Роль искусства в познании мира и медицины отражена в творчестве великих людей:

«Но да простит меня читатель добрый, если кое-где прибавлю к правде элемент Искусства, которое, в конечном счете, есть основа всех событий (хоть искусство писателя не есть Искусство жизни, а лишь его подобье)». (Й.Бродский).

«…Ремесло Поставил я подножием искусству; Я сделался ремесленник: перстам придал послушную, сухую беглость. И верность уху. Звуки умертвив. Музыку я разъял, как труп. Поверил, Я алгеброй гармонию». (А.С.Пушкин).

«Может показаться удивительным, что великие мысли чаще встречаются в произведениях поэтов, чем в трудах философов. Это потому, что поэты пишут, движимые вдохновением, исходящим из воображения. Зародыши знания имеются в нас наподобие огня в кремне. Философы культивируют их с помощью разума, поэты же разжигают их посредством воображения, так что они воспламеняются скорее». (Рене Декарт, французский философ XVII века).

«Задача поэзии вполне аналогична задачам науки – свести разнообразные явления действительности к возможно меньшему числу обобщений… Поэзия есть постигнутая истина». (Академик Чижевский).

«Причина, почему искусство может нас обогатить, заключается в его способности напоминать нам о гармониях, недосягаемых для систематического анализа». (Нильс Бор).

«Анализом природы как на смех, Гордится химия, но полон ли успех? Разбит у ней на части весь предмет, К несчастью, в нем духовной связи нет». (Гете).

«…Нигде не хотели допустить, что возможно соединение науки и поэзии. Забыли, что наука развивалась из поэзии, не принимали в соображение, что в ходе времен обе отлично могут к обоюдной пользе снова дружески встретится на более высокой ступени». (Гете).

«Теоретик верит в логику. Ему кажется, будто он презирает мечту, интуицию и поэзию. Он не замечает, что они, эти три феи, просто переоделись, чтобы обольстить его как влюбчивого мальчишку. Он не знает, что как раз этим феям обязан он своими замечательными находками. Они являются ему под именем «рабочих гипотез», «произвольных допущений», «аналогий». И может ли теоретик подозревать, что, слушая их, он изменяет «суровой логике» и внемлет напевам муз…». (А. де Сент-Экзюпери).

«Если существует любовь к человеку, то есть и любовь к искусству. Некоторые пациенты, знающие об опасности своего заболевания, могут восстановить свое здоровье только благодаря тому, что будут довольны своим врачом». (Гиппократ).

«Интуиция необходима для того, чтобы понять пациента, его тело и его болезнь. Врач должен уметь чувствовать и владеть искусством прикосновения, что позволит ему завоевать симпатию пациента». (Парацельс).

«Я убежден, чем дальше будет развиваться наука физиология, тем легче будет поэту, философу и физиологу понимать друг друга». (Клод Бернар).

«…Функциональное воздействие искусства на научную и практическую деятельность медиков многообразно. Одни ищут в художественном творчестве удовлетворение нравственной потребности, другие находят в искусстве нужные аналоги, позволяющие более полно раскрыть гармонию, ритмичность течения жизненных процессов в организме и психике человека, третьи с помощью искусства развивают свои способности к интуитивно-образному мышлению. Имея в виду последнее, следует подчеркнуть, что искусство играет большую роль в развитии и совершенствовании профессиональных способностей врача, его клинического мышления».

«…Пестрота и многообразие отношений в патологии, конкретная неповторимость болезни и больного, динамичность клинической ситуации, ее относительная неопределенность ведут к поиску творческих путей врачевания, наиболее эффективных и гуманных средств клинических школ. Так известный хирург С.С. Юдин писал, что познание красоты помогает врачу «творить гармонию в человеческом теле». Творить по законам красоты применительно к врачебной деятельности – это значит воссоздавать нарушенную болезнью гармонию, активно влиять на процесс формирования всесторонне развитого человека».

«…Эстетический аспект познавательной деятельности в медицине находит свое проявление в построении тех или иных гипотез, особенно при установлении диагноза на основе интуитивного поиска. Творческая интуиция, с помощью которой мысленно схватывается картина того или иного заболевания, невозможна без художественной образности. Интуитивное мышление включает способность мысленного манипулирования идеями и образами, оно позволяет выйти за пределы отдельных деталей болезни и в хаотичной совокупности симптомов «увидеть» принцип, придающий им гармоническую стройность».

«…Важную роль играет интуиция при необходимости постановки диагноза в сжатые сроки или безотлагательной операции».

«… «Интуитивный диагноз» не есть беспочвенное наитие, в нем нет ничего мистического, сверхъестественного. Речь идет лишь о том, что в интуитивном мышлении врача некоторые звенья в цепи логических рассуждений как бы пропускаются и главный акцент переносится на итог, а не на сам процесс этих рассуждений…».

«Врач – отмечал Н. Н. Бурденко – с ярким воображением, с умением на основе нескольких фактов построить целостную картину, …ошибается реже, чем честный педант и только трудолюбивый исследователь» (Изуткин А.М., Филоненко Г.С., Сергачева З.Я., Казанова В.А.).

