• Мустафа Найем

Вместе с последней колонной «шурави», советских войск, и после неё эту центральноазиатскую страну покинули сотни тысяч коренных жителей: пуштунов, таджиков, узбеков, хазарейцев. Некоторые из них осели в Украине

Афганских беженцев  немало в странах Западной Европы, Латинской Америки, США и даже в Австралии. Однако самая мощная волна афганской эмиграции накатила в послевоенные годы на страны бывшего СССР. В государство «победившего социализма» бежали бывшие партработники и устремились те, кто прежде обучался в советских вузах. На Украине большинство эмигрантов обосновались в Киеве, Одессе, Харькове и Хмельницком – городах с крупными городскими рынками. Только здесь у них и была надежда выжить…
 
Абдул Гафур Абдул Маджид, один из старейших членов Народно-демократической партии Афганистана «Парчам» («Знамя»), возглавляемой Бабраком Кармалем: 

– В партию я вступил в 1968 г., когда ещё не выдавали членских билетов. До прихода в Афганистан советских войск работал преподавателем. Одновременно был партийным ревизором. После «апрельской революции» 1978-го, когда свергли и расстреляли главу республики Мухаммеда Дауда, случалось мне выступать и на советском телевидении, говорить о необходимости ввода в Афганистан советских войск.
 
Очень хорошо помню день, когда это, наконец, произошло. Днём Хафизулла Амин в своём обращении к нации вдруг сообщил: в случае нападения на нашу страну надо выключить свет, лечь на землю и не выходить из дома. Предупредил, что, возможно, будет объявлена воздушная тревога. Вечером мы с друзьями всё же пошли в кино. Когда из него вышли, город словно вымер: свет в окнах учреждений, гостиниц и домов был выключен; не горели даже фонари. В сторону дворца Амина направлялись машины с людьми в военной форме. Дворец находился внизу, на плато, мы жили как раз над ним. Когда я с друзьями поднялся к своему дому, увидел, что дворец пылает… 
 
На следующее утро меня и других членов партии срочно вызвали в штаб. Многие видели друг друга впервые – конспирация в партии была жёсткая. Нам повязали белые ленточки на рукав, раздали автоматы Калашникова и отправили в город – охранять  общественный порядок. 
 
До сих пор почему-то многие думают, что президент Афганистана не знал о предстоящем вводе советских войск. Один из очень близких соратников президента позже признался: Амин  готовил собственный план захвата страны совместно с главой Исламской партии Гульбеддином Хекматиаром. План состоял в том, чтобы отдать страну под контроль США. Поэтому сейчас, когда говорят, что СССР исполнял интернациональный долг, я просто смеюсь. СССР спасал свои границы! 
 
После прихода к власти Бабрака Кармаля я полностью погрузился в работу: возглавлял третий отдел КГБ (департамент внутренней безопасности). У меня было удостоверение полковника госбезопасности. Обладателя такого документа не могли не то что обыскивать, но даже останавливать. Он выдавался единицам. Сейчас это раритет… (Смеётся)
 
Некоторое время я руководил охраной первых лиц – Бабрака Кармаля и тогда ещё главы КГБ Мухаммеда Наджибуллы. Последний лично наградил меня именным оружием за проведение удачной операции в Панджшере.
 
Вообще, Наджибуллу я часто видел, лично с ним общался. Это был очень умный, образованный и вдумчивый человек, сильный и мужественный. При нём в госбезопасности было создано отдельное управление, занимающееся розыском пропавших без вести людей. Дело в том, что в период правления Амина политзаключённых, как в сталинские времена, пытали и убивали. Родственники об этом узнавали, лишь когда у них переставали принимать передачи. Наджибулла жёстко просил всех не давать обещаний, которые невозможно выполнить. Его известнейшая фраза: «Пусть алмаз расколется, но данное слово – нет». 
 
После прихода к власти движения Талибан президент Бурхануддин Раббани требовал тотального истребления членов левых партий. Многие вокруг знали, что я был в партии, но никто не выдал. Я отпустил длинную бороду, старался реже показываться среди незнакомых людей, иногда неделями не выходил из дома. Позже мы с семьёй тайно покинули Афганистан, перебрались в Пакистан. Когда это случилось, моим ученикам сказали, что я был врагом своей страны.
 
