Ленин говорит, что материя — объективная реальность, данная нам в ощущениях. Маркс с Энгельсом утверждают, что бытие первично, а сознание вторично, и что второе определяется и формируется первым. А объективная реальность полностью им противоречит. Сегодня исключительно условности, абстракции, продукты массового сознания, посылы, инспирации формируют наше бытие. Да и в ощущениях нам дается отнюдь не объективная реальность, а ее образ, перевранный чьими-то интерпретациями, инсинуациями. И реагируем мы наиболее остро не на факты, не на конкретное материальное воздействие, а на оценки, спекуляции, сигналы, на добавленную, так сказать, эмоциональную стоимость.
    И так реагируют не только индивидуумы, но и целые сообщества, организации, нации, наконец. Даже рынки. Судите сами, из чего сегодня складывается рыночная цена той же нефти. С гулькин нос себестоимости добычи и транспортировки и из целого букета спекулятивных и психологических факторов: войн, пожаров, опасений, предположений, отфонарных прогнозов, истерик экспертов, непродуманных (а чаще очень хорошо продуманных и преследующих конкретную цель) высказываний политиков, чиновников. Тысячи тонн еще не добытого черного, жидкого, вонючего, ядовитого, язык не повернется так его назвать, золота по нескольку раз перепродаются на биржах людьми и компаниями, которые в глаза его никогда не видели. И где здесь объективная реальность, что здесь дается в ощущениях? Фикция.

В ощущениях нам дается отнюдь не объективная реальность, а ее образ, перевранный чьими-то интерпретациями, инсинуациями

    То же можно сказать о “сосуществовании” бытия и сознания. Что есть, например, история, как не отражение бытия всего человечества? Да черта с два! Настоящей объективной истории (в смысле изложения, преподавания) не существует в природе. Каждый народ, точнее, каждый режим, этим народом правящий, только тем и занимается, что формирует идеологический миф с элементами хронологической и событийной мистификации. Доходит ведь до смешного, когда одно и то же событие описывается разными историческими школами или разными придворными летописцами не просто с расхождениями, не просто противоречиво, а совершенно несопоставимо. Вспомните, долгое время “в анналах” существовало по два-три (порой до дюжины) изобретателей паровоза (Черепановы и Стефенсоны), радио (Попов и Маркони), самолета (Можайский и братья Райт), первооткрывателей Х-лучей (Пулюй и Рентген). И часто потом оказывалось, что на самом деле изобретали и находили все это совершенно другие люди, но сия истина никого уже не волновала: настроение, готовность к трудовым подвигам, национальная гордость формировались на этих мифах. Да что там абстрактные гордость и настроение! Улицы и пароходы назывались именами этих первооткрывателей. Процесс подмены исторической истины мифами происходит непрерывно. В 1980-х гг. весь советский народ возмущался, что на империалистическом Западе в учебниках истории победу над фашизмом приписывают англо-американцам или, в лучшем случае, абстрактной коалиции союзников, совершенно не выпячивая героической роли советского народа. Но в нынешних отечественных учебниках малым детям внушают, что единственным борцом с фашизмом и сталинизмом был украинский народ, точнее, его национально-сознательный авангард. Наше правительство умудряется в преддверие таких исторических дат, как многолетие Полтавской или Конотопской битв, перегадить отношения с россиянами, изобретая все новые и новые версии произошедших (и задокументированных) событий. И на сознание людей уже оказывает влияние не битва русского императора Петра с его то ли кузеном, то ли внуком (кто там разберется в их морганистических марьяжах), не археологические и документальные свидетельства, а версии той или иной эпохи. И не только на сознание, на поведение, на бытие. Стоит в любой компании (даже в многодетной семье) затронуть национально-патриотический вопрос, и мордобоя не избежать.
    О спекуляциях на лингвистические темы лучше и не вспоминать. В Донецке, говорят, можно во все горло кричать “Динамо” — чемпион”, носить оранжевые трусы и пальто, но стоит произнести даже мертвым шепотом, что русский язык (и его принципиальных носителей) в Украине никто не притесняет, и вы — не жилец. И никого из борцов за “фильтрацию базара” не волнует ни поэтичность, ни лексическое богатство, ни разнообразие и оригинальность идиоматических выражений того или иного наречия, ни то, что сами они говорят не на одном из существующих литературных языков, а на суржиковом убогом миксе. Но! Сознание того, что “рідну мову ображають та пригноблюють вже триста років” (близкое к оригиналу цитирование Президента Украины) может испортить бытие любого, кто с этим осмелится поспорить.