Информационная сеть города Лебедин - Новости: День Победы
Главная
Статьи
Файлы
Фотогалерея
Объявления
Телефонный справочник
История города
РАДИО
Контакты
Навігація
ГОЛОВНА ( HOME )
СТАТТІ ( ARTICLE )
ФОТОГАЛЕРЕЯ ( PHOTO )
ВІДЕО ( VIDEO )
ФОРУМ МІСТА
ДОВІДКА
ГОРОСКОП
ССЫЛКИ
ХУДОЖНЯ ГАЛЕРЕЯ
ГОСТЬОВА КНИГА
ПРИЙМАЛЬНЯ
ПРОЕКТИ МІСТА
РАДІО
МАГАЗИНИ та ПОСЛУГИ
ДОШКА ОБ'ЯВ
І Г Р И
СТОРІНКА СПОЖИВАЧА
СВЯТА
ПОШУК ПО САЙТУ
КАРТА САЙТУ
НАЛОГОВА ПОВІДОМЛЯЄ
ПОГОДА
ПОПОЛНЕНИЕ СЧЕТА
Цены и порядок размещения рекламы
ФАЙЛЫ
ПРИЙМАЛЬНЯ ГОЛОВИ
ВИ ЗАПИТУЄТЕ - ГОЛОВА ВІДПОВІДАЄ
ІНТЕРНЕТ-ПРИМАЛЬНЯ
Последние комментарии
Новости Пусть вам дорогу делаю... Краще б Влад Бухарєв з... Насчет дорог, отдельну... Кто то давно сказал, ч... Да при чём тут пиво? Д... Статьи Наконец дошли руки у м... де можна купити книжки5 Уважаемый господин Лоб... Написано в тему каждый... +10 ;) Фото Интересно, помнят-ли л... 24 августа с.г. в 17.0... На Троицу лебедин свет... [center]
[img]http:... Wow I must cnoesfs you... Страницы zdelaite vesnoi esli v... Приват-банк моментальн... добавьте еще кекс фм и... Не работает ЮморФМ.
М... КРАСИВО
Оплата мобильного счета
Пополнить счет мобильника прямо сейчас :
До Вашої уваги :
Радио он-лайн
ИГРЫ
Гороскоп на сегодня
Начните день с просмотра своего гороскопа и неприятных сюрпризов станет меньше
День Победы
Элла Ольха
Дорогой и любимой бабушке, Ольховик Марии Герасимовне, посвящаю.
МАРУСЯ И ЕЁ КОМАНДА ( Невыдуманная история)
Сероглазая ладненькая Маруся, молодуха тридцати шести лет от роду, без памяти любила своего мужа Филиппа, рослого красавца и знаменитого штукатура-маляра во всём городе. Жили дружно, не ссорились, вели нехитрое хозяйство и растили двоих детей: четырёхлетнюю Тамарочку – егозу-срекозу и десятилетнего Павлика спокойного и уравновешенного мальчика.
Два года назад Маруся и Филипп закончили строительство своего дома. Сколько было радости! С какой любовью супруги обставляли и украшали свой дом. Сколько в нём прожито светлых и радостных дней! Филипп любил возвращаться с работы домой. Вечер. Дети щебечут возле отца, сообщая нехитрые новости дня. Маруся накрывает стол: вышитая скатёрка, аромат пирогов с картошкой, дымящийся борщ в горшке, приготовленный по особому рецепту, который знала только Маруся.
Вот оно – простое человеческое счастье. Оборвалось. В одно мгновенье оборвалось. В то воскресное утро 1941года, 22июня….