В Пакистане с семьёй жил почти три года. Наверное, это были самые трудные годы моей жизни. Дети голодали, мы не знали языка, нравов, были чужими в той стране. Работу выбирать не приходилось: подрабатывал грузчиком, потом на мыльном заводе, на фабрике пластиковых тапочек, продавцом свитеров. Даже, помню, толкал тележку с фруктами. В Киеве оказался случайно. Контрабандисты, с которыми удалось договориться в Пакистане, хорошо отзывались об этом городе. В Москве прежде, да и сейчас, жизнь очень дорогая. В Киеве всё же проще. За три тысячи долларов (с человека) нас доставили на самолёте прямиком в Киев. Естественно, без документов и виз.
 
Что я теперь здесь делаю? По-сути, снова работаю грузчиком. Тех денег, которые мы зарабатываем на торговле, едва хватает на жизнь. Аренда точки на рынке обходится в $250, квартира – ещё в $350. Около ста долларов – за коммунальные услуги, а ещё ведь надо прокормить семью… Сейчас я гражданин Украины. Но если бы не семья и здоровье – у меня плохое зрение, постоянно болят глаза – я бы завтра же вернулся на Родину.
 
Мухаммед Арун Кураши, бывший моджахед, из семьи торговцев: 


 

– Родился я в одной и южных областей Афганистана – Лугаре. «Апрельскую революцию» встретил школьником: мне было всего 15 лет. Когда президентом стал Хафизулла Амин, среди простых людей, особенно верующих, начались волнения: дескать,  к власти пришли коммунисты, неверные. Народ стал сбиваться в стайки, появились какие-то лидеры. Моджахеды ещё в те времена привозили из Пакистана оружие, так что многие вооружались.
 
Хорошо помню день, когда мне вручили винтовку. Мне было шестнадцать лет; я был в школе. Прямо на уроке нам объявили: все, кому дорога независимость страны, должны взять оружие в руки. Я никого не предупреждал о своём решении – ни родителей, ни братьев, ни сестёр. Просто пошёл в ближайшее почтовое отделение и записался добровольцем. В заявлении, помню, написал: «готов бороться за Родину и веру». Моим первым командиром был молодой мужчина Абдулла Ахад. Через несколько месяцев он погиб во время бомбардировки, его тело так и не нашли. Именно он выдал мне старую английскую винтовку. Оружие на первых порах у нас было или американское или английское. «Калашниковы» появились позже – как трофеи.
 
В городе, где мы жили, у нашей семьи был маленький магазинчик. Днём я торговал с братьями и отцом, а по ночам уходил в горы. В городе практически все были вооружены и постоянно координировали свои действия с центральным руководством моджахедов. Общались, в основном, с помощью записок. Нашим лидером был глава Исламской партии Гульбеддин Хекматиар. 
 
У русских и регулярных афганских войск была своя тактика. Вечерами они без разбора бомбили город. За всё время, что шла война, убили 72 человека моих дальних и близких родственников. Среди них были и трёхлетние дети, и шестидесятилетние старики. Зимой производили массированные атаки. Более двенадцати раз мы покидали город, но снова выбивали из него врага. Кстати, даже коалиционные войска сейчас не могут захватить Лугар. 
 
Постепенно я дорос до полевого командира. В конце войны под моим началом было 35 человек. Убивал ли я кого-то лично? Кто знает? Это война. Точно могу сказать: не помню, чтобы я видел человека, который упал от моей пули. С другой стороны, воевали-то, в основном, ночью. Никогда не общался с русскими солдатами, а пленных мы не брали. Страшного было много. До сих пор иногда вспоминаю, как собственными руками вытащил из-под развалин местного госпиталя четырнадцать трупов членов одной семьи – от мала до велика.  
 
Многие мои соратники так и не смогли остановиться, сдать оружие после вывода советских войск. Я же для себя принял принципиальное решение. И в день, когда объявили о начале вывода советских  войск, сложил с себя полномочия командира. По сути, с того дня продолжение войны означало истребление собственного народа. Я и прежде говорил и сейчас утверждаю: у нас был шанс остановиться и возродить страну. Афганистан никогда и никто не мог завоевать. Ни Чингисхан, ни англичане. Удалось отстоять свою независимость и от «советов». Можно было начать всё сначала. Но жизнь распорядилась иначе. 
 
