Так просто

Евгений Гришковец
«Планка»
М.: «Махаон», 2006

Очень меня порадовало предисловие Петра Вайля. Там, в частности, говорится о том, что гришковец — вот так, с маленькой буквы — это такой особый жанр. Надо же, то же самое я писал года полтора назад — неужели Петр Ефимович у меня подсмотрел?! А если и не подсмотрел, так это еще лучше: выходит, мы с Вайлем думаем одинаково.

Впрочем, дальше у нас возникают разногласия. Предисловие озаглавлено «Другой Гришковец» и начинается утверждением: «Писатель Гришковец — всякий раз иной». При всем моем уважении к Вайлю с этим трудно согласиться. По‑моему, писатель Гришковец, драматург Гришковец, актер Гришковец, публичный человек Гришковец и вообще какой угодно Гришковец всякий раз один и тот же. И первоначальный восторг от Гришковца (у меня таковой случился на спектакле «Как я съел собаку») при просмотре, прослушивании и прочитывании других его текстов постепенно сменяется легким разочарованием, вызванным ощущением непреодолимого однообразия.

Я с искренним удовольствием читаю милые, трогательные, остроумные рассказы из «Планки». О космическом чувстве собственного достоинства матроса Беридзе и дзенской мудрости боцмана Хамовского. О том, как Вадик проспал Париж и стал счастлив. Как Дима провел лето, ничего не делая. Как Андрей хоронил пса. Как Игорь Семенович полюбил актрису. Мне нравится, как Гришковец точно отмечает то подспудное и неловкое, что в той или иной мере чувствует каждый из нас, то, что все мы вроде бы знаем, но почему-то не произносим вслух. Мне нравится, что Гришковец говорит об этом так просто и доступно.

А потом мне перестает это нравиться.

Потому что слишком просто и чересчур доступно. Потому что все его герои — Вадик, Дима, Андрей и даже Игорь Семенович — это, в общем-то, Гришковцы. Целый ряд наивных, рефлексирующих, запинающихся, закрученных жизнью, попавших в плен обстоятельств, далеко не безгрешных, но все равно душевных и обаятельных Гришковцов. Одному Гришковцу двадцать, другому тридцать, третьему и вовсе пятьдесят, но все они, как ни крути, одинаковы.

Так название сборника приобретает еще один, не самый комплиментарный смысл: вот планка, и выше нее не прыгнуть. Гришковец еще не раз нас порадует любопытными наблюдениями, неподражаемой интонацией, подкупающей человечностью. Порадует, позабавит, растрогает — но не удивит. Зато мы прекрасно знаем, чего можно ждать от Гришковца. Простое удовольствие гарантировано. Расслабьтесь и наслаждайтесь.

Абсолютно согласен с автором рецензии. Поли(полу)профессиональный монизм, исповедуемый Гришковцом, "претендует" на культурную прописку по адресу весьма замечательному - где-то между театром и религией. Но ведь этот адрес, по которому сейчас никто не проживает (факт!) и есть Театр... А однообразие уйдет тогда, когда по стране будут разъезжать 30-40 "моно-театро-литературно-перфомансных" нонсенсов, подобных гришковецким, но индивидуальных и талантливых. Впечатление "один Гришковец - мало, два гришковца - много" - действительно истинно, но до тех пор, пока Гришковец один и тот же. А Театр должен быть разногришковецким! Актуальным, немногозрительным, нешумным, искренным, непомпезным и при этом РАЗНООБРАЗНЫМ. Разве может один-единственный, одинешенький, одинокий, бабушкин и маменькин, советской школой, пропагандой и краснофлотскими офицерами обиженный, но при этом за всем и вся так пристально подсмотревший, Единый и Нераздельный, вопреки всему цельный и здравомыслящий Гришковец столько образов насобирать из своей гениально-простой, задушевно-типичной и трогательно-массовой биографии, чтоб нас всех одной и той же собакой кормить так, чтобы мы воспринимали ее каждый раз как свежеубиенную?

Комментарии

Оставить комментарий