Автори / Андрій Курков / Андрій Курков: Зміни в українській культурі обмежилися любов’ю до трипільської культури

Андрій Курков: «Ми хочемо показати депутатам, що в Україні є книжки дешеві, що їх можна купити багато і дарувати не одному колезі по партії». Бігла журналістка Зіна Підалькіна до українського письменника Андрія Куркова, підбори збивала й думками голову свою дівочу обтяжувала. Безліч запитань мала до письменника. Хотіла дівчина: а) Про наслідки книжкової виставки у Верховній Раді дізнатися. б) Про стан сучасної української літератури. в) Про житіє самого Андрія Куркова. Подзвонила у дзвоник квартири Андрія. Відкрилися двері. Дітвора очима з цікавістю закліпала. «Проходьте!» — мовив тихо Курков. І Зіна пройшла.

«Роби уроки!» — спокійно, але переконливо мовив Андрій до старшого сина-першокласника. «Розумієте, щодня у школі жаліються. Що уроки не робить» — пояснив ситуацію Зіні. Всміхнулась Підалькіна, на диван присіла, диктофон увімкнула. «Так як там, у Верховній Раді? Пам’ятаю, що ви не вельми зраділи тому, як пройшло відкриття виставки, бо прийшло усього шість депутатів». — не встигла мовити Зіна, як над її головою по спинці дивану поліз молодший син Андрія. Дивилася на малечу Зіна, згадувала слова Андрія Куркова, які він говорив їй до виставки.

А.К. (спокійно усміхаючись) В Парламенте сидят наши коллеги — писатели законопроектов, которые выпускают их маленькими тиражами, а живут лучше, чем писатели, которые выпускают книги большими тиражами. В Украине есть 20 писателей-подвижников, которые передвигают свои книги по стране от одного села к другому и популяризируют украинскую книгу в райцентрах. Мы узнали, что украинской книги не было и в селе, которое называется парламент. Известно, что в «Наукову думку» депутаты заходили иногда, покупали издание «Козацька держава» за три с половиной тысячи гривен. Они, наверное, дарят ее своим коллегам. Мы хотим показать, что есть книги дешевле. Их можно купить в большом количестве, и тогда подарков хватит больше чем на одного коллегу".

А.К. (підтримуючи рукою дитя та виводячи із задуми Підалькіну) На выставке я последние два дня не присутствовал. Уехал в Москву. Братья Капрановы остались довольны. На третий — четвертый день около сотни депутатов подтянулось. Президент со свитой приходил. Обычные издатели, и те, кто занимается разными акциями, тоже остались довольны.

Не все издательства ставили целью продать книги. «Фолио», «Навчальна книга», к примеру, просто хотели показать свою продукцию и посмотреть, что получится. Результат, по-видимому, не так уж плох. 23 апреля «Всемирный день книги». В планах у Капрановых и тех, с кем они работают, чтобы этот день стал чуть ли не днем книги в Украине, и чтобы в этот день каждый год проходила выставка в Парламенте. Таким образом, это может стать началом объединения чиновников и книги. Если это войдет в традицию, тогда и чиновники ситуация книга изменятся. (до старшого сина, котрий прибіг подивитися на Підалькіну і Куркова) Какую ты написал букву? Я же сказал: отдельно "в", потом пропустить место и слово «школу»… "Ш", "к", "о", "л", "у". Понял? Хлопчик (хитро) Ш?

А.К. (наполегливо) Да….

З.П. (спостерігаючи, як хлопчина тупотить на кухню) Яка в цілому ситуація сьогодні із сучасною з українською літературою?

А.К. (підтримуючи рукою малодшого сина, котрий наполегливо ліз над головою як альпініст) Сейчас улучшилась ситуация с продажей, потому что молодая публика соскучилась по своей литературе. Российская, в частности московская молодежная литература не отражает реалий украинской молодежи. А функция литературы как раз в этом. Поэтому интересы к Любку Дерешу, Ирєне Карпе и другим писателям из этого ряда возрастают. Литература имеет социальную функцию отражать в каждом слове мысли читателя, жизнь — не обязательно в реалистическом смысле, а просто разговор о том, что близко. Частично это и стало причиной того, что поднялись в продаже украинские книги.

З. П. Чи можна сьогодні говорити про виникнення потужного літературного середовища, яке є гумусом для народження літературних нових непересічних авторів?

А. К. Авторы появляются из тусовки литературной и окололитературной. У нас литературная тусовка есть в каждом областном центре. Где-то она дает выход в региональный уровень, а где-то нет. В Житомире есть интересные ребята, но они самозамкнуты. Они придумывают акции, но это в основном экспериментальная поэзия, экспериментальная проза. Их литературные пробы не выходят на книжный уровень. Поэту или прозаику нужно пройти какой-то отрезок творческого пространства, когда он экспериментирует и понимает, что его эксперименты никому кроме его друзей не нужны. У этих ребят нет необходимости быть более понятными. В западной Украине, напротив, есть традиция вырастания тусовки, как в Ивано-Франковске, в школу. Там это интересней.

