Начало

Неподалеку от Белостока, где квартировал 4-й уланский Харьковский полк, раскинула свои реликтовые чащи знаменитая Беловежская Пуща. С незапамятных времен в ней охотились монархи — князья, польские короли, русские цари.… В конце XIX века в обмен на земли в других губерниях Пуща перешла в собственность императорской семьи и сделалась предметом внимания и заботы. В царские леса было завезено большое количество дичи, налажена егерская служба, охрана лестных массивов и зверей. А для русских царей, изредка приезжавших сюда поохотиться, был построен великолепный дворец. 

«К нам едет Государь!» 

Во время революционных беспорядков 1905 года царский дворец и охотничьи угодья в Беловежской Пуще охранял Харьковский полк, тогда еще драгунский. В последующие несколько лет поохотиться в Пущу приезжал Великий Князь Николай Николаевич — двоюродный дядя царя, Генерал-Инспектор кавалерии, Председатель Совета Государственной обороны, Главнокомандующий войсками Гвардии и Петербургского военного округа; охрану высокой особы обеспечивали тоже эскадроны Харьковцев.
А летом 1912 года разнесся слух о том, что в Пущу приедет охотиться Государь с семьей. Стало известно, что Пуща на время пребывания в ней монарха будет взята под усиленную охрану войск. Для этой цели решено было задействовать батальон пехоты, полк казаков и один из полков 4-й кавалерийской дивизии на выбор — 4-й гусарский Мариупольский или 4-й уланский Харьковский. 

Харьковские уланы не сомневались в том, что почетная миссия охраны царской семьи будет доверена именно их полку, который уже семь лет охранял Пущу, великолепно изучив за это время местность и обстановку. А вот начальник дивизии, недолюбливавший улан и благоволивший к гусарам, был на этот счет другого мнения. С просьбой о назначении в охрану Государя гусар он обратился к генералу Брусилову — своему хорошему знакомому, занимавшему в то время должность помощника командующего войсками Варшавского военного округа. Узнав об этом, командир полка Виктор Платонович фон Круг отправился к самому командующему и в личном докладе заявил, что его уланы способны справиться с задачей лучше. В спорном вопросе был запрошен Петербург, и министр Двора генерал-адъютант граф Фредерикс высказался за несение охраны Харьковскими уланами. Полк возликовал! 

Начались приготовления — пригонка обмундирования и отбор лучших солдат. Полковой хор трубачей был срочно усилен несколькими солистами, специально нанятыми в Варшаве. А как же иначе, ведь штаб Харьковского полка и один из эскадронов должен был располагаться в деревне в непосредственной близости от царского дворца! Остальные эскадроны, а также пехота с казаками несли службу на границах Пущи.
Самая большая изба в центре деревни Сточек была отведена под офицерское собрание и штаб полка. В ожидании царственных особ на улицах деревни была наведена полная чистота, дворы и избы украсились уланскими пиками с желто-белыми полковыми флажками-флюгерами, а при въездах в деревню выросли деревянные «грибки» для дневальных.
Вскоре в Пущу стали прибывать различные службы Двора, лошади Государя, Великих Княжон и даже крохотный пони Наследника. А 28 августа 1912 года в Беловеж наконец приехали в сопровождении свиты долгожданные Августейшие Хозяева. 

Незабываемые встречи 

«Началась для нас жизнь, полная восторгов и волнений, — вспоминал много лет спустя в эмиграции один из офицеров 4-го уланского Харьковского полка. — Каждое утро Великие Княжны делали прогулку верхом в сопровождении конюшенных офицеров. Едва заметив их появление из дворцового парка, дневальный улан зычным голосом кричал: «Дежурные, дневальные, на линию!» Крик передавался по всей деревне и, конечно, не только дневальные, а все офицеры и уланы выскакивали из дворов полюбоваться Высокими амазонками. Великие Княжны, проезжая, здоровались с группами и отдельными уланами легким поклоном, на который следовало громкое уланское: «Здравия желаю Ваши Императорские Высочества!». Это, видимо, их очень забавляло, так как вскоре мы заметили, что они стали проезжать не группой, как раньше, а поодиночке, по старшинству, на дистанции 20-30 шагов. Таким образом «здравия желаю» неслось почти беспрерывно во все время их проезда...» 

Особенно громко и лихо Харьковцы старались ответить на приветствие младшей Великой Княжны — Анастасии Николаевны. Секрет был прост. Из четырех Великих Княжон Ольга Николаевна была Шефом Елисаветградских гусар, Татьяна Николаевна — Вознесенских улан, Мария Николаевна — Казанских драгун. А вот Анастасия Николаевна, в отличие от сестер, «своего полка» еще не имела. По этому поводу сестры даже подтрунивали над Анастасией, говоря, что она получит шефство пожарной команды. А Харьковский полк как раз не имел Шефа — после того как скончалась Великая Княгиня Александра Петровна. Так что полк, можно сказать, был «на выданье». Нетрудно догадаться, какая тайная мечта владела сердцами всех Харьковцев — от командира до рядового улана. Увы, мечте этой так и не суждено было сбыться… 

Нередко уланам выпадало счастье приветствовать Государыню, проезжавшую в коляске с Наследником. И Государя Императора — когда он отправлялся на очередную охоту. В самой охоте участвовали не уланы, а солдаты пехотного батальона, выполнявшие функцию загонщиков. Зато вечером после каждой охоты офицеры и уланы непременно приглашались посетить «штреке» — так называлась торжественная охотничья церемония осмотра и подсчета добычи, проходившая на площадке перед дворцом. 