Солнце светило ярко, обещая погожий жаркий день. Дети находились в радостном возбуждении, их обещали повести на озеро. Маруся хлопотала у плиты, стараясь в воскресный день накормить семью повкусней. Филипп возился во дворе, готовился к сенокосу. - Война!.. Война!.. – страшным воплем разнеслось по улице. Новость мгновенно облетела весь город, разделив жизнь на две половины: «до» и «после». Филипп добровольцем ушёл на фронт, не стал ждать повестки. Да разве он мог поступить иначе? Нет, не мог. Многие не могли. Вокзал. Эшелоны. Толпы людей. Только уезжающие и провожающие. Маруся и Филипп стояли в людском потоке, ничего не замечая вокруг. Старались насмотреться друг на друга, запомнить каждую чёрточку на родном лице. - Я буду ждать. Я буду ждать, - как молитву твердила Маруся. - Я вернусь. Я вернусь, - эхом вторил Филипп. Сколько было сказано этих простых, незаменимых слов при расставаниях…
Маруся голосила в огороде, чтобы не слышали дети и соседи, упав в кусты молодого картофеля. От бессилия и ярости сгребала в кулаки землю-матушку, тыкалась в неё всем лицом, заглушая рвущийся наружу крик, рассказывала ей, родимой, какое горе горькое пришло, зашагало по всей стране, застучало в каждый дом…. Накричавшись и наплакавшись вволю, Маруся ополоснула лицо холодной водой из кадки, подошла незаметно к дому, со стороны огорода и оторопела… Здесь собрались все женщины с её улицы: беременная Параска с четырьмя детьми, косая Ксюша с дочкой, Дунька с грудным Ванькой, Катерина с дочкой, Галька с двумя дочками, Маня, сестра Филиппа, в окружении троих детей…. Да разве всех перечислишь. Маруся подошла, молча опустилась на крыльцо. Женщины мигом обступили её. Помолчали. Потом все разом заговорили, по-бабьи запричитали: - Маруся, что делать? - Как жить, Господи? - Что с нами будет? Бедные наши деточки! Параска голосила с надрывом, раскачиваясь из стороны в сторону, не выпуская из рук свой огромный живот: - Ой, куда мне бедной, несчастной податься-я-я…? К кому голову горемычную приклони-и-ить…? Деточки мои обездоленные-е-е... Ванечка, родненький, на кого же ты меня покинул и деточек наши-и-их? - Тихо, девоньки! Параска, прекрати выть, не одной тебе тошно! – неожиданно, что есть мочи, крикнула Маруся, обвела присутствующих долгим взглядом и ловко вскочила на крыльцо, оказавшись выше всех подруг. - Выстоим, девоньки! Выживем, бабоньки! Нашим мужикам в окопах разве легко? А нам? Нам в куче держаться надо. Только так выжить можно.
Надо заметить, что все женщины, собравшиеся возле Марусиного дома в тот роковой день, знали друг друга с детства. Вместе росли, выходили замуж, рожали детей. И так уж повелось, что неугомонная бойкая Маруся, с самого детства была авторитетом у других: нужен совет – к Марусе, заболел ребёнок – к Марусе, поссорились с мужем – к Марусе, не подходит тесто - к Марусе…. Неудивительно, что Маруся стала негласным командиром уличной команды женщин. А между тем, немцы каждый день бомбили город. Среди населения началась паника. Многие эвакуировались. Опять все собрались у знакомого крыльца, спрашивать совета у своей командирши: - Девоньки, эвакуируйтесь кто может. Немец близко. Скоро весь город будет под ним. Тогда небо с овчинку покажется. - А ты, Маруся? - спросило несколько голосов сразу. - Я? – Маруся на мгновение задумалась. – Я буду здесь. Как я брошу свой дом? Разграбят ведь. Что я Филиппу скажу, когда он домой вернётся? А он вернётся, обязательно вернётся! Думали недолго… Остались все. В августе 1941года, фашисты заняли город. Потянулись день за днём… два долгих года оккупации. И ни одной весточки от Филиппа. Ну, разве можно было пережить это тяжёлое время, горюя и плача? Нет! Не из тех были Маруся и её команда! Сколько раз эти удивительные женщины выходили из безвыходных ситуаций, благодаря оптимизму, юмору и… бесконечной вере в победу.