З.П. (уточнюючи свою думку) Я нещодавно натикнулася на московський сайт, де було запропоновано по одному оповіданню російських авторів останніх літературних поколінь. Я і подумала, що українські автори таких акцій не роблять.

А. К. У нас малочисленное молодое писательское сообщество. Оно разрознено. Нет ощущения монолитности нового литературного потока. В России легко находит язык писатель из глубинки с писателем из Москвы. У нас кроме языкового раздела существуют еще вопросы менталитета и творческого эгоизма. Никто не хочет пускать другого в свой круг. Я пытаюсь второй год попросить всех писателей написать по рождественскому рассказу. Почти все обещают, но я ни от кого не получил еще рассказа. Есть издатель, который хочет это издать. Я знаю, что потом делать с этой книгой — тур по Украине организовать с продажей книг. Все окупится. Но раскачать на эту акцию писателей тяжело.

З. П. А чи є між українськими письменниками конкуренція? Скажімо, написати книгу краще ніж хтось, чи пропіарити її крутіше?

А. К. Дело в том, что конкуренция у украинских писателей — российская книга. Это ненормальная ситуация, потому что украинские писатели занимают всего два-три процента на украинском рынке. Есть люди, которые бы читали Дереша, если бы не видели, что каждый месяц появляется новая Полина Дашкова. Массовая российская литература, которая здесь продается, уводит читателя от украинской литературы. У нас тоже есть свой ширпотреб, это нормальное явление, но у него нет возможности конкурировать, потому что на российские деньги идет реклама. В метро висят огромные банеры Устиновой, Марининой, и нет ни одного банера, поддерживающего украинского писателя.

З. П. Чи є таке поняття як українська література за кордоном? Наскільки я знаю, ваші книжки досить успішно продаються там. У Франції, за словами братів Капранових, ваш роман «Остання любов президента» розійшовся у двісті тисяч екземплярів. (несподівано, дивлячись, як малий намагається перелізти з одного крісла на інше) Не впаде?

А.К. (беручи малого за руку) Если упадет, ничего… Важно, чтобы на Западе появилось такое понятие как украинская литература. Потому что мои успехи интересны только мне, других могут только раздражать (тягнучи малого до себе). У нас сейчас на немецком языке издана одна книжка Любки Дереша, две Андруховича, одна Забужко. На английском никого, кроме меня, в книжных магазинах нет.

Малий (починаючи кричати ): А-а-а-а-а!!!

А. К. Что? Я пальчик задел? Ну успокаивайся! (поки малий набирає повітря для нового крику) У нас есть обойма писателей. Поляки издали семь наших авторов. Книга стала популярна. Значит, это можно делать и в других странах. Для этого нужна поддержка Минкульта или МИДа. Любая акция украинских писателей должна с их стороны приветствоваться. Предстоит смешная акция. Лейпцигская книжная ярмарка еще год назад предложила посвятить выставку украинской литературе. В результате, ни одного стенда украинского не будет. Украинские писатели едут по приглашениям западных издательств, а не отсюда. Жадан, Забужко, Андрухович, Дереш и я — мы будем представлять Украину, свои эссе. При этом у нас никакой печатной информации не будет. Нам нечего будет раздать, представить. У нас ничего нет, потому что этим занимаются отдел МИДа и комитет по делам печати. Чиновникам ничего не нужно, поэтому все, что происходит — личная инициатива. Культура не только неприоритетна, она на задворках.

Малий (продовжуючи): А-а-а-а-а!

Старший син (прибігши на галас): У тебя что-то болит?

А. К. Я ему пальчик зацепил. (продовжуючи думку) Организован совет по культуре при Президенте, который разрабатывает культурную политику Президента, но на этом его деятельность и закончилась. Мы уже проиграли Франкфурт. Было реально Украине стать в 2007 году главной приглашенной страной во Франкфурт. Был бы перевод произведений на немецкий язык, была бы реклама, организованная немцами — все и телевидение, и радио, и газеты. И в последствии эти писатели бы от Украины попали и во Францию, и в Голландию, и на все литературные фестивали. И пошло поехало бы. У нас даже на стартовый толчок не хватает энергии.

З.П. (дивлячись як малі граються) І що ж, без чиновників ніяк?

А. К. А кто будет заниматься этим? Комитет по делам культуры должен был на франкфуртскую выставку организовать стенд за бюджетные деньги. Бюджет на это есть. В прошлом году они заняли там много места, книги поставили, а украинским авторам даже не предложили выступить на украинском стенде. То есть чиновничья мир, жизнь отдельно с тратой бюджетных денег, а все остальное — личное дело каждого из писателей.