«…Для улучшения исходов лечения необходимо вместо концепции, предусматривающей только лечение болезни, взять за основу психосоматическую концепцию лечения конкретного больного. В настоящее время этому препятствует высокая специализация медицины, ее дробление на отдельные мелкие специальности…» (Stiels W., Herrmann J. M., Geigges W.).

«Мне кажется, что медицина, подобно Фаусту, заключила своего рода сделку. Связь «врач-пациент», основанная на взаимной привязанности и доверии, выпестованная в течение трех тысячелетий, заменена совершенно другим типом отношений. Исцеление подменили лечением, уход – бесстрастным выполнением обязанностей, а умение слушать – технологическими процедурами. Врач больше не занимается личностью больного, а лишь «ремонтирует» отдельные, неправильно работающие части биологической системы».

«Врач всегда в первых рядах несравненного театрального представления, которое называется жизнью».

«Основная жалоба свидетельствует лишь о том, что какое-то недомогание беспокоит больного так сильно, что он вынужден искать вашей помощи. Она часто даже не даст вам указания на то, какой орган не в порядке». «Составление истории болезни на основе только ведущей жалобы часто приводит к назначению лечения, противоположного необходимому» (Б.Лоун).

Здесь интересно провести параллель с тенденцией в современной гомеопатии, которая тоже часто ищет «основную жалобу», «основную делюзию». Но это «делюзия делюзии» и скорее отражение тоски гомеопатии по методологии современной медицины.

«Прикосновение есть самый древний и самый эффективный инструмент врача» (L.Thomas).

«…Неопределенность – профессиональный стиль науки вообще и ученых в частности. Научный подход подразумевает следующее: любой симптом может быть вызван огромным количеством причин. Разговаривая с пациентом врач должен быть точным и убедительным» (Б.Лоун).

«Я называю профессию врача негативно-ориентированной – в том случае, когда основное внимание уделяется самой болезни, а не пациенту. Для того, чтобы понять, что я имею в виду, побывайте на каком-нибудь съезде медиков, и вы увидите, во что превратился лучезарный оптимизм, царивший на выпускном вечере студентов медицинского института, окутанных аурой целителей…». «…Я посоветовался со своими двумя тяжелобольными онкологическими пациентками, что сказать новоиспеченным врачам на выпускном вечере. Может вы думаете, что они просили найти лекарство от рака? Нет. Их пожелания были чрезвычайно простыми. Одна сказала: «Пусть они дают первое слово больному». Другая выразила пожелание: «Скажите им, пусть стучатся в дверь к больным, заходят чтобы поздороваться и попрощаться, и смотрят больным в глаза, когда говорят с ними».

«Я сам мечтаю начать проведение практики студентов с физических анализов. Например, студенту будет предложено сдать самый обычный анализ крови, а затем его вызовут и скажут: «есть что-то подозрительное в вашем анализе, лучше пересдать кровь завтра». Беспокойная ночь, проведенная в ожидании, будет весьма поучительной. Я бы также госпитализировал студента на несколько дней. Пусть прочувствует тот страх, который испытывает каждый больной перед обследованием, дискомфорт и чувство обезличивания, а также потерю права распоряжаться собой. Я бы хотел, чтобы в программу обучения входили курсы, которые читали пациенты, врачи, медсестры, перенесшие тяжелые заболевания… Мне бы хотелось, чтобы часть учебного времени посвящалась важности прикосновения к человеку» (Б.Сигл).

Несколько слов о творческом преподавании гомеопатии.

STAPHYSAGRIA – СТЕРВА…? На одном из выездных циклов по обучению гомеопатии я замечаю, что на первой учебной парте (которые поставлены словно в старой советской школе) сидит косоглазая, рыжеволосая женщина. Постепенно она настраивает против себя остальных участников-курсантов, сидящих естественно позади нее. Происходит это вследствие ее ехидных замечаний, колкостей, вопросов с «подковыркой», которые усложняют относительно плавных ход лекции. Студенты перестают смеяться на самых проверенных местах, нервничают. Наконец мучительный день подходит к концу, студенты мгновенно выплескиваются из аудитории, как вода из прорвавшей дождевой трубы. И остается только она – источник моего тщательно скрываемого неудовольствия и просит меня о врачебной консультации, оказываясь 49 летней одинокой докторшей из санитарно-эпидемиологической станции. Не лишним будет упомянуть, что только что закончившаяся лекция была посвящена Staphysagria. Читая это средство я не без удовольствия сообщал несколько шокированной аудитории, что ключиком к этому препарату является СТЕРВОЗНОСТЬ. Требуется совсем немного воображения, чтобы представить себе с каким удовольствием я выписал ей именно это средство. По иронии судьбы, вместо заболевшего коллеги, через некоторое время я попадаю в ту же самую аудиторию, читать следующий цикл лекций. И с тут же, скорее даже внутренним, чем прямым взглядом обнаруживаю на первой парте ту самую докторшу. Но еще не чувствую ничего подозрительного. Только когда по окончании занятий я получаю просьбу о повторной консультации, в душе появляется какая-то неловкость. Мы садимся друг напротив друга и неловкость начинает стремительно увеличиваться. «Вы здорово угадали мое лекарство» – после этих слов повисает томительная пауза. Вместо обычного удовлетворения в душе возникает противная пустота и ожидание. И, не давая мне опомниться, пациентка выдает совершенно неожиданную для меня фразу: «Я действительно БОРЕЦ ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ».

