Грузинский пат

Он обещал вернуть утраченные территории ― и потерял их, похоже, навсегда. Он обещал благополучие, но страна так и осталась бедной. Он обещал демократическое государство ― и превратился в стандартного постсоветского царька. Он, наконец, обещал создать сильную армию, вкладывал в нее примерно десятую часть ВВП, но армия разбежалась вскоре после того, как противник ступил на территорию страны. Августовская война с Россией стала последним и наиболее ярким доказательством краха.

Соблазнительно думать, что это личный крах Михаила Саакашвили и его команды. Именно так рассуждают многочисленные оппозиционеры. 19 марта один из самых заметных оппонентов Саакашвили бывший постпред Грузии в ООН Ираклий Аласаниа начал сбор подписей за проведение досрочных президентских выборов. На 9 апреля были назначены массовые акции с требованием отставки Саакашвили. Главный организатор этих акций бывший спикер парламента Нино Бурджанадзе пообещала, что митингующие не разойдутся, пока президент не оставит свой пост и не объявит досрочные выборы.

Президента ругают за проигранную войну, потерю Абхазии и Южной Осетии, авторитаризм, испорченные отношения с Россией. Но никто из оппозиционеров не говорит сколько-нибудь конкретно о том, как в случае прихода к власти предполагает исправлять допущенные Саакашвили ошибки. Набор соответствующих призывов в наличии есть: "прямые переговоры с абхазами и осетинами", "корректные отношения с Россией", "уход от вождизма", "евроатлантическая интеграция". Ровно то же и с той же степенью содержательности оппозиция говорила и до августа. Война и ее последствия как будто ничего не поменяли в воззрениях грузинских политиков. Это не личный крах Саакашвили, скорее это похоже на крах большей части грузинского политического класса.

Слаб, но не сломлен

Михаил Саакашвили не в лучшей форме. Это видно по постоянным кадровым перестановкам в правительстве и армии, смысл которых понятен лишь окружению президента. С конца прошлого года он намекает, что не цепляется за власть и претендует только на то, чтобы досидеть до конца свой срок, который истекает в январе 2013 года. Близкие к президенту политики рассуждают о расширении полномочий парламента и чуть ли не о парламентской республике — это было одним из требований оппозиции, когда она вывела своих сторонников на улицы Тбилиси в ноябре 2007 года. Возможно, в президентской команде рассматривают такую реформу, как возможность для Саакашвили пересесть в кресло премьер-министра, сохранив власть. Но в первую очередь такие рассуждения — попытка успокоить общественность.

У президента связаны руки: сейчас он не может себе позволить применить силу для разгона оппозиционных митингов. Конечно, оппозиция жалуется на то, что полиция задерживает ее активистов то в одном, то в другом регионе Грузии, а газеты пишут, что Саакашвили собирается бросить на демонстрантов воинские части, побывавшие в Ираке. Но задержания активистов с последующими пикетами и пресс-конференциями за их освобождение давно стали привычной деталью политического быта Грузии; никакого всплеска сейчас не происходит. Что же касается силового разгона митингов — президент уже исчерпал лимит на подобные действия 7 ноября 2007 года, когда протестующих заставили уйти со столичных улиц с помощью дубинок и слезоточивого газа. Тогда грузинский президент лишился репутации главного либерала на постсоветском пространстве. Повторить этот опыт сейчас, после развязанной и проигранной войны, полученной из Вашингтона "черной метки" (напомним, в декабре тогдашний госсекретарь США Кондолиза Райс сказала, что Саакашвили повел себя безответственно 7 августа прошлого года), ― значит очень сильно искушать судьбу.

Но в то же время у грузинского президента нет оснований уходить со своей должности сейчас. Поводом для "революции роз" в свое время стали фальсифицированные результаты выборов. Сейчас такого повода нет. Оппозиционеры протестовали против фальсификаций на президентских и парламентских выборах в прошлом году, но тогда им не удалось добиться пересмотра результатов. Снова вспоминать об этом сегодня, почти год спустя, ― не самая удачная тактика.

Прежний президент Эдуард Шеварднадзе был вынужден уйти, потому что от него отреклись им же выпестованные соратники — Зураб Жваниа, Нино Бурджанадзе, Михаил Саакашвили. Сейчас президенту также противостоят его бывшие союзники или подчиненные — Ираклий Аласаниа, Нино Бурджанадзе, Зураб Ногаидели. Но никто из них никогда не входил в "ближний круг" Саакашвили, поэтому их потеря не критична для президента.

Что же касается "ближнего круга", который составляют министр внутренних дел Вано Мерабишвили, министр юстиции Зураб Адеишвили, замминистра иностранных дел Георгий Бокериа, мэр Тбилиси Георгий Угулава и еще несколько чиновников, ― слухи о расколе в этой компании единомышленников ходят, но никаких практических подтверждений этому пока нет. Саакашвили сохраняет под своим контролем силовой ресурс в виде МВД: в армии, похоже, так и не появились влиятельные фигуры, способные бросить открытый вызов президенту. Министр Мерабишвили сохранит верность "Мише" хотя бы потому, что, если президент потеряет власть, не поздоровится и Мерабишили, которого оппозиционеры обвиняют во всех смертных грехах. Раскол затруднен, поскольку весь "ближний круг" сидит в одной лодке.

