достойно. С ужасом думаю, что мне опять придется соревноваться с моими друзьями, коллегами и кумирами. Да, Сан (Sunsay) с 2005 года — мой кумир, я его обожаю, он гениальный певец. За это я ненавижу конкурсы всеми фибрами своей души. Я не думаю о том, кто мне конкурент. Я думаю лишь о том, как мне лучше спеть, как лучше передать свою эмоцию и месседж, сделать интересным визуальный ряд.

— Андрей Данилко в своем недавнем интервью сказал “у Джамалы эмоционально сильное выступление, но в Швецию собираться рано”, и там же непрозрачно намекнул, что ваше выступление — это не формат. Что скажете?

— Я — не вкусная конфета, которая должна всем понравиться. Понятно, что есть люди, которым я нравлюсь, есть те, кому я не нравлюсь.

Данилко выступал в 2007 году. Почти десять лет прошло. Музыка изменилась, ощущения изменились, запросы зрителя изменились. Тогда всем хотелось веселья и зрелищ. Сейчас, может быть, хочется эмоций и слез. Никто не знает.

Я не верю ни одному букмекеру, который делает ставки на песню-победителя. Все решит выступление в Стокгольме. Сколько было случаев, когда участнику пророчили десятое или двадцатое место, а он побеждал. Да, песня важна. Поэтому «Евровидение» и  называется “Песенным конкурсом”. Но не списывайте со счетов персоналию на сцене, энергию, эмоцию. Я бы на этом делала акцент. И у всех артистов, представленных в финале, очень сильная энергия, большая самоотдача.

Ведь он может очень сильно повлиять на результат, поставив лидеру низкий бал, а своим протеже, наоборот, максимальный.

— А почему песню назвали именно 1944?

Изначально песня была написана на украинском и называлась “Душі”. В английском тексте тоже остался этот акцент: “Don`t swallow my soul” – «не проглатывайте мою душу». Это о том, что о тысячах депортированных крымских татар не осталось и следа. Их семьи были полностью уничтожены, у них нет могил, не ни единой фотографии… Нужно всегда помнить своих предков – это то, из чего ты состоишь сегодня. Все наши проблемы и все наши достижения уходят корнями в прошлое.  

Для моей прабабушки 1944 — это год, который кардинально изменил ее жизнь, она больше никогда не стала прежней. Год, когда сотни тысяч крымских татар потеряли Крым. И их жизнь изменилась навсегда.

Некоторые говорят мне: “Джамала, пой песню о любви”.

В припеве я пою на крымскотатарском: “Я не смогла провести свою юность здесь, потому что вы забрали мой мир”. Это ли не о любви к своей земле?

Эту сумасшедшую любовь к своей родине крымские татары пронесли через десятилетия. Мой папа с самого детства был одержим идеей вернуться именно в Малореченское, откуда происходит весь наш род. Там колодец, который выкопал мой прадедушка Джамаладин. Он погиб на войне, поэтому не мог вмешаться, когда прабабушку грузили в поезд с пятью маленькими детьми.

Это страшная история. Моя прабабушка потеряла во время депортации ребенка. Я не понимаю, откуда у женщины в 23 года были силы пережить такое. Но она не только пережила, но и воспитала четырех сыновей, которые в итоге вернулись в Крым.

Мы сейчас недовольны по любому поводу. А люди переживали такое, что мы в сравнении с ними вообще не имеем права жаловаться. Я выхожу на сцену и пою о чем хочу, мне плевать на то, что скажут. Я знаю правду. Я делаю это искренне и, поверьте, мне не доставляет никакого удовольствия рассказывать в интервью в сотый раз, как прадедушка погиб, а прабабушка потеряла ребенка. Но я это делаю, потому что это моя история, это песня, которая может рассказать людям то, чего они не знали. Или не хотели знать.

Сейчас у нас большие проблемы с толерантностью и уважением, особенно у молодежи.

— Если говорить о толерантности… Sunsay. cейчас активно обсуждается его гастрольный график в России и право представлять Украину на конкурсе. Какова ваша позиция?

— Мне очень неприятно, что на него сейчас все накинулись. Он всегда много выступал в России, у него там много поклонников. Я не в праве его осуждать, хоть с моей позицией это не совпадает.  

— Но вы же не выступаете в России?

— Я не выступаю. С моим именем сразу возникает очень много ассоциаций. Я не хочу чтобы его использовали в чьих-то интересах. Зная методы, которые использует российская пропаганда, и как они умеют все перекручивать, я не хочу давать им повод для обсуждений, достаточно и того, что пишут в российской желтой прессе по поводу «1944».

У меня тоже много поклонников в России. Они тоже постоянно со мной на связи.  Четыре месяца назад вышел альбом “Подих”, они его заслушали до дыр и хотят концерты. Но я не считаю это возможным.

— Отсутствие концертов в России сильно подкосило наших артистов. И с гастролями на родине сейчас все грустно. Как у вас с концертами?

