Если верить известному утверждению "Все мы родом из детства", то, зная о периоде формирования человека, можно многое узнать о его сегодняшнем мировоззрении, его комплексах и проблемах. О них рассказал глава Национального агентства Украины по вопросам подготовки Евро-2012 Евгений Червоненко.
– Первое мое самое яркое детское воспоминание – это две няньки, Клава и Нюся, которые запихивали в меня еду. Я ел все подряд, в общем, как и сейчас, не гурман. Но до сего дня не переношу манной каши и кипяченого молока с пенкой. Меня лучше убить сразу, чем заставить это есть. Помню автомобиль "Волга", еще первого выпуска – со звездой и оленем. Я был первым среди всех внуков, любимцем, поэтому мне разрешали ездить на этой "Волге" на переднем сиденье, на штурманском месте, – стоя и держась за торпеду.
– Вы родились в Днепропетровске. А кто вас воспитывал – родители или бабушки с дедушками?
– Родители были все время заняты, поэтому я воспитывался у дедушки с бабушкой. Семья у нас была очень обеспеченная. Дед занимал высокие посты, по сути, он был чуть ли не наркомом угольной промышленности Казахстана. Насколько я знаю, мой дед – родственник Самуила Яковлевича Маршака по материнской линии. Родители жили тогда в коммуналке в рабочем районе, а у деда была огромная красивая квартира в профессорском доме на углу улиц Короленко и Чкалова, напротив КГБ. В гастрономе через дорогу работала жена Брежнева – кассиршей… Мы росли с Эдиком Шифриным, наши отцы дружили пятьдесят три года – аж до смерти моего отца.
– В детский сад ходили?
– Я очень не любил ни детские сады, ни пионерские лагеря. В общем, не любил все, что подавляет человеческую инициативу. По окончании первого класса я удрал из пионерлагеря в Крыму. Сам организовал побег, и меня поймали уже в поезде-товарняке, когда я уехал достаточно далеко. Милиция выловила и вернула обратно, родителей вызвали в лагерь… Я не любил в школе всех этих комсоргов-подлиз. Правда, сам какое-то время был комсоргом сборной СССР по автоспорту, до тех пор, пока меня не выгнали из комсомола. Согласился им стать только потому, что иначе меня не выпустили бы за границу – я еврей, а тогда действовала пятая графа. В первом классе я попал в руки мамы, до этого меня баловали и я рос свободолюбивым ребенком… А мама была строгая, она с детства закладывала во мне "кодекс чести", "кодекс фамилии"…
– И в чем они заключаются?
– Были правила семьи: за обман или непослушание могли наказать – но это было ничего, я не могу сказать, что меня сильно били… Ремнем – всего пару раз.
– За что?
– Мы однажды во дворе с пацанами кошку покрасили, второй раз – кому-то в глаз дал чересчур сильно. Помню, в классе 3-м или 4-м сгорела моя первая ондатровая шапка. Загорелась трансформаторная подстанция в школе, а я шапкой ее тушил. Вот за это я получил!
– А кто наказывал – мама или папа?
– Папа на работе был начальником, а дома – очень спокойным и добрым человеком. Вот мама – та сторонница тоталитарного режима, и ее мнение всегда было авторитарное (смеется). Огромное упорство, лидерство – это у меня от нее. Честно говоря, глядя на родителей – очень трудолюбивых людей, я видел, как несправедливо порой поступала с ними эта система. Например, моего отца практически до развала Союза не выпускали за границу, хотя он был известнейшим ученым. Я видел, как бездари, но с "правильной" национальностью, ездили с его докладами, скажем, в Канаду. Поэтому мне мама буквально вдалбливала – жизнь любит первых! Бог любит первых! Ты должен быть на две-три головы выше всех! Когда я говорил: мол, я и так отличник и у меня пятерок больше, чем у Васи Булочкина, мне отвечали, что этого мало, я должен стать незаменимым, тогда только можно пробиться.
– А хвалили родители часто?
– Ну, иногда хвалили, когда я побеждал на олимпиадах и соревнованиях. Но и наказывали достаточно сильно – в основном ограничивали мои права и свободы. Помню, я очень хотел досмотреть фильм "Цыган". Мама говорит: "У тебя завтра чемпионат города по плаванию, и ты должен приплыть первым на своих дистанциях – 100 и 200 метров брасом". Я говорю: "Мам, ну я досмотрю…" – на что она ответила: "Твое дело, но если ты выиграешь, то получишь мороженое, цирк и кучу привилегий, если же нет – будешь наказан. Согласен?" – "Да". На следующий день я приплыл вторым, проиграл полсекунды. И был наказан, но потом амнистирован. Меня пытались ставить в угол на колени, но на колени я не становился никогда, а если уж становился в угол, то устраивал провокации. Я вообще по природе бунтарь. У нас с братом Игорем 11 лет разницы, и если я всегда протестовал, за что меня постоянно ругали, то Игорь, тот был умный. Например, бабушка его заставляла кушать, а он говорил: "Бабушка, давай играть в прятки", а потом во время уборки под ковром находили целый мясокомбинат. У меня веселый брат в детстве был – он мог устроить метание яиц с балкона…
– Вы с ним дружили? Все-таки у вас довольно значительная разница в возрасте.
– Я его защищал, мы с ним играли в настольный хоккей. Но когда ко мне стали приходить девушки, я сажал его на шкаф.
– В каждой семье есть свои традиции. Какие были в вашей?
