обособленность отчетливо видна как по внешним границам квадратов,  так
и по внутреннему дроблению на более  мелкие  участки.  Сами  археологи
отмечают

стремление херсонеситов  размещать  поля  и  виноградники  в  границах
квадратов,  причем в некоторых случаях это нарочитая страсть  вызывает
недоумение. Бросается в глаза и то, что дороги внутри клера никогда не
переходят из одного квадрата в другой,  более того,  еще  не  отмечено
случая,  чтобы  квадраты сообщались между собой воротами или калиткой.
Зато с каждого квадрата был выезд на дорогу.

В пользу  "единовластия"  над  каждым   клером   как   будто   говорят
укрепленные усадьбы:  ведь их обнаружено всего 180.  Однако они только
подтвердят выдвинутую  гипотезу.  Во-первых,  на  усадьбах  прослежено
несколько   строительных   периодов,   то   есть  рост  их  происходил
постепенно,  что можно связать с концентрацией  земли  в  руках  более
богатых граждан.  Во-вторых,  грек, имевший свой надел, скажем, в 5-10
километрах от городского дома,  вполне обходился  и  без  капитального
загородного  дома.  Он ходил туда,  как мы ездим на работу.  (Вспомним
Катона,  который каждый день ходил за 50 километров на римский Форум и
не  считал  это  ненормальным.)  В-третьих,  если  надел в 4,4 гектара
(210x210 метров) мог обойтись  без  усадьбы,  то  как  без  нее  могли
обойтись  оставшиеся  220  клеров  - крупные земельные наделы площадью
26,5 гектара?  В-четвертых,  на некоторых клерах зафиксировано по  две
усадьбы одного времени.  Зачем они единому хозяину?  Пятое рассуждение
чисто логическое.  Трудно привести пример полиса,  где  средний  класс
граждан   владел  бы  такими  огромными  наделами,  получив  их  не  в
результате постепенной концентрации земли,  а с момента межевания  (на
обработку одного клера требовалось,  по крайней мере, 25 рабов-мужчин;
откуда они могли взяться и кто за ними смотрел?).  По афинским  меркам
всех   херсонеситов  надо  бы  отнести  к  наиболее  зажиточной  ч