Зеленопілля. «Нас знову обстріляли. Тут страшно. Моліться за нас»

Зеленополье… Для меня это не просто название населенного пункта. Это – моя боль. За две недели до событий 11 июля, о которых впоследствии узнал весь мир, я познакомилась с мамой одного из курсантов Оршанского учебного центра Государственной пограничной службы. Ребятам нужна была моральная и материальная поддержка, мы организовали для них посылки с тем, чему всегда рады на передовой – сигареты, сгущенка, карематы, форма и пр. Так и завязались наши теплые отношения.

Пятница 11 июля стала для меня воистину черной. Это моих мальчиков накрыло «Ð“Ñ€Ð°Ð´Ð°Ð¼Ð¸», это от них не было вестей целый день, это их мамы кричали мне в трубку: «Ð¯ не хочу жить!». Очень тяжело читать новости и не знать ничего о тех пацанах, у которых спрашивала, какой размер берцев им покупать, какие сигареты любят. Страшна тишина и ожидание – ни звонка, ни смс. Только вечером мы узнали, что наши мальчики остались живы. Они чудом уцелели в том пекле. У них был разгромлен генератор, запасы воды и продовольствия, сгорели палатки… Но не это угнетало – на их глазах погибли товарищи.

В субботу мамы, жены и близкие пограничников из Оршанца приняли решение ехать в Киев к руководству Государственной пограничной службы Украины. Я тоже решила пойти на эту встречу, так как вопросов к руководству было много. Я – не мама и не родственник, но я имею право знать, кто виноват в том, что мои соотечественники должны хоронить своих сыновей. И я хочу знать, что предпринимается руководством Пограничной службы для их спасения.

Нас принял первый заместитель главы Государственной пограничной службы Украины Шишолин Павел Анатольевич. Первым и основным вопросом к нему был вопрос целесообразности нахождения военнослужащих в зоне досягаемости ракетных установок. Как может двадцатилетний курсант противостоять реактивной системе залпового огня? Почему не было данных разведки о том, что такая ситуация возможна? Когда будет проведена ротация?

Генерал-полковник старался сдерживать натиск и отвечал на поставленные вопросы прямо. Но по вопросу ротации ответ был однозначный: заменить некем. «Ð–дите, до конца месяца будет замена», - таким был его ответ. А как ждать? Никто из близких и самих военнослужащих не отрицает своего долга защищать страну. Они осознанно выбирали профессию и готовы исполнять свой долг. Но в моем представлении «ÑÐ»ÑƒÐ¶Ð¸Ñ‚ÑŒ» и «Ð±Ñ‹Ñ‚ÑŒ пушечным мясом» – это два разных понятия.

Все мы видели жуткие кадры из Зеленополья – разгромленные БТРы, догорающая техника… Все мы видели, что лагерь сил АТО, с которыми пограничники совместно несли службу, находился в чистом поле. Возможно в понимании руководства Погрансужбы Украины, Генштаба – это стратегически важный кусок поля, но у меня на этот счет свое мнение. Генерал много говорил о проблемах, с которыми он сталкивается каждый день: организация судмедэкспертизы, похорон, транспортировка тел погибших, а я думала о другом. Почему руководитель такого уровня должен решать подобные задачи? В моей голове крутился стих, который попался мне на глаза накануне в статусе соцсети одного из ребят: «Ð›ÑŽÐ±Ð¸Ñ‚е нас, пока мы живы. Слезами мертвых не поднять». Думать нужно о живых, тогда меньше проблем будет с мертвыми. Об этом прямо сказали Павлу Анатольевичу родственники пограничников. Было много эмоций, но не было результата. Было много вопросов, но ответ так и не был получен.

У меня, как у человека, который столкнулся с проблемами ребят, был ряд вопросов о материальном обеспечении военнослужащих. Почему родители вынуждены собирать деньги на кевларовые каски и форму, на берцы и карематы? Ведь у них изначально не было нормального материального обеспечения. На Луганщине долгое время шли дожди и форма промокла, просушить ее было невозможно. В таких непростых условиях они несли службу. Генерал очень удивился подобным замечаниям и порекомендовал мне отправить письменный запрос, на который он ответит «Ð¿Ð¾ закону»… А кто ответит по закону за гибель молодых ребят, курсантов?

Сейчас все эти вопросы отошли на второй план, но вопрос целесообразности нахождения пограничников в этом месте так и остается открытым. Есть разные мнения на этот счет, но я соглашусь с тем, что разместить лагерь в чистом поле было глупостью. Или преступной халатностью.

Мы не можем вернуть погибших, но мы можем спасти живых. Тех живых, которые сейчас экономят воду и стараются продержаться до прибытия подкрепления или смены. А ее нет. И, судя по словам генерала Шишолина, и не будет.

Черкассы сегодня прощались с погибшими, вдовы и матери рыдали… А я продолжаю получать смс от пацанов, которые все еще ждут подмогу.  Ждут и верят, что там «Ð½Ð°Ð²ÐµÑ€Ñ…Ñƒ», в высоких кабинетах о них кто-то помнит. Они пишут: «ÐÐ°Ñ опять обстреляли. Здесь страшно. Молитесь за нас».

Знать бы, кому именно «Ð½Ð°Ð²ÐµÑ€Ñ…Ñƒ» переслать такую смс…

P. S.  20:46  последний звонок от моих мальчиков. Крик о помощи. «ÐÐ°Ð¼ не хватает тяжелого вооружения. Нужна замена сгоревшей технике! Помогите!»