Наконец, на Западе могут сколько угодно морщиться при упоминании имени действующего грузинского президента (в Грузии говорят, что Саакашвили уже не удостаивается официального приема в нескольких западноевропейских странах, о его встречах с публичными западными политиками вот уже несколько месяцев действительно ничего не слышно). Но деньги, которые были обещаны Грузии еще в октябре прошлого года на конференции доноров в Брюсселе (в общей сложности 4,5 млрд долларов в течение трех лет), продолжают поступать. До конца прошлого года Тбилиси получил около миллиарда. Для Грузии это огромная сумма. Выделение средств пока не связано с какими бы то ни было политическими условиями, и в таком качестве международная помощь превращается в сильнейший внутриполитический ресурс Михаила Саакашвили.

Оппозиция как образ жизни

Прогнозировать новую "революцию" или же ее провал в Грузии — дело довольно неблагодарное. Чего ждать от акций 9 апреля, не знают сами оппозиционеры. Бывший премьер-министр Зураб Ногаидели, ныне оппозиционный политик, открыто говорит: посмотрим, есть ли у народа "протестный заряд", а там решим, сотрудничать ли с Бурджанадзе.

Экономический кризис способствует обострению. Его влияние внешне пока не очень заметно — только в Тбилиси явно приостановился строительный бум, и это дает некоторую надежду на сохранение прежнего очарования грузинской столицы. Видимо, более зримые последствия кризиса — вопрос ближайших месяцев. По словам Зураба Ногаидели, во второй половине прошлого года прямые иностранные инвестиции в Грузию сократились с миллиарда до нескольких десятков миллионов долларов, и по итогам этого года ее ждет экономический спад приблизительно в 5%. Это ослабит президента, но вряд ли усилит оппозицию. Ее лидеры — это те люди, кто в свое время открыл грузинские границы для импорта, подорвав собственное производство, и довел отношения с Россией до торговой войны. Что касается импорта, то он стал одной из тем рождественского обращения патриарха Илии II, прямо обвинившего Саакашвили в том, что его экономическая политика губит грузинское сельское хозяйство и грузинское крестьянство. Оппозиция либо не обращается к этой теме вообще, либо, как Ногаидели, с гордостью рассказывает о своих успехах по "реформированию экономики", выражающихся в цифрах экономического роста и притоке инвестиций.

Традиционные внешнеполитические цели Грузии не подвергаются сомнению. В офисе Республиканской партии, поддерживающей Ираклия Аласаниа, флаг НАТО стоит рядом с флагом Грузии. Игра с интеграцией в альянс не кажется лидеру партии Давиду Усупашвили проигранной: надо только поменять власть в стране. На провоцирующий вопрос, чем, собственно, не нравится грузинским политикам Организация Договора о коллективной безопасности и почему бы в интересах безопасности не вступить в нее, Усупашвили отвечает, что успешные браки заключаются только по любви. Грузия не против уступить часть суверенитета, но только не в пользу тех организаций, что создает Россия. Лозунг налаживания отношений с Россией при таком подходе, естественно, сводится к обычному: Москва должна согласиться с вступлением Грузии в НАТО.

Ненависти к России и русским нет, как и не было: грузинские собеседники столь доброжелательны и гостеприимны, как будто наши солдаты и не стреляли друг в друга в августе. На самом деле война не зачеркнута. Но даже не это, и не Абхазия с Южной Осетией главное, что мешает появлению в грузинской политике каких-то новых идей по поводу того, как договариваться с Москвой.

Близкий к Зурабу Ногаидели политик с многолетним опытом государственной службы на высоких должностях на великолепном русском языке рассуждает о российско-грузинских отношениях. Из его слов выходит (за точность информации ручаться не беремся), что о последствиях чрезмерно настойчивого стремления в НАТО или развязывания вооруженного конфликта в одной из бывших автономий Грузинской ССР Тбилиси был предупрежден еще за год. "Так что же вы не стали договариваться?" "С чекистами договориться невозможно", — следует ответ, и в этот момент понимаешь, что твой собеседник при всем своем образовании, опыте и уме представляет Россию по статьям "ультраосвободительных" публицистов, искренне полагая прочие источники необъективными.

Митинг перед зданием парламента на проспекте Руставели — дело вполне повседневное. Там стоят по нескольку десятков человек, считая съемочные группы телеканалов. Возможно, революционные ожидания, которыми живет оппозиция, могут и не оправдаться, и грузинская внутренняя политика на долгие годы будет сведена к вялому противостоянию оппозиции и властей, в котором ни одна из сторон не сможет взять верх и не захочет пойти на компромиссы.

По материалам "Эксперта".