По иронии судьбы, вместо заболевшего коллеги, через некоторое время я попадаю в ту же самую аудиторию, читать следующий цикл лекций. И с тут же, скорее даже внутренним, чем прямым взглядом обнаруживаю на первой парте ту самую докторшу. Но еще не чувствую ничего подозрительного. Только когда по окончании занятий я получаю просьбу о повторной консультации, в душе появляется какая-то неловкость. Мы садимся друг напротив друга и неловкость начинает стремительно увеличиваться. «Вы здорово угадали мое лекарство» – после этих слов повисает томительная пауза. Вместо обычного удовлетворения в душе возникает противная пустота и ожидание. И, не давая мне опомниться, пациентка выдает совершенно неожиданную для меня фразу: «Я действительно БОРЕЦ ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ».

Таков был урок для познания мной диалектичности мира. С тех пор, читая Staphysagria я всегда говорю: «искусство гомеопатии еще и в том, чтобы в стерве отыскать борца за справедливость». И второе состояние не менее истинно и ценно для нашего понимания случая.

IGNATIA – ОБЕЗГЛАВЛЕННАЯ ЛЯГУШКА. Это отрицательный пример я применяю для запоминания патогенеза препарата путем активирования эмоциональной памяти студентов. Речь идет об нервно-мышечном препарате – обезглавленной лягушке. Операция эта выполнялась дрожащими студенческими руками, тупыми (естественно тупыми – при социализме!) ножницами. Лягушка, предчувствуя неладное, изо всех сил скользила по рукам, ножницы с тупым нежеланием раскрывались и чвак… В аккуратно открывшийся спинномозговой канал при этом полагалось добавит щепотку поваренной соли (!) или, еще лучше – стрихнина. Теперь обезглавленная лягушка демонстрировала нам многие черты патогенеза Ignatia Это и усиленная нервно-мышечная возбудимость, и неадекватная (чрезмерная) реакция на раздражители, к которым еще обладающая головой земноводная рептилия была не склонна. Это тенденция к развитию судорог, спазмом и распространенного тонуса. Поэтому я и позволяю себе говорить, что для назначения Ignatia вспоминайте обезглавл нная лягушку. С другой стороны, в несколько возвышенном стиле я позволяю себе приветствовать «королеву обид»:

И холодна, и бледнолица,

Ты сохраняешь строгий вид,

О, тайных горестей царица,

О, королева всех обид!

Какова роль искусства в медицине, в том числе в гомеопатии? Этот вопрос периодически возникает в различной литературе но пока не имеет удовлетворительного объяснения. Апологеты общей медицины, в том числе гомеопатии, как и практикующие врачи, охотно допускают мысль о том, что есть нечто большее, чем установленные в медицине и гомеопатии научные правила и закономерности и что носит название «искусство лечения». Однако кроме выдвижения самой идеи о целесообразности элементов искусства в медицине как понимать это искусство, а тем более как его развивать на благо терапевтического результата, в доступных литературных источниках сведений практически нет

Вот, что пишет по этому поводу Дж.Кент: «Гомеопатия является не только наукой, но и искусством, излечивая болезнь по принципу подобия. И если искусство каждого врача индивидуально, то наука должна базироваться на ясных, понятных каждому человеку, универсальных принципах. Врач, строящий лечебный процесс опираясь только на искусство, но не имеет четкого представления о принципах гомеопатии, не может принести пациенту ничего, кроме вреда…».

Попробуем рассмотреть те признаки, которые определяют интересующие нас области человеческой деятельности с точки зрения гомеопатического феномена. Сперва хочется привести цитату, разумеется, из самого Ганемана. Его описание жизненной силы можно считать творческим и даже сравнить его с поэзией:

«In the state of health the spirit-like vital force (dynamis) animating the material organism reigns in supreme sovereignty. В состоянии здоровья подобная духу жизненная сила (динамизм) оживляет материальный организм, господствуя в нем и являясь для него высшей властью.

Spirit – дух, духовное начало, душа, смысл, характер, настроение, человек (с точки зрения душевных и нравственных качеств). Любое из значений имеет вполне конкретный самостоятельный смысл в русском языке. Имеется в виду то, что отличает мертвого от живого, и каждый читатель найдет сам свое определение. В любом случае это не может полностью совпадать с христианским определением Духа (Святого Духа). Ниже по тексту встречается также такое определение, как «разумный дух».

Reign – царить, господствовать.

Dynamic – динамический, активный, действующий энергичный.

Dynamism – динамизм

Dunamis – (греческий) сила.

It maintains the sensations and activities of all the parts of the living organism in a harmony that obliges wonderment. Она поддерживает органы чувств и деятельность всех частей живого организма в необходимой гармонии, вызывающей изумление. The reasoning spirit who inhabits the organism can thus freely use this healthy living instrument to reach the lofty goal of human existence. Разумный дух, который существует в организме, может свободно использовать его как здоровый инструмент для достижения идеала человеческой жизни».