А немец, не переставая, бомбил город. Железнодорожная станция, хлебозавод, маслозавод, швейная фабрика, фабрика фурнитуры - всё оказалось брошенным, бесхозным. Маруся собрала свою команду: - Девоньки, надо запастись, чем можно. Смотрите, что творится. Немец все равно всё добро по миру пустит. Ещё неизвестно, что нас ждёт. Женщины согласно закивали. Раньше они гордились, тем, что у них в городе была налажена промышленность. Многие считали родными заводы и фабрики. А теперь…. Маруся продолжала: - Берите тележки: одну на двоих и в дорогу. Она быстро распределила, кто куда едет. Добычу: соль, зерно, муку, крупы, спички, иголки, ткань, пуговицы спрятали в надёжном месте. Женщины не решились бы сами на такие действия, без команды Маруси - это было очень опасно, но впереди ждала неизвестность… Тогда они ещё не знали, что припрятанное добро спасёт жизнь им и детям. Чтобы не впадать в панику и не думать о плохом, трудились с утра до вечера. Маруся организовала что-то вроде детского сада. Всех малышей сводили в дом побольше и оставляли с ними дежурную женщину. В городе участились несчастные случаи: дети подрывались на снарядах, попадали в руки озверелым немцам. Стоял сентябрь. Люди убирали огороды, делали какие-никакие припасы на зиму, заготавливали в ближнем лесу дрова и сосновые колючки. Маруся тащила по пыльной дороге тележку с дровами и корзинку с грибами. На этой улице она знала всех. Вдруг её внимание привлёк крик женщины. Повернув голову на шум, увидела знакомую Варвару, распятием, стоявшую у дверного проёма своей хаты. Заслонив собой путь, цепляясь руками за косяки, не пуская напиравших немцев в дом, она кричала на всю улицу: - Жить в моём доме? Не дождётесь, сукины дети! Не пущу! На моей кровати спать? За моим столом жрать!? - женщина бесстрашно отталкивала наглого немца. Короткая автоматная очередь решила всё. Варвара тихо осела на родное крыльцо, инстинктивно, зажав смертельную рану двумя руками. Маруся, что было сил, рванула домой. Не помнила, как дотащила тяжёлую тележку и корзинку, бросила всё во дворе. Она бежала от Параски к Дуньке, от Маньки к Гальке, по дороге созывая остальных женщин. Собрав всех, на одном дыхании выпалила: - Немцы по домам на постой расселяются. Принимайте, не раздумывайте. - Ты, что, Маруська, белены объелась? Чтобы я с немцами под одной крышей жила? – Катерина, сузив глаза, пошла на Марусю с кулаками, не веря своим ушам. - Варвару на моих глазах расстреляли за то, что в дом не пустила. Хотите жить и детей сохранить, слушайте, что говорю, - она без сил опустилась на землю и горько заплакала. Катерина замерла. Женщины переглянулись: «Выбора не было». В тот же день у Маруси поселились два немца.
Беда не приходит одна. Через несколько дней прибежала из города до смерти перепуганная Маня: - Бабоньки, знакомый полицай шепнул, что завтра облава будет, никуда не ходите и другим не велите. В Германию погонят на работу, и повестки пришлют, кто не явится – расстрел. Повестки не заставили себя ждать. Правда, пришло всего две: Марусе и Катерине. В них сообщалось, что на следующий день надо с вещами явиться в комендатуру. - Врач нас будет смотреть. Говорят, некоторых бракует, - печально сказала Катерина и тут же добавила. – Маруся, нас не забракуют. Мы с тобой две кобылы, хоть в воз запрягай. - Врач, говоришь, будет смотреть? – задумчиво спросила Маруся, но через минуту знала, что делать… Она бежала к знаменитому городскому знахарю Корчану, известному в городе человеку, надеясь на его помощь, как на чудо Господне. Многих людей спас он от тяжких болезней. Это был крепкий коренастый дед лет семидесяти, ворчливый и непредсказуемый. На одних больных кричал, обзывал последними словами, но лечил. Других и вовсе отказывался принимать. Его боялись, не знали, каким боком и подступиться. К нему не каждого и пускали. Страждущих встречала шустрая бабка, долго расспрашивала, что, да как. Разузнав о посетителе, шла к самому Корчану с докладом. Иногда она выносила какую-то мазь и вручала болящему со словами: «Это тебе поможет. Иди с Богом». И помогало… Маруся