— Я выпустила альбом “Подих” в октябре, и должна была поехать в тур по Украине, но удалось дать концерты только во Львове и Киеве. Организаторам сейчас очень сложно собирать залы даже в крупных городах. Отсутствие концертов в России – вообще-то палка о двух концах. Потому что, если одна дверь закрывается — обязательно открывается другая. Я за последнее время ездила с выступать в Польшу, Армению, Грузию. Сейчас обсуждаем Латвию, например. Не знаю, были бы эти концерты, если бы мы по-прежнему выступали в России.

— В соцсетях вы в основном все про работу, про концерты, про Евровидение. А как вы отдыхаете, есть какое-то увлечение?

— Я люблю путешествовать. Вот недавно была на Шри-Ланке, причем ездила туда одна. Я много плавала, читала, слушала музыку, посещала разные интересные места. Я обожаю слонов, восемь часов ехала на машине, чтобы увидеться с ними, попасть в город слонов.

Я завишу от Солнца. Мне не хватает его в холодное время года, хотя все самые лучшие по оценкам слушателей песни, “Заплуталась”, “Подих”, “Очима” были написаны именно зимой. Наверное, от тоски.

Кино — это еще одна моя страсть. Особенно после того, как сама снялась в фильме, я еще больше прониклась темой кинематографа. И сейчас я совсем по-другому смотрю фильмы. Я теперь не просто оцениваю игру актеров, а смотрю на их совместную работу с режиссерами. Я прямо вижу, как меняется та или иная актриса у правильного режиссера. Взять Кирстен Данст. У нее никогда не было плохих ролей. Но как она раскрылась в “Меланхолии” или сериале “Фарго”. Пенелопу Крус я обожаю только в фильмах Альмодовара. Во всех остальных, мне кажется, будто она не доиграла.

Спортом я особо не увлекаюсь, к сожалению: в спортзале кружится голова, для йоги я, похоже, еще не нашла своего инструктора. Дома зарядку делаю, разве что.

— Что еще делаете ради внешности?

— Могу маску сделать раз в неделю, нанести кокосовое масло на волосы. Я не салонный человек, не сижу там часами. Очень люблю тайский массаж. Он дает мне силы. Когда чувствую, что устала, я иду к таечкам, они меня спасают.

— А образ. Лично подбираете концертные и повседневные наряды?

— Что касается жизни и сценических образов, в большинстве случаев я занимаюсь этим сама. Например, мой наряд для полуфинала Евровидения - мы вместе с дизайнерами LAKE искали ткань, вместе все подбирали и придумывали.

Правда, мне кажется, я переборщила со строгостью в первом полуфинале. Поэтому в финале образ будет кардинально другим. Хотелось быть строгой, но черный и фиолетовый цвета придали какой-то жесткости. А мне бы хотелось, чтоб после моего выступления у людей осталась надежда. Надежда на то, что все-таки мы можем что-то изменить.

Что касается съемок в журналах, там, конечно, работают стилисты. Но они присылают мне референсы или фотографии конкретных нарядов. Все украинские дизайнеры со мной на связи, я всегда могу позвонить или написать в фейсбук: “Мне нужны туфли от того, а платье от того”. Из мировых брендов люблю Valentino, Adolfo Dominguez и DELPOZO.

У меня все происходит интуитивно. Например, куплю каких-то аксессуаров в Европе, они могут лежать пару лет, а потом наступает подходящий день и я говорю: “О, ты, иди сюда”.

Я люблю переделывать вещи и не считаю, что платье можно надеть только один раз. Если мне в этой вещи комфортно, я могу надевать ее сколько угодно. Мне кажется неправильным выбрасывать столько денег на что-то, что ты будешь использовать пару часов.

Если вещь свое отживает, я ее отдаю или продаю на благотворительных аукционах.. Папа меня учил, что нельзя оставлять еду на тарелке и нельзя накапливать вещи, которыми ты не пользуешься. Это неправильно по отношению к людям, которые мало что могут себе позволить. Если ты можешь им помочь, то это твой долг. У меня есть группа в фейсбуке - “Платья за мир”, там фаны могут за 500 гривен купить платье, которое стоило полторы тысячи долларов. Специально назначаю такие цены, чтоб люди могли купить.

Я переживаю на счет того, что я сделала для других людей. Есть у меня такой пунктик — постоянно стремлюсь делать больше. Мне все время кажется, что я делаю недостаточно. Я, конечно, не Анджелина Джоли, у меня нет никаких фондов. Но мне очень хочется помогать другим.

— Последний вопрос вы, можно сказать предугадали. Во всех интервью я обычно спрашиваю своих визави: если бы снимался фильм о вас, что это был бы за жанр, кто бы его снимал и какая актриса бы вас сыграла?

— Ух ты, классный вопрос. А пусть обо мне снимет фильм Уэс Андерсон, а меня сыграет Натали Портман или Кира Найтли.

— Это была бы комедия?

— Это была бы комедия, но у Андерсена все комедии такие, что хочется плакать.

В конце беседы Джамала повернула голову и увидела на экране сюжет документальной передачи об освобождении одной из восточноевропейских стран от фашистов. Крупным планом был показан монумент с надписью “1944”.

Мы переглянулись и решили, что это знак.

Фото: Ольга Туча