Исходя из этого определения, мы как врачи-гомеопаты должны всеми силами укреплять и стабилизировать жизненную силу, способствуя достижению нашим пациентом идеала своей жизни!

Н.К.Симеонова пишет о явлениях, близких, хотя и не тождественных искусству, связанных с открытием гомеопатии: «Похоже, что в XVIII веке в план (Всевышнего) входило дать зеленый свет материалистической науке и научному способу мышления. Ведь идеал человечества Homo sapiens spiritualis. В таком случае надо было набросить плотное покрывало на мистику, оккультизм и эзотерику. «Что же будет с медициной?» – заволновались люди, видя риск полагания только на материалистическую науку. Но Господь предусмотрел выход. Все лучшее должен был сохранить Ганеман, создавший основы гомеопатии. Гомеопатия явила собой квинтэссенцию сокровенного знания, доступного ранее лишь посвященным».

Сравнение гомеопатии с эзотерикой кажется некорректным. Зато сравнение ее с искусством является вполне приемлемым. Хотя искусство само по себе есть ТАИНСТВО, у подножья которого стоит ремесло (знания), независимо от степени их закрытости.

Краеугольным камнем гомеопатии является Закон (принцип) подобия. Позвольте предположить, что этот закон не имеет удовлетворительной научной формулировки. Вспомним определение: Закон подобия означает, что определенное средство (вещество) вызывающее болезненные явления при определенных условиях может лечить эти самые патологические проявления. Определенные условия в свою очередь предполагают введение понятий большой и малой дозы, соблюдение точного соответствия клинической картины заболевания и лекарственного патогенеза. Дальше еще сложнее – что значит точное соответствие симптомов пациента и данных лекарственного испытания вещества? Ни теоретически, ни тем более практически это сделать невозможно. Поэтому наилучшим выходом и является гениальное предложение Ганемана – подобие. Итак, в самом слове «подобие» заложена неточность, приблизительность, неполное равенство, не укладывающиеся в рамки современной науки. Разность в понимании этого понятия и привела к возникновению столь отличающихся друг от друга подходов и направлений в гомеопатии.

Вместе с тем подобие является реальным инструментом гомеопатической практики, приносящим не только положительные результаты лечения, но и эстетическое удовлетворение творцу (в данном случае врачу-гомеопату). В определенной степени все искусство является нам для создания художественного образа действительности т.е. подобия. Инструментом для этого служит техника живописи, стихосложения, музыка и т.д. При этом говорить о степени подобия (как и в гомеопатии) абсурдно – произведение искусства либо состоялось, либо нет (как и гомеопатическое назначение). Не случайно Т.Д.Попова выдвинула такой термин как образ лекарства, столь созвучный образотворящему началу искусства.

Всем известно как можно одним штрихом, одним созвучием, одной фразой попасть в абсолютное угадывание – в художественный образ искусства. Но разве нет и в гомеопатии удачных назначений по отдельному даже не симптому, а малоуловимому штриху, который именно этим приобретает главенствующее значение? Кто же в состоянии таким образом определять подобие и в искусстве, и в гомеопатии? Это должен делать Мастер, обладающий талантом видения (понимания) и владеющий инструментом своего творчества (в гомеопатии – Materia medica). Параллели можно продолжить – всем известна способность искусства исцелять. Именно поэтому удачное гомеопатическое назначение можно рассматривать как произведение искусства. Художник должен изучать жизнь во всех ее проявлениях, гомеопат должен делать тоже самое, обращая большее внимание на ее частное проявление – медицину.

Любопытное сравнение гомеопатии с искусством слова приводит М.Ляхович: «При потенцировании лекарства наблюдается постепенное исчезновение его материальной составляющей (формы). При этом происходит нарастание информационной составляющей (идеи, духа), как специфической эманации данного вещества. Создается впечатление о слишком большом сходстве между потенцированным лекарством и словом – звуковым символом, чтобы оно было случайным.

Во-первых, слово, как и лекарство, в равной степени нематериально и действенно. Во-вторых, глубоко значимое для определенной психики индивида сообщение или слово может быть абсолютно индифферентно для иной личности, что свойственно и гомеопатическому лекарству. Иными словами, специфичное слово для определенной психики то же, что соответствующее гомеопатическое лекарство для определенного человека. Далее, для произнесения значимого сообщения нужна определенная информация о структуре или ситуации конкретного индивида, к которому слово адресовано, аналогично и для гомеопатии.

Итак, слово, имя, лекарство. Чтобы победить дракона в сказочной повести Ле Гуинн нужно назвать его истинное имя. Истинное знание имени вещи или человека позволяет обрести власть над ними. Иначе говоря, имя (слово, звуковое обозначение) открывает доступ к некой сокровищнице. Оно словно восклицание Али-Бабы: «сезам, откройся!», позволяющее сразу проникнуть в хранилище информации (подход Р.Шанкарана). Это – смерть Кощея, находящаяся на высоком дубе, в зайце, в утке, игле и т.д. («послойное лечение» Дж.Витулкаса).