Регулярно встречались уланы со своим Императором и в церкви. Однажды Государыня Александра Федоровна заметила, что офицеры Харьковского полка во время богослужения скромно стоят у входа. Через флигель-адъютанта царица передала им свою просьбу, чтобы впредь офицеры всегда занимали место непосредственно за Императорской семьей.
После службы выходящую из церкви царскую семью встречал строй улан 3-го эскадрона, отвечавших громогласным «ура!» на приветствие монарха. Один из этих солдат по фамилии Стельмах однажды удостоился личной похвалы Его Величества. Выезжая на охотничьей дорожке молодую лошадь, Стельмах вдруг заметил, что его догоняют верхом Император и Великий Князь Дмитрий Павлович. Не растерявшись, улан круто повернул с дорожки, с места перепрыгнул широкую канаву и вытянулся по стойке смирно, отдавая честь. Подъехав, Николай II сказал: «Молодец улан, лихо взял канаву!» Этот случай, о котором по возвращении радостно взволнованный Стельмах доложил, согласно уставу, начальству, был отмечен в приказе по полку. А молодца-улана командир наградил серебряными часами. 

Весь уклад жизни царственной семьи во время пребывания в Беловеже не носил официального характера. Командира и старших офицеров Харьковского полка Государь обычно приглашал к своему столу. Завтраки обычно были очень простыми, а общение — непринужденным. На одном из завтраков Его Величество отозвал в сторону Виктора Платоновича фон Круга и спросил: «Скажите, что я мог бы сделать приятное полку?» Командир ответил, что большой радостью для Харьковцев было бы производство в штаб-офицеры их товарища — ротмистра Кисилева. «Хорошо, — сказал Император, — только покажите мне его, чтобы я не ошибся». На следующий день в церкви командир специально поставил ротмистра Кисилева возле царя. А во время завтрака Николай II поздравил ничего не подозревавшего офицера с производством в подполковники и выпил за его здоровье.
В другой раз, узнав о том, что глубоко уважаемый уланами полковой священник отец Владимир Дубровский страдает тяжелой глазной болезнью, угрожающей полной слепотой, Его Величество немедленно повелел выдать священнику на лечение 500 рублей из личных средств — сумма по тем временам немаленькая… 

Прощание 

За неделю до окончания охоты, в день своего полкового праздника — 5 сентября, Харьковские уланы пригласили Государя на торжественный обед. Его Величество ответил, что сожалеет, но быть на празднике не сможет, так как в этот день должен присутствовать при окончании больших маневров Варшавского военного округа. Во время посвященной полковому празднику аудиенции, которая состоялась после возвращения царя с маневров, командир полка принес Императору всеподданнейшую благодарность Харьковских улан за оказанное полку внимание. Полковой историк ротмистр Богданович поднес Его Величеству «Историю Харьковского полка со дня основания». А почетная книга, в которой Харьковцы собирали автографы всех Государей, при которых полк нес свою службу, обогатилась подписью не только Николая II, но и подписями Государыни, Великих Княжон, Наследника, Великого Князя Дмитрия Павловича, а также присутствовавших лиц свиты. Через несколько лет, когда Харьковские уланы лишатся не только царя, но и Родины, эту книгу удастся спасти и долгие годы она будет храниться в эмиграции у одного из офицеров полка… 

В последние дни пребывания в Беловеже царь наградил капельмейстера полковых трубачей Демидова и штаб-трубача Плосского почетными золотыми часами, а полку пожаловал чучело убитого им дикого кабана с соответствующей надписью на серебряной дощечке. Это чучело вместе с полученными позже от управляющего Беловежской Пущей чучелами зубра, лисицы и оленьими головами с рогами украсило офицерское собрание 4-го уланского Харьковского полка в Белостоке. Здесь же, в память о счастливом периоде полковой жизни — охране Императорской охоты в Беловежской Пуще в 1912 году, была повешена картина «Охотничья дорога в Беловеже», поднесенная полку ее автором — известным художником-пейзажистом Яковом Броваром. 

12 сентября Их Величества с семьей и свитой покидали Пущу, провожаемые искренней грустью всего окрестного населения и особенно Харьковских улан. Вот как вспоминал об этом событии один из офицеров полка: «Ярко иллюминованный маленький вокзал Беловежа и освещенный электричеством царский поезд. Перед отходом в окнах царского вагона показались, как бы в рамках портретов, образы Государя, Государыни с Наследником на руках и поодиночке всех Великих Княжон. Поезд тихо тронулся и перед нами проплыли незабываемые образы тех, за кого готовы были отдать жизнь Харьковские уланы. Проплыли… в вечность. Более мы их не видели...»

Окончание