Было у меня время, когда, работая директором собственного ООО, пришлось бухгалтерией заниматься. И “дозанимался”. На свою голову... Потом я все же принял бухгалтера. Но только-только она бардак после моих неуклюжих опытов “бухгалтерствования” разгребать начала, как тут пришли налоговики с проверкой. В общем, мои ошибки налоговики нашли в три дня, обрадовались, акт составили и отбыли. Штраф, пеню и сумму недоплаты мы погасили — сумма для предприятия вышла не очень большая. А спустя еще месяц вызывают меня в налоговую милицию. Для дачи “свидетельских показаний” на самого себя. Оказалось, там уже уголовное дело по ч.1 ст.148-2 возбудить успели...

Мне по началу смешно было. В статье этой черным по белому написано, что судить надо за умышленную неуплату налогов. А не за ошибку в бухучете, за которую государству и так сполна заплачено. Популярно я это все следователю объяснил, добавив, что из-за таких сопляков, как он (следователь меня раза в два моложе), государство на всякие глупости деньги тратит, а он вместо того, чтобы бандитов ловить, у себя в кабинете геморрой насиживает. В общем, достал его основательно — тот аж покраснел весь. Покраснел, но не растерялся. Сидит за столом, смотрит на меня и говорит, еле сдерживаясь: “Хорошо. Наличие умысла в вашем деле не просматривается. Поэтому мы его переквалифицируем как халатность, вследствие которой вы нанесли ущерб в виде пени и штрафных санкций своему предприятию, что следует из протокола вашего допроса как свидетеля. Дело в суд мы через недельку-другую направим. До свидания, Сергей Семенович”.

Вышел я из налоговой милиции с мыслью, что сопляк этот меня просто пугал. Но все же подумал пару часов — и к вечеру на дом к знакомому адвокату поехал. Советоваться.

Вот тут-то самое страшное для меня и началось. Рассказал я ему подробно, как было все, по ходу на вопросы его отвечая. Тот посидел, подумал, и говорит: “Попал ты, Семеныч. И некрасиво попал. Потому что светит тебе “пятерочка” по ст.167. Так что давай думать, как в милицию справку о детях твоих малолетних нести, чтобы срок тебе условный дали”.

Смутно помню, что после этих слов сел я там, где стоял. И больше уже ничего не слушал. Просто сидел и думал, что за “хрень” со мной происходит: ведь на полном серьезе меня судить собираются за то, что я сам себе вред нанес. Полный бред. Но легче от этого, поверьте, не становится. Только страшней.

Как от адвоката ушел — не помню. Зато на следующий день твердо решил следователя найти. Сначала даже не думал, зачем: то ли поговорить, то ли извиниться. К вечеру — не буду рассказывать как — добрался я до своего лейтенанта. Жил тот сам, в гостинке, на окраине. Как дверь открыл — сразу вижу, узнал. А я стою перед ним и сказать ничего не могу. Тот, видно, понял, что со мной творится, глянул на меня, в коридор отступил и говорит: “Заходи”.

Через полчаса я за первой бутылкой вместе с ним сходил. Потом еще, и оказалось, что парнишка очень даже ничего паренек. Впрочем, оказалось, что посадить он меня может тоже “очень ничего”. Запросто может посадить. Хотя мне к концу второй уже все равно было. Я ему так с обидой и сказал: “Сади, раз государство у нас такое... В такой стране все сидеть должны!”.

Дело мое следователь закрыл. Но дикое ощущение страха и нереальности произошедшего осталось у меня навсегда.

Сергей ЧЕРНЫШ, директор ЧП