Кто-то может определить проблему мантрой – сочетанием звуков, не имеющим семантического наполнения, ряд направлений психотерапии напротив, стремится проникнуть в «сезам» с помощью мышления или осознания. То же можно проделать с помощью языка тела – танцев, систем упражнений. Как в традициях маскарада, достаточно сказать: «Маска, я тебя знаю, ты – Нукс вомика» и маска должна быть снята, проблема исчерпана».

Воспринимая гомеопатическое лечение, как искусство, многие спорные элементы ее доктрины утрачивают смысл, как предмет спора. Вспомним, сколько определений дано симптомам: ключевые, руководящие, главные, общие, частные, второстепенные и т.д. На практике мы видим, что каждый большой Мастер создал свое понимание этих понятий. Более того, само толкование (соединение) знаменитой совокупности симптомов и есть гомеопатическое искусство. Это хорошо видно при проведении так называемых гомеопатических консилиумов, когда убедительные версии квалифицированных гомеопатов могут диаметрально расходиться, но не являться предметом их взаимного обвинения в некомпетентности.

Что нужно художнику, чтобы быть убедительным в своем творчестве? Только он выбирает краску, тон, стиль, подачу, тон. Идея ясна. Что нужно гомеопату – психосоматические соответствия? Психоанализ? Изучение патологической физиологии? Каждый предпочитает свой подход. Вот, что пишет Кент о психосоматических соответствиях: «Необходимо четко представлять себе эти явления, иначе вы будете оставаться лишь на самом низком уровне гомеопатического искусства, мешая совершенствованию в своей работе. Без такого подхода знаний только Materia Medica недостаточно, за исключением острых случаев. …Ганеман не обладал подобными знаниями, и поэтому он не достиг всего того, что он мог бы достичь». Таких харизматических подходов за 200 с лишним лет накопилась немало и все – с претензией на полноту подхода и исключительность. Их очень красиво описал Andre Saine: «Ветви секвойи никогда не живут столько, сколько ствол: нижние отваливаются и умирают, а вверху появляются новые ветви. Я сравниваю эти ветви с различными «ответвлениями» или «паразитами» гомеопатии: изопатией Люкса, низкими разведениями и специфическими лекарствами Грисселича, назначением препаратов по патологии и физиологической Materia Medica Хьюза, полипрагмазистами, компексонщиками, альтернисатми, органопатами, эклектиками, шюсслеризмом, сведенборгинзмом и синтетической Materia Medica Кента. Позже был бауэллизм, флауэризм Баха, сегодня – элекродиагностики, фантазеры и футуристы Materia Medica, подробная разработка миазматических фантазий, только очень высокие разведения и даже сверхкентанский католицизм».

Выбирая сторону искусства, гомеопатия достаточно смело и четко отделяется от научной медицины. Ибо для лечения головной боли рациональным и научным способом требуется анальгетики, а через искусство гомеопатии – художественный образ больного (и лекарства). Требуется ли в гомеопатии проникновение в объект своего творчества – пациента подобное проникновению актера в свой персонаж? Д.В.Попов оставил нам одно высказывание, на мой взгляд, имеющее непосредственное отношение к данной теме: «…Для того чтобы лечить, необходимо перевоплотиться в своего пациента». К сожалению, в свое время я не сумел поинтересоваться глубинным значением этого утверждения. Что именно имел в виду основатель Киевской гомеопатической школы? Попробуем найти созвучие в знаменитой теории актерского мастерства К.С.Станиславского: «…Третий период творчества я буду называть периодом воплощения. Если первый период – познавания – уподобляется встрече и знакомству будущих влюбленных, а второй период – слиянию и зачатию, то третий период – воплощения – можно сравнить с рождением и ростом молодого создания. Теперь, когда внутри накопилось чувство, и создалась аффективная жизнь, явился материал, которым можно обмениваться, общаться с другими людьми. Теперь, когда создались хотения, задачи и стремления, можно приводить их в исполнение, а для этого необходимо действовать не только внутренне – душевно, но и внешне – физически…». Проводя подобную аналогию можно сказать, что гомеопат должен работать не с «текстом», а с «подтекстом» для творческого выяснения истинной психологической характеристики пациента. «Подтекст» в данном случае означает то же самое и в театре и в реальной жизни – скрытое действие. Значит для понимания психологического состояния пациента действительно необходимо перевоплощение, т.е. понимание почему он говорит, действует, живет, болеет определенным образом. А это уже полная аналогия с мастерством (искусством) актера.

Современная гомеопатическая медицина полна попыток ее «онаучивания», введения замечательных «золотых стандартов» типа двойных слепых рандомизированных исследований на формализованной выборке с использованием как правило параметрических критериев. Эти попытки заранее обречены на неудачу, являясь зеркальным отражением происходящего в традиционной медицинской науке. Описать гомеопатию математическим языком так же сложно, как разложить на составляющие одну из картин Леонардо да Винчи. Отсюда становятся понятным почему так часто терпят неудачу чисто прагматические подходы к выбору препарата (здесь даже не употребляется слово подобие) в виде реперториев и компьютерных программ не учитывающих иррациональное (подчиненное законам искусства) гомеопатическое творчество.

