• Александр Ковальчук

Для Екатерины Амосовой, члена-корреспондента АМН Украины, белых пятен в кардиологии существовать не может по определению. Интервью дочери знаменитого академика Николая Амосова — специально для Фокуса

— Екатерина Николаевна, ваш отец был величайшим кардиохирургом; вы много времени проводите среди ведущих специалистов в этой области, да и сами — профессор-кардиолог. И, несомненно, знаете, что отличает врачей, лечащих сердце, от их коллег другой специализации.
— Кардиохирурги — особые люди. Их работа чрезвычайно драматична, она требует принятия быстрых решений, напрямую связанных с судьбой, жизнью человека. Я не только дочь кардиохирурга: у меня и муж — хирург, который в неделю делает две-три операции на сердце (кроме других сосудистых и полостных операций). Так что я могу считать себя экспертом в этой области.

— В каком графике работает «средний» кардиохирург?
— Но я-то эксперт по высшему эшелону! (Смеётся). Судьба «среднего» кардиохирурга, в общем-то, груст­ная. Это человек, который ассистирует на операциях, длящихся много часов. Стоит, держит крючки, сильно устаёт, не получает от работы большого удовлетворения. Зато получает стрессы, потому что в драматические минуты оператор «разряжается» на ассистентах. Разумеется, каждый «средний» кардиохирург хочет быть большим кардиохирургом. О последних, на мой взгляд, интереснее говорить. Например, я с большим уважением отношусь к профессору Анатолию Викторовичу Руденко, с которым училась на одном курсе, а после наблюдала за его карьерой: от ординатора до заведующего отделом в Институте сердечно-сосудистой хирургии. Сейчас он — крупнейший оператор по ишемической болезни сердца, самому распространённому заболеванию, требующему кардиохирургического вмешательства. Работа это такая: каждый день — минимум две операции, а иногда — больше; осмотры уже прооперированных больных, консультации для отбора на операции.

— Сколько длится операция на открытом сердце?
— По-разному. Основной этап операции, с накалом эмоций, идёт обычно около двух часов. Но ему предшествует подготовка, вскрытие грудной клетки, а после — зашивание. Больные бывают разные по тяжести, и операции, соответственно, разные. Когда хирург приходит домой вечером, ему, как правило, звонят из клиники и докладывают, что с больным. И если его состояние резко ухудшается — вызывают на работу. Ночью, в выходные. Так было с моим отцом, так же и с моим мужем.

— Главные достоинства хорошего кардиохирурга — твёрдая рука, точный взгляд?
— Голова! Её я бы поставила на первое место. Голова должна быть умная и решительная.

— Если взять современную медицину со всеми её достижениями, то как соотносится значение ручной, «ювелирной» работы хирурга и аппаратных методов, техники? Что сейчас важнее?
— Ручная работа осталась. Аппаратные методы — это, в основном, дооперационная диагностика. А в операциях главными остались руки. Никакая машина швы не накладывает, надрезы не делает. Всё вручную, под контролем зрения. Если нужно — есть специальные очки с увеличением. В сосудистых операциях используют микрооперационные микроскопы для выполнения швов, но в кардиохирургии под микроскопом, насколько я знаю, не оперируют.

— Сколько времени хирург должен проработать в своей сфере, сколько операций провести, чтобы перестать перед ними нервничать?
— Такой цифры нет. Я помню отца, он волновался до самого конца своей профессиональной карьеры. Буквально дрожал над каждым пациентом. И «достало» его, побудило уйти из профессии вовсе не то, что он хуже стал оперировать. А то, что он не мог больше переносить несчастья. Сейчас летальность кардиохирургических операций меньше, потому что развиваются технологии лечения. Прежде она была выше.

— Можно ли оценить вероятность смертельного исхода при операции на сердце?
— Очень многое зависит от вида операции и от степени запущенности болезни. Никаких ориентировочных цифр я дать не могу. Но, скажем, летальность операций на открытом сердце при ишемической болезни сейчас — 1-2%. А лет двадцать назад была больше 10%.