влетела в дом к грозному деду, не думая о последствиях, с силой отстранила шуструю бабку. Та даже охнуть не успела, только испугано перекрестилась, такого непочтения к своему хозяину за всё служение не припоминала. - Чего несёшься, очумелая? – грозно сказал Корчан, в упор глянул на Марусю и добавил. – Дура! Старик сидел за огромным столом и перебирал какие-то травы. Вид у него и правда был грозный: кустистые брови нависали над глазами, седые волосы густой копной обрамляли широкое лицо, которое наполовину скрывала серебристая длинная борода. - Я дура? Сам дурак коли с людьми так говоришь, - выпалила Маруся и тут же прикусила язык, жалея о сказанном, но отступать было поздно. Корчан оторвался от своего занятия и удивлённо посмотрел на женщину, таких храбрых он встречал редко. Маруся стояла перед ним раскрасневшаяся, запыхавшаяся, глаза сверкали решительным огнём. Видно было, что она не отступит. Корчан вдруг громко крякнул и разразился безудержным смехом. - Ты вроде не больная, что тебя привело ко мне? - спросил знахарь, вытирая слёзы. До слёз он редко смеялся, а это многого стоило. Маруся, быстро оценив ситуацию, рассказала всё, как есть: - В Германию нас с подругой завтра угоняют, а у нас дети. Нам заболеть надо, чтоб не взяли, забраковали. Корчан на этот раз, тяжко вздохнул: - С такой просьбой ко мне не приходил ещё никто. Но я тебя понимаю. Он встал и нервно заходил по комнате: - Не знаю, не знаю, что тебе, бабонька, сказать. Ну, как я могу тебе напасть сделать? Грех, же какой! Маруся нашлась быстро: Так вы меня потом и вылечите, чтоб грех на душу не брать. - Эх, ты какая!... Больно будет… Сама справишься? Здесь нельзя. Надо дома, чтоб никто не видел. -Я справлюсь. Вот только Катерина сильная трусиха. Не знаю как она?- засомневалась Маруся насчёт подруги. - Ладно, и ей совет дам. Один раз пройдёт, а там видно будет, - сказал знахарь и поведал Марусе о том, что надо делать. Снабдил её мазью, травами и пузырьком с микстурой, заставив повторить последовательность действий. Дома Маруся дала напутствие Катерине, уложила детей спать, приготовила бритву, бинты и…. известь. Выпила залпом стакан водки. Зажала в зубах ложку, чтобы не крикнуть. Полоснула бритвой ногу в нескольких местах, как учил Корчан, посыпала раны известью. Кровь стекала по ноге, впитываясь в известь. Казалось, сердце остановится от адской боли. Смазала раны мазью и провалилась в тяжёлое забытьё. Наутро вся конечность сильно распухла, через бинты сочилась бурая жидкость. Нога болела, но не так сильно, как вчера. Девчата, увидав Марусину ногу, заохали, запричитали. - Как же ты пойдёшь, Маруся? - спросила Параска. - А я не пойду. Вы меня, как тяжелобольную, на повозке повезёте, - уточнила Маруся. Марусю уже с шутками и прибаутками погрузили на повозку и повезли. Всем было ясно, что такую калеку на работу в Германию не пошлют. Рядом семенила Катерина. Она всерьёз волновалась, у неё все части тела были целые и невредимые и никаких увечий в ближайшее время не предполагалось. - Маруся, а я как же? – шёпотом спросила, наклонившись. - Ты всё сделала, как я велела? Лекарство после еды выпила? – уточнила Маруся. - Всё сделала, как велела. Только ничего не происходит, - волновалась Катерина. - Не переживай, лишь бы преждевременно всё не началось, - успокоила подругу Маруся. У комендатуры Маруся слезла с повозки, подругам велела отойти и ждать. Катерина обхватила больную за талию и помогла войти в здание. Там было полно женщин, они обречено стояли у стен, ждали очереди. Вызывали по одной. Подруги пристроились в хвост очереди. Вдруг Катерина побледнела: - Маруся, мне плохо, я выйду. - Стой, - Маруся крепко схватила её за рукав блузки. - Ой, не могу. Живот крутит. И, и тошнит сильно. Пусти, выйду. Стыд какой! - Катерина то хваталась за живот, то двумя руками зажимала рот, стараясь удержать, рвущееся наружу содержимое желудка. «Слава Богу и Корчану! Началось когда надо», - радостно подумала Маруся. - Стой! Тебе говорю, - шептала она, удерживая Катерину мёртвой хваткой, а сама повернула к ожидающим