Мы любим Шрека за то, что никогда не встретим его в подлинной жизни. Огромный зеленый гоблин с чудовищными манерами и крайне обидчивым характером никогда не оттопчет нам ноги в переполненном троллейбусе и не нахамит в очереди за вареной колбасой, не дохнет перегаром из подворотни с просьбой закурить и не запустит в открытый космос домашнего любимца за то, что тот гадил на газоне. За Шрека это всегда готов сделать кто-то другой, совсем на Шрека не похожий — интеллигентного вида нытик в очках или красномордая продавщица в гастрономе. Шрек со своей потешной угрюмостью навсегда останется обитателем любимого диска с мультиками — хорошо нарисованное чудище может по нашему велению застыть в потешной мине либо так же забавно ускорить свои неуклюжие движения. Мы можем Шрека включить, промотать и выключить, на этом и зиждется наша симпатия к чудовищу, самодостаточному настолько, что зеленеет и красавица.
Шрека любить легко, среди прочих уродов он, вероятно, самый безобидный. В отличие, к примеру, от всеамериканских маньяков Теда Банди и Джеффри Дамера, на совести которых сотни загубленных душ. Сей факт ни в коей мере не помешал двум талантливым режиссерам признаться к ним в любви. Сначала Девид Джейкобсон поведал нам о красоте убийства в картине «Дамер», затем Мэттью Брайта восхитило скромное обаяние маньяка в запрещенной к прокату отечественным минкультом картине «Банди». Мы не станем разделять страсть режиссеров к этим уродам, хотя и не станем отрицать очевидные художественные достоинства обеих картин. Потому как урод внутри — это намного страшнее милых внешних недостатков, от которых страдают как зеленый огр Шрек, так и похожая на молодого бультерьера, но при этом замечательная артистка Хилари Дафф. Внешность ведь ничто, главное — добрые внутренности. Олег Рой
Оставить комментарий