— Насколько значим субъективный взгляд специалиста, его пристрастие к той или иной школе? Или сейчас всё унифицировано?
— Создаются стандарты лечения больных, есть международные рекомендации, но все ситуации предусмотреть нельзя. Всегда остаётся люфт для принятия решения. Учитывается и желание больного. Например, многим больным ишемической болезнью можно выполнить два варианта вмешательства: либо поставить 4-5 стентов, либо — сделать операцию на открытом сердце. Жёстких показаний мало. Есть пациенты, которые говорят — ставьте мне десять проволочных стентов, но я не хочу, чтоб мне разрезали грудную клетку. На мой взгляд — это неразумное решение, потому что превращать три крупных сосуда в сплошное железо со стыками означает повышать риск тромбоза впоследствии.

— Постарайтесь объективно оценить уровень наших специалистов по сравнению с заграничными коллегами.
— Результат операции не зависит только от кардиохирурга. Не менее важны усилия анестезиолога, реаниматолога, функционалистов, занимающихся дооперационным обследованием и послеоперационным ведением, от снабжения медикаментами. Вот на Западе одна сестра ведёт двух больных, и работают они не больше 8 часов в день. У нас это соотношение значительно больше, а на реанимационного больного выделяется три с чем-то гривны в день. Ну а со специалистами высокой квалификации у нас проблем нет.

— Какие заблуждения существуют у пациентов относительно кардио­хирургии?
— Многие думают, что она радикально решает проблемы. Но она лишь улучшает качество жизни больных с ишемической, коронарной болезнью сердца. В реальности — продлевает жизнь только половине больных. Инфаркт миокарда хирургия у больных ишемической болезнью сердца не предотвращает — это доказано.

— Что нужно делать, чтобы не оказаться на хирургическом столе?
— Тут многое зависит от самого человека: главные факторы сердечно-сосудистого риска — это курение, ожирение, повышенный уровень холестерина, который тесно связан с лишним весом и малоподвижным образом жизни, повышенное артериальное давление, сахарный диабет.

— А «фактор нервов»? Волнение?
— Имеет гораздо меньшее значение. Инфаркт редко возникает на стрессе. Умеренное потребление алкоголя также не является фактором риска. Сухое красное вино в количестве 200 г. в день для мужчин и 150 г. для женщин предупреждает инфаркт и, можно сказать, продлевает жизнь.

версия для печати     отправить по E-mail     Написать в редакцию

Ув. друзья:не могу согласиться с утверждением о вине-во-первых,это только определенные сорта красных вин из Франции,во-вторых,употребление алкоголя ведет к подьему АД и увеличению частоты сердечных сокрвщений.Спасибо.

Повторите код на картинке.

15:52		Ющенко заменил запорожского губернатора
15:38		Ющенко назначил Богатыреву Секретарем СНБО
15:23		Президент нашел работу уволенному Министру культуры
15:12		Встречи Ющенко, Тимошенко и Яценюка станут еженедельными
14:35		Только 15% украинцев не говорят с друзьями о политике
14:13		Янукович предложил разделить депутатов на две палаты
14:08		Янукович не помнит, кого играл на детских утренниках
14:06		Партия регионов может поддержать досрочные выборы мэра Киева
13:52		Правительство Януковича запомнилось инфляцией и борьбой за власть
13:38		Ющенко назначил своего представителя в парламенте

Все новости

Потребительский гнев

Украинские компании увлеклись ребрендингом. Но практика показывает, что смена имиджа иногда может похоронить товар

Бабло побеждает зло

Отделить бизнес от власти невозможно. Но, вероятно, это не так плохо, как кажется на первый взгляд

Все авторы

Возвращение Тимошенко
(17 фото)	фото:

Все галереи

ОПРОС