голову и громко произнесла: - «А то пан полицай подумает, что ты симулируешь». Стоявшие в очереди женщины, невольно стали наблюдать за происходящим. Катерина бледная и трясущаяся, прижалась к стенке. Её лицо на глазах у всех стало приобретать землисто-зелёный цвет. Первый приступ рвоты заставил Катерину согнуться пополам и выдать содержимое желудка, куда Бог пошлёт. Стоящие рядом женщины стали бледнеть, у некоторых тоже начались нехорошие позывы. Катерина же разошлась во всю, забыв о приличиях, она посылала «приветы» направо и налево. В перерывах между приступами рвоты, она громко подвывала и хваталась за живот. Несколько, очень впечатлительных, женщин стошнило за компанию. На шум выскочил врач и немецкий офицер. И тут Маруся произнесла: - Тиф или холера, все признаки налицо. Что здесь началось! Перепуганные немцы стали выталкивать из здания всех подряд, крича отрывистые команды на немецком языке. Не прошло и минуты, как ошарашенные женщины очутились на улице, разбегаясь кто куда… …А Марусю благополучно катили домой верные подруги, толком не понявшие, что же произошло там, в комендатуре? Рядом бежала Катерина. Опорожнив кишечник и желудок когда надо и где надо, она чувствовала себя прекрасно. Только очутившись у себя дома в безопасности, до неё дошло, чем напоила её Маруся, и что с ней было. Она наспех привела себя в порядок и рванула к подруге выяснять отношения. Вот так позор! Как она могла с ней так поступить? Хотя бы предупредила. Дома у Маруси были все свои и несколько незнакомых женщин. Увидев Катерину, они бросились благодарить её за то, что спасла их от Германии. - Могла бы и предупредить. Подруга, называется, - уже без злости сказала Катерина. Маруся обняла Катерину, еле сдерживая хохот: - Тогда бы ты так естественно не сыграла роль и точно попала бы в Германию. Это правда, и Катерина принялась хохотать вместе со всеми. А ногу Марусе знахарь вылечил быстро, правда, шрамы остались на всю жизнь, но это ерунда.
Город бомбили и свои и немцы. Параска вот-вот должна была разрешиться от бремени. Ей поручили чистить и сушить грибы. С детьми осталась Маня. Остальные трудились кто где. В каждом доме оборудовали под бомбоубежище обыкновенный погреб. Там находились тёплые вещи, еда, вода да керосиновая лампа, иногда сидеть приходилось долго. Маруся старалась не оставлять в эти дни Параску одну надолго. Заслышав угрожающий гул самолётов, кинулась к дому подруги. За детей не волновалась, у Мани был надёжный погреб, и та знала, что нужно делать в таких случаях. Подоспела вовремя. У Параски начались схватки. Она подпирала стену дома и протяжно стонала. - Скорее в погреб! – Маруся подтолкнула женщину в сторону подвала. О том, чтобы позвать на помощь врача или акушерку, не могло быть и речи. В городской больнице разместился немецкий госпиталь, медперсонал эвакуировался с армией. Была старая бабка-повитуха, но попробуй её сейчас найти где-нибудь. Маруся почти втащила Параску в погреб, уложила на старый матрац, зажгла керосиновую лампу, всё время подбадривая: - Всё хорошо, всё будет хорошо. Давай, Парасочка, тужься. - Маруся, а ты роды когда-нибудь принимала? – подала слабый голос роженица. -А как же один раз принимала, - уверенно сказала Маруся. - У кого-о-о! О-о-о! - протяжно закричала Параска.. - У коровы нашей, Зорьки, - успокоила её Маруся. - О! А-а-а-а…. – тихонько завыла Параска. Маруся хлопотала возле подруги, успокаивала, покрикивала для порядка. Разве могла она признаться ей, что боялась до обморочного состояния: за Параску, за ребёнка. Боялась, что может, что-то неправильно сделать и навредить. У неё тряслись руки и ноги, а желудок сводило судорогой от сильного нервного напряжения. Параска разродилась мёртвым ребёнком, но здесь не было Марусиной вины. Её действия были верными. Ребёночка похоронили, поплакали над могилкой, помянули. За всю войну это была единственная потеря среди детей. Всех сохранила Марусина женская команда: никто не умер от голода, не пострадал от несчастных случаев, которых хватало в то лихое время, всех выходили во время болезней.
