Профессиональный успех сегодня неотделим от символической уникальности нашей персоны. Сейчас надо быть чуточку суперменом, а вот быть просто специалистом уже недостаточно, поскольку никаких гарантий для хороших работников не предусмотрено.
«Плоский мир» Томаса Фридмана, одного из наиболее известных американских журналистов, колумниста New York Times и сторонника «прогрессивной политики», – вероятно, самая серьезная на сегодняшний день попытка ответить на вопрос «Что такое глобализация, и что с ней делать?». Фридман не в первый раз берется за эту тему – ему принадлежит столь же объемное исследование «Лексус и оливковое дерево: как понять глобализацию», написанное в 1998 году. Однако, по заверению автора, эти книги отделены друг от друга тем периодом, когда судьбы глобализации были поставлены под сомнение.
Кадр из фильма "Крик" ("Scream"), режиссер - Кэвин Уильямсон
Глобализация – незаконченный проект
Фридман дает понять, что конца глобализации не видно. Его периодизация поражает даже не своей проработанностью, а перспективами. После первого (государственнического) и второго (корпоративного) этапов автор выделяет третий, возникший после бума доткомов, развития новых бизнес-практик и включения огромной массы новой рабочей силы в мировую экономику. На этом этапе, как предполагается, государства и корпорации сохраняют свое значение, однако оно ограничивается.
Как только выясняется, что в определенных условиях индивидуумы получают возможность реагировать в конкурентной борьбе быстрее, чем компании или государства (тут можно привести пример Джорджа Сороса, ставшего врагом некоторых государств), задачи конкуренции и соревнования на глобальном выровненном поле, по Фридману, отныне передаются каждому индивиду, без опосредования «вышестоящими» организационными структурами. В результате мы имеем либертарианскую сеть сотрудничества/производства стоимости, в которой якобы уничтожены отношения господства и подчинения. «Третья глобализация» – синтез технологически и организационно выровненного поля и индивидуума как носителя принципа конкуренции в чистом виде.
При этом нельзя не обратить внимания на парадоксальный факт: индивидуальность работника оказалась востребована только потому, что именно индивидуум выступил в качестве гаранта более эффективного создания добавочной стоимости. Все более индивидуальный, или, как говорят, кастомизированный способ предоставления потребительских благ вызвал необходимость и индивидуализации производителя.
В результате у многих появилась иллюзия возвращения средневекового мастера-ремесленника, производящего уникальные товары для конкретных известных ему заказчиков. Однако это всего лишь иллюзия: новый индивидуум, что бы там ни говорил гуманистически настроенный Фридман, становится самим собой не за счет исходного запаса креативности или таланта, а лишь за счет более быстрой реакции.
Быть собой – не дать себя похитить
Фридман выделяет несколько способов сопротивления, то есть несколько рекомендаций относительно того, как остаться собой в «плоском» мире и просто выжить. Но ни одна из них не гарантирует успеха. Современный индивидуум высшего класса – это «человек особенный», то есть «бренд» или «фигура», «супермен». Например, Билл Гейтс или Мадонна. Естественно, их работу не может сделать никто иной, однако они не могут быть образцом для подражания в прямом смысле слова.
Другой способ сохранения индивидности – быть специалистом (высококлассным хирургом, математиком, юристом и так далее). Понятно, что этот способ все больше оспаривается в условиях неустойчивости рынка, когда иным высококлассным математикам приходится заниматься веб-программированием, бухгалтерией, а потом, глядишь, – и садоводством. Иными словами, никаких гарантий для «специалистов» не предусмотрено, тем более что многие их функции уже подвергаются аутсорсингу (сначала примитивные составляющие их работы, а затем и не столь примитивные).
Третий метод – быть «заякоренным», то есть оказывать услуги или производить товары в локальных контекстах, которые не подвергаются размыванию в силу исторических, географических или культурных границ. К примеру, можно быть парикмахером в маленьком салоне и ни о чем не думать. Понятно, что это «остаточный» вариант, в известном смысле находящийся в стороне от генеральной линии глобализации.
Ты есть то, что от тебя осталось
Единственный вариант, который не вызывает сомнений, – это «быть гибким», приспосабливаться к постоянной экспроприации собственной деятельности со стороны конкурентов и пытаться обыграть их. Однако его несомненность достигается тем, что это не что иное, как тавтология: понятно, что уйти от угрозы экспроприации можно, если все время находить нечто «свое» и «новое», но неясно, как это делать: Фридман нигде не описывает технологию новаций на индивидуальном уровне. Любые советы в области креативности, «способности к изменениям» грешат тривиальностью.
Они еще более «плоские», чем «плоский» мир. В действительности стратегия поведения в «плоском» мире описывается только как реакция – реакция на определенную угрозу, в которой как раз и создается новая индивидуальность.
Иными словами, новый индивидуум – это не классическое «единство», «идентичность», создаваемая культурой и воспитанием, а возможность сверхбыстрого изменения, отказа и принятия нового. Итог антропологического развития Нового времени – прививка человеку наиболее простой схемы модернизации, так что само его выживание зависит от того, насколько успешно он сможет выполнять правило «быть всегда впереди себя».
Дело не в том, что индивидуум сохраняется только до тех пор, пока он способен делать что-то незаменимое и незаместимое, то, что не подлежит аутсорсингу или офшорингу. Аутсорсинг – это метод проверить каждого на его индивидуальность, причем эта проверка осуществляется независимо от желания испытуемого. Все, что можно предложить в такой ситуации, – это по возможности дольше сопротивляться тотальному аутсорсингу.
Самое интересное – теперь такая тотальная проверка на индивидность оказывается не некоей философской или аристократической привилегией, а делом жизни и смерти. Иными словами, в новом «плоском» мире даже самая полноценная жизнь формируется под знаком «выживания», причем это выживание напрямую связывается с «индивидностью», тогда как раньше огромные массы людей обходились без подобной роскоши – роскоши «быть самим собой».