Когда я покончил с войной, материальное положение семьи ухудшилось. Пришлось направиться в Иран. Я долгое время работал там, вдалеке от семьи. Потом принял решение уехать в Европу. Думал о Германии, Голландии, Австрии. Друзья сделали мне визу сначала в Ташкент. Потом оказался в Москве. Но жизнь там оказалась слишком дорогой, да и знакомых у меня не было. В 1995 г. перебрался в Киев. И с первых же дней начал работать на рынке. Он только открылся, палаток не было, так что торговали прямо с земли, с подстилок. Мне очень помогли афганцы, которые приехали в Киев до меня – давали товар в рассрочку, помогали материально. Через четыре года я вызвал к себе семью. Пробиться дальше в Европу не получилось. Да и зачем? Сейчас я уже купил на Троещине в кредит квартиру, скоро полностью его выплачу. 
 
У меня хорошие отношения со многими украинцами. Появились кое-какие знакомства, связи. А ведь четыре года назад я был первым афганцем, получившим украинское гражданство.
 
Мухаммед Экбал, военный лётчик: 
 

– В Афганистане я с красным дипломом закончил военное авиационное училище, был офицером национальных ВВС. Служил в Баграме. Считался одним из лучших пилотов, участвовал в военных действиях в Джелалабаде и Пахмане.
 
Потом меня, как это тогда было принято, отправили на учёбу в Союз – в Киевское высшее авиационно-инженерное училище. Но в 1992 г., когда я его окончил, политическая ситуация в Афганистане изменилась. Возвращаться домой было бессмысленно.
 
Три года я работал, где мог. В 1995 г. открылся рынок «Троещина». Теперь вот торгую здесь тёплыми тапочками. Сначала оформился как беженец, со временем стал гражданином Украины. Раньше особых проблем в Украине не было. Но недавно у меня отобрали торговую точку. Я, конечно, возмущался. А что толку? Оказалось, что «рейдеров» покрывает депутат горсовета. Мне намекнули: ты здесь чужой, а коренным украинцам негде торговать. Но это же смешно! Я женился в Киеве ещё во время учёбы. У меня, кстати, четырнадцатилетняя дочь. Что мне делать? Возвращаться с ней на Родину? Но там другая страна. Я служил независимому государству, а нынешний Афганистан – непонятно что.
 
Глам Гаусс, дипломат: 

– В Киеве я уже 21 год. Прибыл учиться в университете им. Шевченко. В СССР меня направили как одного из самых способных учеников. После окончания университета в 1991 г. пошёл в аспирантуру, и через три года получил диплом кандидата наук. Диссертацию писал на тему международных взаимоотношений Ирана и США (Смеётся). Но потом, как многие другие афганцы, оказался на родине не востребован. В Украине женился, получил гражданство. Но, хоть и получил учёную степень, торгую на базаре. Некоторые мои родственники – в том числе и брат – вернулись в Кабул. Но, откровенно говоря, условия жизни там не лучшие. В стране более миллиона безработных. Возвращаться туда не вижу смысла.

версия для печати     отправить по E-mail     Написать в редакцию

Повторите код на картинке.

15:52		Ющенко заменил запорожского губернатора
15:38		Ющенко назначил Богатыреву Секретарем СНБО
15:23		Президент нашел работу уволенному Министру культуры
15:12		Встречи Ющенко, Тимошенко и Яценюка станут еженедельными
14:35		Только 15% украинцев не говорят с друзьями о политике
14:13		Янукович предложил разделить депутатов на две палаты
14:08		Янукович не помнит, кого играл на детских утренниках
14:06		Партия регионов может поддержать досрочные выборы мэра Киева
13:52		Правительство Януковича запомнилось инфляцией и борьбой за власть
13:38		Ющенко назначил своего представителя в парламенте

Все новости

Потребительский гнев

Украинские компании увлеклись ребрендингом. Но практика показывает, что смена имиджа иногда может похоронить товар

Бабло побеждает зло

Отделить бизнес от власти невозможно. Но, вероятно, это не так плохо, как кажется на первый взгляд

Все авторы

Возвращение Тимошенко
(17 фото)	фото:

Все галереи

ОПРОС