Пришла первая военная зима. Собирались в одном доме: рукодельничали, пели песни. Маруся и тут никому скучать не давала - придумывала нехитрые развлечения для детей, рассказывала сказки, интересные истории. Она была малограмотной. Писать не умела, но печатное письмо освоила в совершенстве. До войны в свободное время читала запоем, было что порассказать. Но сказками сыт, не будешь. Начались проблемы с продовольствием. Все думали- гадали, как детей прокормить, как выжить? Как-то Маруся пришла с рынка довольная и возбуждённая, собрала свою команду: - Девоньки, мы спасены! Завтра суббота, едем в Михайловку (село). Будем соль, ткань, иголки, спички на продукты менять. - А где мы всё это возьмём? - спросила нерасторопная Галька. Остальные быстро вспомнили о своих запасах, сделанных осенью. - Маруся, ведь до Михайловки 30 километров, - уточнила Ксюша. - Другого выхода у нас нет, - сказала, как отрезала Маруся. … Каждую субботу загружали санки припасами, одевались теплее, и друг за другом тащили поклажу самыми безлюдными местами, чтобы немцу на глаза не попадаться. Так у них наладилась связь с партизанами: они доставляли им продукты и сведения, радуясь тому, что хоть чем-то могут помочь в борьбе за победу. Идея с обменом товаров оказалась, более чем удачной. Теперь им не грозил голод. Летом тоже ездили менять, но уже с повозками и тележками. По дороге случались разные истории: бомбили не раз, натыкались на немцев, на волков, стаю лисиц, увязали в болоте. Но Бог хранил. Из всех ситуаций выходили с малыми потерями, всегда целые и невредимые. Хранимые.
Стояла весна 1943 года. К Марусе в дом влетела перепуганная Катерина: - Маруся! По улице гонят евреев на расстрел. Почти одни женщины с детьми, - она бессильно хлопнула руками по бёдрам, зло заплакала. Подруги поспешили на улицу, и тут же увидели нестройные ряды людей, идущих издалека. Немцы подгоняли их автоматами. Местные жители выглядывали из-за заборов, старались сунуть арестантам кусок хлеба или картофелину, получая затрещины и тычки оккупантов. Возле Марусиной калитки тоже стоял здоровый плечистый немец. Она перевесилась через забор, вглядываясь в толпу, жалея, что не захватила с собой хлеба. Внимание привлекла молодая красивая еврейка. Она шла у самого забора, держа за руку девочку того же возраста, что и Тамарочка. Действия Маруси были молниеносными: она отскочила от забора, распахнула калитку, оттолкнула оторопевшего немца, схватила еврейку и девочку за руки и рывком втащила во двор. Мгновение солдат и Маруся смотрели друг другу в глаза. И тут случилось непредвиденное: немец воровато огляделся вокруг, понял, что никто ничего не заметил и опять заслонил собой калитку. У Маруси всё ещё квартировали немцы, но она не растерялась и поселила мать и дочь на чердаке. Постояльцы даже не подозревали о том, что над ними кто-то живёт. Когда перед отступлением фашисты особо свирепствовали, еврейку с дочкой перепрятали у Мани. До конца войны Белла и Сара (так звали спасённых) жили у Маруси, с благодарностью влившись в их женскую команду. Стоял жаркий август 1943 года. Близилась линия фронта. Бомбили свои и немцы. Верили в победу. Молились. Ждали наступления Красной армии. Освобождение от двухгодичного фашистского ига было близко. В последние дни оккупации немцы особо свирепствовали: расстреливали, вешали на площади ни в чём неповинных людей, безнаказанно заходили в дома, грабили, насиловали, убивали. Маруся с подругами и детьми отсиживались весь день в укрытиях, сделанных заранее. Поздно вечером возвращались огородами домой