В каком-то смысле движение в направлении гомеопатия – искусство врачевания нашло свое отражение даже на уровне интернациональных гомеопатических объединений. Так на 56-м форуме Международной Гомеопатической Медицинской Лиги (Будапешт, май 2000 года) состоялись длинные выступления «гомеопатических мэтров» на достаточно свободные темы в ущерб коротким формализованным докладам. Значит только Личность (и личность художника) способна поднять гомеопатию на должную высоту. Бесполезно спорить, какой краске отдавать предпочтение или какой использовать подрамник. Конечным результатом является подобие – создание правдивого художественного образа. Чтобы продолжить сравнение, можно сказать, что «единицей наблюдения» в искусстве может являться картина, стихотворение или целая книга, скульптура, то в гомеопатии это реализованный в подобии (используя терминологию Ганемана) простой случай заболевания.

Придав большое значение искусству, нельзя недооценивать и другие грани такого многостороннего явления, как гомеопатия. По мнению А.Именохоева, Е.Вардашкиной: «Гомеопатия – это строгая наука, постигающая истины. Но это и высокая этика, сеющая зерна доброты. Это и изящное искусство, творящее прекрасное на свете. К гомеопатии можно подойти с трех сторон. Как наука, занимающаяся поисками истины, она скучна, с математической точностью подбирающая все новые и новые лекарства, стремясь к бесконечному совершенству (подобию). Как миссия, занимающаяся поисками доброты она похожа на нудную проповедь об утраченном добре. Как творчество, она наполнена бесконечной тоской о недостижимой красоте. Таким образом, односторонность подхода неминуемо лишает нас целостного видения и понимания гомеопатии.

Труд гомеопата подобен совершению подвигов трех героев мифов древней Греции – это подвиги Пигмалиона, Персея и Орфея. И только после совершения подобных деяний врач может быть уверен в том, что состоялось чудо исцеления. Повседневная работа врача-гомеопата слагается из тройственного переживания пространства и времени. Одно из них – «линейное» переживание, абсолютно равнодушное, холодное. Время в нем течет медленно и сурово. Второе – это «плоскостное» переживание, чрезвычайно пристрастное, жестокое. Время в нем летит с неумолимой быстротой. Третье – это «объемное» переживание, красочное, праздничное, наполненное символами. Это неповторимое мгновение, в котором в тождестве слились все три вида переживания пространства и времени, и в котором есть свои правила».

Можно сказать и о существенных отличиях гомеопатии и сферы искусства. Хотя оба этих явления подразумевают и описывают одно и то же – человека, гомеопатия обладает реальным (хотя еще и неизученным) и целенаправленным воздействием на весь биологический мир. Искусство же в имеет строго определенные границы своего воздействия, связанные с проблемой его восприятия. Кроме того, бездумное отношение к законам гомеопатии и гомеопатическому лекарствоведению, хотя и вдохновленное талантом и искусством интерпретации ведет к катастрофическим ошибкам. Вот как об этом пишет Дж.Витулкас: «Фантазирование может нанести гомеопатии непоправимый вред. Например, мне рассказывали, как проходило одно из занятий с группой курсантов: «Нам показали запись на видеокассете с одной паци

«Мне вовсе не импонируют идеи сумасшедших, которые используют в своей работе маятники или проводят тестирование действия гомеопатических лекарств. Кто-то ставит сосуд с водой над лекарством и предлагает пациенту выпить эту воду. Меня ужасно огорчают рассказы подобного рода. Я чувствую, что эти люди просто водят всех за нос. Они бессовестно лгут, потому что невозможно потенцировать строфу, кому-то назначить ее и этим улучшить состояние пациента. Я не верю в возможность потенцирования Луны или Берлинской стены, да еще и в возможность успешного лечения ими! Заявления подобного рода наносят лишь вред гомеопатии и отбрасывают ее назад, в Средневековье».

Искусство гомеопатического лечения может и должно включать в себе «мышление наперед», предсказание патологии, ее профилактику, а также тактику и стратегию ведения случая заболевания. Кроме того, это означает: «Научиться видеть ответ организма на лечение для повышения квалификации. Следует понимать, что руководства (книги, компьютерные программы, конспекты лекций) – это одно, а личный опыт – совсем другое, как разные аспекты знания. Видеть обострение, признаки лечения, усматривать, куда мы «гоним» болезнь своим лечением. Теоретически это ясно, а практически – не всегда» (Т.Д.Попова). Три гомеопатических феномена, словно обязательные элементы в фигурном катании часто определяют искусство врача. Это ВЫБОР ПРЕПАРАТА, ОБОСТРЕНИЕ, ЗАКОНЫ ГЕРИНГА. Последние два явления можно отметить особо. Профессиональный подход и гомеопатическое ведение пациента не может не предусматривать тщательный учет и анализ лечения по законам Геринга. Пренебрежение этими законами позволяет говорить о «ситуационной» гомеопатии, которая далека от искусства врачевания, не говоря уже об исцелении. При этом увлечение ментальной гомеопатией часто делает невозможным оценку симптомов по законам Геринга, когда симптомы выходят на уровень соматических проявлений, а гомеопат не владеет общемедицинскими знаниями и опытом.