З. П. Чим відрізняється ситуація західного і українського письменника?

А. К. Там агенты подписывают контракты, они сами решают — где что печатается и выходит. Я тоже поддерживаю прямые контакты с главными издателями. У нас агентов нет и быть не может. Агент — тот, кто зарабатывает на книге. Пока книга не станет товаром, он не появится. Писатель не является человеком, который зарабатывает своей писательской деятельностью. Если он не может себя содержать за гонорары, то и об агенте речи идти не может.

З. П. Хіба нічого не може об’єднати українську літературну тусовку?

А. К. Объединить может только государство на идеологической или патриотической основе. В Советском Союзе Союз писателей объединял на идеологической основе. Сегодня наш Союз писателей неидеологическая организация. Хотя она всегда была оранжевой по духу, но по функциям советской. Есть Ассоциация украинских писателей, где люди объединились по собственной инициативе. Раньше был президентом Покальчук, теперь Тарас Федюк. Но я не вижу, чем они занимаются. О них не слышно.

З. П. Невже російських письменників об’єднує держава?

А. К. В одной Москве три Союза писателей. Писатели в России объедены патриотической идеей. На этой основе государство их финансирует, финансирует рекламу русской литературы за рубежом. Самолет с писателями отправляет на выставки и ярмарки. Мне не нравится российский пример, потому что от писателя требуется лояльность и тогда ему все оплачивается. Это советский вариант. Есть другие примеры. Орхан Памук — самый переводимый писатель турецкой литературы в мире. Его пытались посадить за его политические высказывание, но потом под давлением Запада закрыли уголовное преследование. То есть, один писатель сделал свою страну на пять процентов цивилизованнее. Не хочу сказать, что нам нужно провоцировать наших правителей, у нас другая ментальность. У нас есть ряд писателей политически ангажированных — и Забужко и Андрухович, и я. В принципе, мы делаем все из чувства патриотизма, желания жить в лучшей стране. Но если мы делаем то, что должен делать отдел внешней политики секретариата Президента, то почему наши возможности в МИДе никто не хочет использовать для продвижения Украины.

З. П. Не можу уявити собі, що письменник так залежить від чиєїсь підтримки. Він же ж набагато вільніший, ніж, скажімо, актор.

А. К. Есть писатели, которым нужна поддержка, которые пишут некоммерческую социально-важную прозу. Она качественна. Она должна присутствовать в литературе. На нее нет спроса, потому что мало читателей соответствуют ее уровню. К примеру, Евгений Пашковский человек безмерно талантливый. Он продолжает писать, но он никогда не сможет жить за свои гонорары. У нас же пенсию престарелым писателям называют президентской стипендией. Реально, писателям, которые работают и берут стипендию на год, говоря, что я за этот год напишут такую-то книгу, такого нет.

З. П. Що можна зробити, щоб чиновники звернули увагу на проблему культури в Україні?

А. К. На региональном уровне все будет двигаться, потому что все зависит от энтузиазма того, кто хочет это организовать. На областном — уже сложнее. А на государственном не реально, потому что сохраняется традиция, что если человек лоялен к Президенту, тогда из него делают признанного метра, и при жизни конкретному художнику открывают музей. А независимые художники мирового уровня, как Андрей Блудов, которого знают и в Японии и в Швеции, никому не нужны. Здесь по-прежнему считается, что искусство должно быть придворным, а обещанного приоритета в развитии украинской культуры нет. Есть еще, конечно, личный момент любви к трипольской культуре, но на этом все изменения в культуре ограничились.

З. П. Звідки у вас таке почуття патріотизму?

А. К. Я не говорю о политическом патриотизме. Так случилось, что я тут вырос, живу в Киеве. У меня был советский паспорт, я поставил печать в него Украина. Мы здесь живем. Патриотично хотеть, чтобы в стране, где ты живешь было лучше, и пытается что-то предпринимать для этого. В стране, где все бедные, счастливых не будет. Здесь речь идет о прагматическом патриотизме. Страна будет богаче, будут покупать больше книг, а значит — и писать больше.

Прощаючись з Андрієм Курковим, Зіна Підалькіна махнула малому рукою і мовила: «Бувай, малий». Усміхнувся хлопчина, підняв руку і замахав у відповідь. «Голосувати підете?» — спитала наостанку Підалькіна у Куркова. «Піду… — усміхнувся той. — Не знаю за кого голосуватиму… Знаю лише за кого не буду». «Отакої!» — мовила Зіна і побігла у темряву. Стукотіла підборами по теплому асфальту вулиці і думкою багатіла. Хотілося їй щастя такого, про яке зазвичай мріється з появою перших весняних симптомів — незалежно від літератури, політики…

Зіна Підалькіна, Інформаційне агентство «УНІАН»

Додав Art-Vertep 23 лютого 2006