ночевать, проверить, осталось ли что-нибудь от родного жилища. До сей поры, все дома были целы, правда, потрёпаны и обшарпаны. Но были родные стены, а это главное. Во время бомбёжек перестали прятаться в погреба, боялись. На соседней улице в укрытие угодила бомба, похоронив всю семью. Фронт был совсем близко. Ночью хорошо были видны отблески канонады, слышны артиллерийские залпы… … Маруся с Тамарочкой и Павлом тихонько пробрались в дом. Сына уложила в маленькой комнатке под кровать, а сама с дочкой легла в другой комнате тоже под кровать. Так делали специально. Кровать с панцирной сеткой могла спасти от травмы во время обвала штукатурки или даже кровли. Дети, намаявшись за день, быстро уснули. Маруся же не могла сомкнуть глаз, прислушивалась к звукам отдалённого боя, чувство тревоги не покидало. Последнее, что помнила – гул самолёта, свист, падающих бомб. Губы беззвучно шептали молитву, руки инстинктивно обнимали Тамарочку, стараясь хоть как-то защитить. Дальнейшие события она не помнила, только звенящая пустота в ушах. Маруся пришла в себя, окружённая людьми, укутанная в простыню. Её трясли, били по щекам, брызгали в лицо водой. За неё цеплялась чумазая Тамарочка беззвучно, открывая рот. Потом в ушах, что-то щёлкнуло, треснуло, и она услышала причитания, шум, рёв дочери. - Господи! Что случилось? – одними губами шептала Маруся. Над городом поднимался рассвет. На улице раздавался родной русский мат. «Наши» вошли в город. Маруся огляделась осмысленным взглядом. В её дом попала бомба, стерев с лица земли полдома, будто ножом отрезав. На оставшейся части кровля обрушилась, обнажив белые стены. Рядом, не переставая, говорила Параска: - Марусечка, слава Богу, вы с Тамарочкой живы. Вас взрывной волной вынесло, - она истерично хихикнула, - совсем голыми. Мы вас, как лялечек укутали. Маруся, вдруг побледнела, ухватилась за голову и не своим голосом закричала: - Павлик! Сынок! Па-ша-а-а! Женщины переглянулись, не говоря ни слова, бросились разбирать завалы. Маруся завязала на голом теле кое-как простыню и кинулась в гущу разгребать камни, дерево и штукатурку, обдирая руки в кровь. Время для неё остановилось. Когда обнаружили кровать, под которой спал Павел, солнце стояло уже высоко. На неё во время взрыва под углом, упал платяной шкаф и упёрся одной стороной в уцелевшую стену. Кирпичи и доски падали уже на него. Отодвинули в сторону шкаф, подняли кровать, отставили в сторону. На матрасе, укрытый одеялом с головой и поджав под себя ноги, лежал Павел. Маруся без кровинки в лице опустилась перед ним на колени.. Все замерли, предчувствуя тягостное зрелище. Параска громко всхлипнула. - Павлуша, сынок, - простонала Маруся, откинула одеяло и провела руками по всему туловищу сына… Павел открыл глаза, сонно заморгал, зевнул, потом приподнялся на локте, негромко спросил: - А что случилось? Мама, ты почему, почти голая? – последние слова он сказал шёпотом, потому, что никогда не видел мать в таком непотребном виде. - Сынок, ты как, цел? – Маруся ощупывала руки, голову, ноги сына. - Да, что ты меня, как девку щупаешь? - покраснел Павел, не понимая, что происходит. - А ты, что ничего не слышал? - допытывалась Маруся, не веря в чудо. - Ничего, - Павел сел и огляделся. Теперь в его глазах был испуг и недоумение. Мальчонка теребил вихрастый чуб и тёр сонные глаза. Он действительно ничегошеньки не слышал. Маруся упала на колени и стала неистово молиться за чудесное спасение сына. Женщины переглянулись и тоже опустились рядом. Им было, за что благодарить Бога: они и дети выжили в оккупированном городе.