Конечно, нельзя преднамеренно противопоставлять науку и искусство в феномене гомеопатии. Будем благодарны этой мировоззренческой системе за возможность заниматься и тем и другим. Дальнейший прогресс гомеопатии как науки возможен только в рамках уже существующих понятий и законов, а не в копировании методов так называемой научной медицины. Дальнейший прогресс гомеопатии как искусства связан с общим уровнем культуры, традиций и самосознания человека.

В заключение предоставим слово С.Ф.Вольскому, как достопочтенному критику: «Германия, прежде глубокомысленная, основательная, классически

«Гомеопатия как метода лечения (в практическом отношении) есть занятие нетрудное, и составляет самую ограниченную, грубую и одну механическую часть действий гомеопатов, избавленных от всякого умственного труда и соображений при лечении болезней. Даже употребление памяти для гомеопата излишне, потому что он, имея в руках свою записку, содержащую в себе припадки болезни его больного и механически сличая и сверяя их с припадками, вычисленными при каждом гомеопатическом лекарстве, останавливается, наконец, без всякого соображения в отношении к больному, на том лекарстве, при котором находится более припадков, подобных припадкам лечимой болезни».

«Для изучения медицины, как мы видели, нужен... врожденный талант, по редкости которого только немногие могут быть истинными врачами. Для изучения гомеопатии вовсе этого условия не нужно, и гомеопатом, как мы видим, может быть всякий профан, начиная от самого высокого до самого низкого класса людей, и даже из женского пола».

Образ пациента и образ лекарства в гомеопатии.

«Наука, построенная на принципе связи, а не причинности, избавляет нас от дурной бесконечности эволюционной теории, не говоря уже о ее вульгарном прихвостне – теории прогресса. Движение бесконечной цепи явлений без начала и конца есть именно дурная бесконечность, ничего не говорящая уму, ищущему единства и связи, усыпляющая научную мысль легким и доступным эволюционизмом, дающим, правда, видимость научного обобщения, но ценою отказа от всякого синтеза и внутреннего строя». «Ум, который не есть знание и совокупность знаний, а есть хватка, прием, метод, покинул науку, благо он может существовать самостоятельно и найдет себе пищу где угодно». «Для литературы (для гомеопатии! – прим. Авт.) эволюционная теория особенно опасна, а теория прогресса прямо-таки убийственна» О.Мандельштам.

Создание образа, а так и хочется добавить – художественного образа предполагает включение иррациональных, интуитивных, творческих потенциалов человека. При этом связь явлений действительно может быть лишенной определенной логики. Каждый, кто начинал изучать гомеопатию и впервые открыл Materia Medica, обнаружил, по крайней мере, раздвоение личности, а проще говоря, ощущение, что либо у него, либо у автора психическое заболевание. Это произошло благодаря разрушению причинно-следственных отношений, тщательно созданных в сознании академическим медицинским образованием. Как может быть в одном патогенезе толстый и худой, веселый и грустный, гипо и гипертония? По мере прогресса иного мышления, означающего «новую связь явлений» никакого удивления эти факты уже не вызывают, прекрасно выписываясь в патогенез любимого нами Calcium carbonicum. Можно сказать, что ЗНАНИЯ ЯВЛЯЮТСЯ СИЛОЙ, ИСКУССТВО ЯВЛЯЕТСЯ ДУШОЙ (ДУХОМ) ГОМЕОПАТИИ. То же самое применимо и к гомеопатическим лекарствам. О процессе их гомеопатической сублимации, т.е. потенцирования Ганеман сказал, что это освобождение «чистого духа лекарства». Для преподавания основ гомеопатии я часто применю сравнение поиска лекарств с работой археолога. Во многих музеях мира принято заменять ненайденные фрагменты, части, детали (в гомеопатии характерные для определенного лекарства симптомы) индифферентным белым веществом, выполняющим недостающие места, например греческой амфоры. Искусство служит ориентиром для археолога, воссоздающего утерянное. Для врача-гомеопата это в первую очередь клиническое «чутье» плюс психологический анализ.

«Описание препарата в гомеопатии является своего рода попыткой создания портрета вещества природы, его сути и идеи, где изобразительными средствами служат симптомы пациента. Первоначально в описаниях фигурируют лишь те симптомы, которые были получены при испытаниях. В них нет логики (логики разума), нет мотивов, нет этики (в портрете минерала и не должно быть ничего человеческого). Когда Михаил Врубель писал своего «Демона», то кроме лица, в нем не оказалось ничего человеческого, тело его было продолжением природного ландшафта.

После этапа испытаний, патогенез препарата неизбежно наполняется проекциями поколений гомеопатов, неосознанно пытающихся внести человеческие мотивы в существующие описания, заполнить нелогичные пропуски. Портрет в результате получается более отчетливый и реалистичный, но имеющий меньшее отношение к оригиналу. Так же, как в тесте Роршаха с пятнами неправильной формы, сознание человека стремится дорисовать картину до знакомых и значимых тем. … Вероятно, таким образом, и создаются гомеопатические психологические типы» М.Ляхович.

В заключение хочется привести слова И.В.Тимошенко: «Необходимо учиться исполнять закон ПОДОБИЯ, избегая бесплодных умствований. Следует видеть Подобие в Материи Медика (а не заучивать патогенезы), следует брать в реперторизацию Подобные симптомы (а не кучу-малу похожих), следует опираться на свое живое видение проблем реального пациента при использовании вспомогательных аппаратов и программ (а не исполнять их железные рекомендации)».