– У нас были семейные обеды. У одной или второй бабушки собиралась вся семья, всегда на столе была селедка, от этого пошло, мол, в семье Червоненко без селедки вообще за праздничные столы не садятся.
– В те времена часто ходили драться двор со двором, улица с улицей, вы принимали участие в таких разборках?
– У нас во дворе, на улице Полигонной, была своя компания, и мы устраивали бои. Я был одним из заводил, входил в такой совет вождей. У меня было много друзей, за всех я заступался.
– А за девочек заступались или за косички дергали?
– Нет, никогда не дергал, я хотел выглядеть перед ними достойно, ходил гоголем. Девочки меня стали интересовать где-то в классе 6-7-м, до этого на первом месте стояли спорт и учеба. Наша школа № 23 – в ней учились дети известных родителей: Валера Щербицкий, дочь Цынева, Наташа Тигипко, дети академика Чекмарева и Тараны. Там, кстати, меня помнят, я оборудовал ее компьютерами. На каникулах все отдыхали, и я думаю, что только меня и Эдика Шифрина "тренировали": полдня – математика, полдня – английский. В плане знаний и спо-рта нас очень жестко воспитывали, то есть на глупости у меня вообще времени не было. Моя жизнь с детства была расписана, как и сейчас, поэтому иногда хочется пойти другим путем…
– Когда вы начали заниматься спортом?
– С первого класса занимался плаванием, практически достиг уровня кандидата в мастера спорта, но в 7-м классе заболел желтухой и прекратил занятия. В 10-м я занялся бадминтоном – это оказалась тяжелейшая игра. Меня в бадминтоне подводила печень, я не выдерживал по три гейма подряд играть. В 17 лет у меня вышло недоразумение с мамой. Я ей сказал, что мы с соседкой будем учить физику в моей квартире – мне тогда родители уже подарили квартиру в доме напротив. Пришла мама, а мы "физику учим". Я ей заявил, что я уже взрослый, на что мама ответила: "Взрослый – живи!". Так я и стал самостоятельным – не брал у родителей ни копейки, не ел у них.
Когда поступил в институт, подрабатывал в школе. Потом пошел работать в "Совтрансавто" дежурным через ночь, зарабатывал около трехсот рублей. По тем временам я был почти олигарх (смеется). В тот период круто изменилась моя жизнь, я попал в ралли. С 1979-го года по 81-й проработал механиком, в 81-м году выиграл чемпионат области, в 83-м стал призером спартакиады Украины и попал в сборную.
– У вас всегда было то, чего вы хотели?
– Нет, я все должен был заслужить. Я уже был мастером спорта по ралли, а мне не давали отцовскую машину. Хотя брат мог брать ее втихаря.
– Какая у вас была любимая игрушка?
– Автомобиль!
– Какой?
– Как и сейчас, у меня их несколько, и я их все люблю. Помню, мне привезли из Франции металлическую модель автомобиля с мелкими деталями. Это был "рено" серого цвета. Я его берег, хотя во дворе мне чуть-ли не полцарства предлагали. Драки были, но он все равно остался у меня. А как-то папин зам привез мне с Кубы часовую бомбу, я любил ее подкладывать бабушкам и дедушкам во время застолий. Раздавался грохот – и я шел в угол…
– Вы в детстве кому-то завидовали, может, чего-то жутко хотелось, а родители не покупали?
– А что толку завидовать – надо искать пути, как получить желаемое. Первые джинсы я купил за 25 рублей – сам скопил деньги. Это были пожеванные Wrangler’ы, я их еле застегнул, но тогда это было дико модно.
– Сколько вам давали карманных денег?
– Пять рублей – уже было состояние, а десять – ты просто олигарх! Деньги давали, как правило, дедушки и бабушки, родители же делали подарки по праздникам и за успехи. Да, кстати, помню, что первую взятку я дал учительнице по биологии – гербарий. С биологией у меня никак не складывалось, и я принес гербарий, типа для украшения кабинета, говорю: "Поставьте пять, чтобы общий вид табеля не портить". Но она меня жутко не любила…
– Честно говоря, никак не могу понять, кем вы все-таки были – местным заводилой-шпаной или же ботаником, ведь вроде бы и учились хорошо, но и похулиганить были не против…
– То, что я не ботаник, – это точно. В 8-м классе мы с ребятами организовали первый вокально-инструментальный ансамбль. Помню, что первой песней на концерте исполняли "Полюшко-поле". А в старших классах я девкам прохода не давал, был лидером и свое место под солнцем завоевывал как сильный среди сильных. Очень часто делал это кулаками. Было пару раз, когда меня очень сильно избили. Как-то в одной из междворовых разборок против меня одного было семь или десять человек. Они говорили – встань на колени и жри землю, а я сказал – вот вам! Один из них очень грубо оскорбил меня по национальному… дошло до крови и швов.
– Вы после этого попали в больницу?
– Нет, это он попал, но шрам у меня тоже остался. Я сдаваться не умею, тем более, если оскорбляют. За девочек часто заступался…
– Расскажите о своей первой любви.
– Было что-то в седьмом классе. Не помню, как звали ее, но какие у нее были ноги!.. Потом она располнела, я думал – ой, не дай бог. Поймите, я каторжно учился. Кроме поездок с родителями во время каникул ничего не помню, потому что по вечерам камнем валился в кровать. Но я навсегда запомнил эйфорию от побед – когда я стал победителем областной олимпиады по математике, потом в спорте... По материалам "Публичные люди"