Маруся недолго горевала над разбомбленным домом. Тут же взялась за дело. Помогали все: кто, чем мог. За год дом был отстроен заново. Весна 1944года. Прошедшим летом, урожай в огородах почти не собрали. Все припасы подошли к концу. В 1933году Маруся пережила голод, она с ужасом думала, что будет с детьми, как дотянуть до лета? Выход подсказала, спасённая еврейка: - Я видела на фабрике фурнитуры много отходов от ракушек. Где берут сами ракушки? - В речке, - не понимая, ответила Маруся. - А речка где? - спросила Белла. - Здесь, километров семь, - ответила Маруся, не понимая, к чему клонит подруга. - У нас, евреев, мясо этих ракушек считается деликатесом, - пояснила Белла. Рано утром следующего дня на речку была снаряжена экспедиция. Шли пешком. Санки и тележки по непролазной грязи тащить было невозможно. Взяли по два мешка, немного спирта. У речки разожгли костёр. Разделись догола. Ныряли в холодную мартовскую воду с головой. Улов был богатый. Пили спирт, грелись у костра. Тащили тяжеленную ношу на спине. Острые ракушки резали её до крови. Чуть живые принесли добычу домой, залили кипятком, так ракушки легко раскрывались, перекрутили на мясорубке, добавив немного отрубей и соли. Казалось такой вкусноты никогда в жизни не ели. Этими котлетами Маруся спасла многим людям жизнь, но, главное - не дала умереть своим детям.
Победа! Победа! Радостные возгласы раздавались там и тут. Женская команда собралась у Маруси дома. Разве можно было не отметить эту победу? Ведь это и их победа тоже. Плакали. Смеялись. Больше плакали. Получили повестки: Параска, Ксюша, Даша… Маруся не получила ничего. Даже коротких слов: «Пропал без вести» - не было. Громко всхлипнула Маня, родная сестра Филиппа. Она очень любила младшего брата: - Положил свою буйну голову в чужом краю, Филечка наш. Где могилка не узнаем. Маруся сузила глаза, посмотрела в упор на Маню: - Ещё раз скажешь такое, глаза выцарапаю. Живой он. Жи-вой. Поняла?. - Господь с тобой, Маруся. Поняла. Живой, - быстро согласилась Маня, но глаза её говорили о другом: не верила, что живой.
Март 1946 год. Маруся возится у плиты, готовит обед. Павлу уже почти шестнадцать лет, он главный помощник у матери. Бог силой не обидел, копает огород, как трактор, готовит его к посадке. Тамарочке уже девять лет. Она от мамы никуда, крутится радом: то воды подаст, то картофель измельчит, то крупу переберёт. Всё же помощь. Девочка уже давно поглядывала в окно. Ей показалось, что во дворе ходит кто-то чужой. Нет, не показалось. Ходит какой-то дядька в потёртой военной форме, по-хозяйски всё оглядывает. Интересно, что ему надо? - Мама, у нас дядька чужой по двору ходит, и всё высматривает, - настороженно сказала Тамара. Маруся подошла к окну. Казалось, сердце остановится от счастья. - Это отец наш, Тамарочка, - сказала Маруся и стала медленно оседать на пол. _____________
Все женщины из Марусиной команды прожили долгую жизнь и умерли в преклонном возрасте. Они до конца держались редеющей, но сплочённой командой. Хоронили по очереди: Маню, Дуню, Галю, Катю, Ксюшу…. Маруся умерла в 90 лет, самой последней из своей команды. Она была горячо любима детьми и внуками, всеми теми, кто знал её. Девизом всей её жизни были слова: «Добро делай – добро будет». Маруся была талантливой рассказчицей, немудрено, что вся история её удивительной жизни осталась в памяти детей и внуков.
Я, её любимая внучка, лишь передала рассказ своей бабушки, вернувшись вместе с ней в те далёкие военные годы. Ибо на таких женщинах, как она и её команда строилась та Великая Победа. Этот рассказ прислала писатель, наша землячка,Элла Евгеньевна Кузнецова (творческий псевдоним - Элла Ольха) - Член Международного Союза писателей, член Профессионального Союза писателей, Лауреат и призёр многих литературных международных конкурсов. Грандпри президента России.
Произведения : "Не оскудеет рука дающего", "Маруся и ее команда" и еще более сотни других произведений в т.ч. для детей.