Творческое объяснение гомеопатии ее потребителям.

С давних времен занятие медициной для ее служителей предполагает определенные правила поведения с пациентами. Существует даже отдельная наука об этом – медицинская этика и диэнтология. Но нигде я не встречал правила поведения с врачом (врачами), составленные для пациента. Ведь даже луна (не говоря уже о медали) имеет обратную сторону. Единственной официальной рекомендацией для больных можно считать безоговорочное послушание и признание врачебного авторитета. Последнее слово произносится обычно представителями медицины с каким-то особым благоговением и понижением голоса.

Правила поведения с врачом очень помогли бы в работе самих врачей, ибо им ежедневно приходится иметь дело с пациентами, не умеющими ни выбрать себе доктора, ни объяснить суть своих проблем. Это тем более очевидно на гомеопатическом приеме, где от спокойного и взвешенного отношения больного к своему состоянию часто зависит выбор лекарства и успех лечения. Я еще раз перечитал гениальную комедию Мольера «Мнимый больной», в котором богатого, здорового, но доверчивого дворянина опекает множество докторов. Они заставляют его применять самые невероятные методы лечения, используя его мнительность и страх неизлечимой болезни. Что же, в этом нет ничего обидного ни для врачей, ни для их клиентов. Уважаемые пациенты! Не знаю, как насчет ощущения себя доктором, но каждый имеет право и возможность однажды стать пациентом. Такова диалектика жизни. Являясь таким пациентом, я и предлагаю эти правила, чтобы знать, как вести себя со своими врачами.

Вначале о самом главном. Становясь пациентом одни из первых эмоций, которые мы испытываем это тревога и страх. К ним присоединяется чувство обиды на болезнь (за что, ведь я хороший человек) и желание переложить ответственность за свое здоровье на представителей медицины. Это может быть и чувство вины за «не занятие своим здоровьем». Словом, болезнь, как королеву, сопровождает множество «придворных». Среди них не только ощущение боли, дискомфорта, слабости. Но это и ощущение лени, незащищенности, бесперспективности лечения, утрата интереса к жизни. В таком состоянии мы совершенно не готовы не только лечиться, но даже правильно воспринять информацию о своем заболевании.

Сцену, иллюстрирующую подобные отношения мне довелось наблюдать в одной из стран Западной Европы. Больной при повторном визите к врачу со смущением сообщил об отсутствии улучшения своего здоровья. Доктор с нескрываемым возмущением и удивлением изрек: «Странно! Ведь я назначил Вам самое современное и дорогое лекарство!».

Количество Ваших докторов ограничено только состоянием банковского счета и временем. Нет никакого противоречия в том, что хорошие консультанты предлагают различные (зачастую противоположные) способы решения проблемы здоровья. Вы можете лечиться у гомеопата или лечь на операционный стол. Выбор принадлежит Вам, но он должен делаться спокойно и уверенно. И это два важных критерия его правильности. Существует традиция некой «стыдливости» перед врачом, когда пациенты умалчивают факт их консультации другим доктором. С моей точки зрения, необходимый элемент демократического устройства общества – свобода выбора адвоката, архитектора, парикмахера, и, наконец, врача. Право выбирать здоровье, равно как и болезнь, жизнь, равно как и смерть принадлежит только Вам.

Не бойтесь быть полным невеждой в отношении вопросов медицины. Не существует болезненных явлений в природе человека, которые нельзя было бы объяснить обычным языком и в доступной форме. Научитесь задавать Вашему доктору любые вопросы, в том числе об уровне его оплаты или компенсации за реализацию определенных медикаментов. Читать или не читать медицинскую, в нашем случае, гомеопатическую литературу? Только ту, которая понятна, не вызывает раздражения, и не подрывает доверие к своим возможностям.

Нельзя не сказать еще об одной проблеме – желании многих пациентов уцепиться за доктора как за «соломинку» в лечении своей болезни. Я предлагаю таким больным поменяться со своим врачом местами и почувствовать, как быть чей-либо «последней надеждой». Вместо слепого почитания и обожествления требуется простое человеческое доверие. Ибо доктор, прежде всего тоже человек. Я испытываю благодарность и молюсь за здоровье своих пациентов, когда через меня кому-либо даруется исцеление. Но это уже совершенно личный вопрос, не имеющий отношения к нашей теме. Проблема же выбора врача касается, прежде всего, нашего умения доверять. Существует выражение, что «у каждого доктора свои пациенты». Справедливо и обратное утверждение – «у каждого пациента свой врач».

В заключение рискну дать еще один совет, за что могу стать объектом критики представителей всех направлений медицины. Доверяйте не методу лечения, а личности врача. Не медицине вообще, а определенному направлению или школе. Одно из главных условий – то, чтобы врач Вам нравился, даже вопреки соображениям обычной логики. Доктора, в том числе гомеопаты, не чужды моде, спросу, влиянию идеологии фармакологического бизнеса. Словом, они такие же люди, как и мы с Вами.