Наш спецкорр Александр Чернов беседует с Михаилом Шишкиным, известным русским прозаиком, по поводу недавнего получения им престижной премии «ÐÐ°Ñ†Ð¸Ð¾Ð½Ð°Ð»ÑŒÐ½Ñ‹Ð¹ бестселлер» за роман «Ð’ÐµÐ½ÐµÑ€Ð¸Ð½ волос».

Михаил Павлович, скажите, насколько отличается журнальная версия вашего романа «Ð’ÐµÐ½ÐµÑ€Ð¸Ð½ волос» от книжной?
– Они идентичны.

Но вышли в свет почти одновременно.
– Сначала была публикация в журнале «Ð—Ð½Ð°Ð¼Ñ». Насколько помню: апрель, май, июнь. А книга вышла в конце июля.

И вы сразу же стали лауреатом премии «ÐÐ°Ñ†Ð¸Ð¾Ð½Ð°Ð»ÑŒÐ½Ñ‹Ð¹ бестселлер» России?
– Премия была 17 июля.

На ваш взгляд, это свидетельство повышения интереса к «Ñ‚Ñ€ÑƒÐ´Ð½Ð¾Ð¼Ñƒ» чтению или что-то иное?
– Мне кажется, книга оказалась востребована, потому что Россия очень быстро и дружно сошла с ума. Все говорят только о рейтингах, только о продажах. В итоге читатель оказался заложником издателя, поскольку речь идет исключительно о массовости. Когда же читателю предлагают текст, который на его уровне или выше, он испытывает чувство уважения к самому себе. Подозреваю, что секрет относительного коммерческого успеха моего романа состоит именно в этом.

Ваша книга на редкость поэтична по языку, по афористичности фраз. Вы пишете стихи?
– В юношестве, конечно, писал. Но, в принципе, я не вижу разницы между поэзией и прозой. Я, если можно так сказать, пишу большую поэму в прозе. Речь, конечно, идет не о размере и ритме, а о моем мироощущении. Я всегда пишу ИДЕАЛЬНУЮ КНИГУ! Но каждый раз она у меня не получается. А идеальная книга должна, по-моему, состоять и из моей жизни и из десяти веков русской литературы. Я в идеале обязан взять из каждой книги, написанной на русском языке, начиная с переводов

Книга ÐœÐ¸Ñ Ð°Ð¸Ð»Ð° Шишкина "Венерин волос"

Поэтому в «Ð’ÐµÐ½ÐµÑ€Ð¸Ð½Ð¾Ð¼ волосе» вы использовали не только дневники и письма вымышленных героев, но и фрагменты дневников Марии Башкирцевой? А сами вы ведете дневник?
– Я? Никогда. Я не только не могу вести ежедневные записи, я даже письмо написать не могу. Для меня каждое найденное слово является такой драгоценностью, что отправлять его «Ð¿Ð¾ мылу» кажется непростительной расточительностью.

Дневниковая эстафета, много частностей, деталей — вы не боитесь, что нечто глобальное, хотя и менее лирическое, останется за кадром?
– Все, что вы пишете, даже если используете цитату из газеты «ÐŸÑ€Ð°Ð²Ð´Ð°» 22-го года, вся ваша предыдущая жизнь, весь ваш опыт будут толкать вас при этом под локоть. Поэтому фраза из газеты может быть и объяснением в любви, и приговором. Все зависит от того, что написано до нее или после нее…

Вы живете и работаете в Швейцарии. То есть имеете возможность наблюдать за жизнью в России со стороны. Или вы все же достаточно часто бываете на родине?
– Сейчас я приехал уже во второй раз за лето. А до этого времени писал роман и никуда не выезжал. И где-то три, почти четыре года меня не было в России. И те изменения, безусловно, в позитивную сторону, которые произошли, — а я видел Москву и Санкт-Петербург, — меня очень радостно поразили. Свет, форма, порядок, чистота, цветы на улицах — все внешнее, а также изобилие, количество магазинов — все производит очень приятное впечатление. Но когда проходит первый туристический восторг, то ты вдруг понимаешь, что все это полировочка, а внутри, я имею в виду взаимоотношения между людьми, остается какая-то константа, которую очень сложно изменить. А именно: это «ÑÑ‚Ñ€Ð°Ð½Ð° чудес» для сильных и очень поганая страна для слабых. По-прежнему на улице все осуществляется по законам дикого леса, хотя есть человеческие законы — охрана слабых от сильных. Но все происходит по тюремным понятиям — сильнейший занимает лучшие нары. И даже джип, который должен остановиться на «Ð·ÐµÐ±Ñ€Ðµ» перед детской коляской, по-прежнему имеет в России преимущество. И никто этого «Ð·Ð°ÐºÐ¾Ð½Ð°» не нарушает, к сожалению.
 
А какой вам видится ситуация в Украине?
– Я следил за украинскими событиями по телевидению. Но меня сильно поразила разница в освещении того, что происходило в Киеве, по российскому ТВ и по швейцарскому или по немецкому ТВ. Как будто шла речь о двух разных странах, в которых происходят два разных события. Но я все-таки радовался за украинцев, когда видел их на Майдане. Потому что я идентифицировал себя с ними, вспоминая ситуацию в 91-м году, когда я, тогда еще школьный учитель, был с моими учениками на баррикадах. Но, уже имея мой опыт, я представлял себе и то разочарование, которое может быть у людей, сейчас воодушевленных и счастливых, через какое-то время. И боюсь, что такое время уже наступает. Да?

В какой-то мере, возможно.
– Украина ведь тоже очень изменилась. Моя мама — украинка, но она в основном жила в Москве. И для меня никакой особой разницы между Украиной и Россией не было. Одна семья. Но после обретения Украиной независимости я, к сожалению, там не был. При встречах с украинскими коллегами я слышу от них приглашения приехать, например, мой хороший знакомый Андрей Курков настойчиво приглашает меня в Киев. Кстати, привет ему.

Обязательно передам при встрече. Мы будем рады вашему визиту. И последний вопрос: была ли в вашем творчестве установка на премию? На успех, на славу? Судя по роману, я этого не ощутил. Но что вы сами скажете?
– Этот вопрос я давным-давно решил для себя совершенно однозначно. Если бы я писал, думая о том, как заработать на этом деньги, то перестал бы писать и начал заниматься другими делами. Нет, конечно. Задача была написать книгу, которой я смогу хоть чем-то оправдаться на Страшном Суде.
Я рад, конечно, премиям — и Букеру и Нацбесту. И хорошо, что премии существуют. И дай Бог всем, кто хочет что-то сделать для русской литературы, здоровья. Но настоящая премия для меня была, когда я поставил последнюю точку в романе «Ð’ÐµÐ½ÐµÑ€Ð¸Ð½ волос». А самая высокая награда для меня будет, если Господь даст возможность написать следующую книгу.