(с)2005 Петр Семилетов

ВАСЬКА ЗАЙЦЕВ

Васька Зайцев - чудной, но это смотря как поглядеть. Для одних он творческая личность, между прочим. Для девушки его Люси, например. Ему двадцать пять, он работает кассиром в павильоне игральных автоматов возле одной станции метро. Так вам и скажи, где именно! Небось пойдете смотреть на героя рассказа.

Так вот о чудесах. Уже несколько лет готовится Васька поступать на актерский факультет в институт имени Карпенко-Карого. Или это университет? Не важно, главное что вы поняли, о каком именно киевском вузе идет речь. Там на актеров учат. Кроме всего прочего.

Готовится Васька обстоятельно. Давно, когда только ему постучало актером стать, он прочитал в газете, что Мейерхольд специально вызвал у себя сумасшествие, чтобы вжиться в роль психа. Ваську это впечатлило до глубины души. Как-то совпало все. Он тогда колебался в выборе профессии. Думал разведчиком стать, начитался Резуна-Суворова. Представлял себя в разных ситуациях... Но в армию его не взяли из-за сердца, а куда тут думать в разведку? Не возьмут ведь. Тогда Ваське пришло на ум, что разведчик - это тот же актер, только с большей степенью риска. Стало быть, в актеры надо идти.

Думаете, он сразу пошел поступать? Как бы не так. Он начал упорно готовиться. Он задумал прийти в приемную комиссию переодетым ветхозаветным дедом, убедить всех этих профессоров, что ему-де девяносто годков, но чувствует в себе силу играть, а амплуа у него простое - старик. Когда же профессоры поверят, Васька преобразится и юным предстанет перед ними.

Год за годом Васька откладывал поступление. Точил мастерство. Делал он это уже не поступления ради, а для самого процесса. Нравилось ему. Сначала пошел по стопам Мейерхольда.

Нашел по справочнику адрес районного психоневрологического диспансера, явился туда. Здание о двух этажах, стоит в саду - чтобы дурики гуляли, наверное. Там еще беседка такая, витая, и скамейка образца пятидесятых годов. Присаживайтесь, отдохните.

Поднялся Васька на второй этаж к окошку регистратуры, по раме его постучал, чтобы внимание тетеньки, которая там сидела, привлечь. Она глянула на него вопросительно, а он язык высунул и подул: прррру! Больше ни на что не сподобился. Тетка в окошке спросила:

--Ну?

Васька растерялся и ответил:

--Мне к психиатру.

Повернулся и пошел вниз по лестнице. Смутился. Примерно час пооколачивался вокруг. Пешкодралом дотопал к Печерскому мосту - это в том районе. Посмотрел с моста вниз, на проезжающий поток машин; поднял взгляд на словно оловянную статую Родины-матери, лицом обращенную к нему. Мысленно плюнул и двинул к остановке троллейбуса. А планов, планов было! Симуляция шизофрении последней стадии. Полный распад личности. Вот он заходит в кабинет, сразу снимает штаны и садится на стул. Заявление:

--Мне жарко!

--Лидочка, откройте окно, - просит психиатр медсестру. Ну типичный профессор - очёчки, бородка. Белый халат. И едва заметный нервный тик. Эдакий подуставший доктор Айболит. Лидочка, тоже в белом халате, вся такая округлая, губки помадой ярко намаслеваны - открывает окно.

--Спасибо! - говорит Вася и туда сигает. Второй этаж, безопасно. Максимум вывих ноги. В коленно-стопной части. Не от бедра же.

Потом снова, стук в кабинет.

--Войдите! - это психиатр, не вставая с места. Он уже геморрой наверное насидел. Дверь открывается, входит Вася, в трусах. Говорит:

--Вы простите, штаны забыл. Я сейчас.

Одевается и сваливает, попрощавшись двумя кивками головы. С профессором и медсестрой.

В другой раз Зайцев ездил по городу и изображал из себя кондуктора. Удостоверения и формы - знаете, такой зеленый передник с надписью - у него не было. Брал на понт. Просто шел по трамваю или автобусу, талдычил ненавязчивое: "билетики", а если к нему обращались: "мне один, пожалуйста", отвечал: "а у меня нету!".

Работать кассиром на автоматах хорошо. Ночь работаешь, потом день и еще сутки отдыхаешь. Так что свободное время у Васьки было. В целях совершенствования мастерства перевоплощения он надумал внедриться в среду голубых. Где она, эта среда, в основной массе - он не знал. Слышал только, что голубые собирались в парке, который возле стадиона Динамо. Решил пойти туда, но вышло иначе.

Он стоял и ждал Люсю наверху, у выхода наземной станции метро Университет. Они хотели в ботсад пойти - вон его забор прямо у здания станции, примыкает с обеих сторон. Стоит ждет, значит. Жарковато, солнце мозги парит. Тут - я рисую обстановку - еще люди всякие ждущие, торговки с пирожками, стенды телефонных карточек и солнечных очков. Ничего не забыл? А, еще забегаловка какая-то и подземный переход на другую сторону бульвара.

Проходит река людей. Пупки, пупки, пупки - у Васи в глазах аж рябит от пупков. Какой ужас! Вот мимо проплыл страшный, вылезший наружу пупок! Это беременная идет! Что ж у нее пупок так вылез, его младенец оттуда, изнутри пальцем подпирает, что ли?

Но Вася дальше стоит, наблюдает. Люся опаздывает как всегда. Наверное, пешком по шпалам идет. Как метро едет, она хоп ничком в траншею между рельсами. Отлежалась, поезд проехал, встала и дальше пошла. И так по всей ветке.

Кроме пупков, Вася еще и к людям присматривается. Пупки это так, фон. Он ведь актер, он должен брать с человека срез и на себя примерять. Смотрит на кого, секунда, и перевоплощается. Образ мыслей, походка - всё! Так, во всяком случае, в идеале.

И заметил тут Вася одного типа, который смотрел на другого типа. Оба молодые, здоровые, холеные. Наверное еще и спортом занимаются. Один брюнет, стрижечка такая аккуратная, опять же очёчки тонкие - подчеркиваем интеллект, называется. Другой с лицом как у квашеного арбуза, кислое лицо, у старых курильщиков такие бывают, но этому-то лет тридцать, ростом как дядя Степа милиционер. "Жираф", - подумал на него Зайцев.

Итак, брюнет пристально глядел на Арбуза, тот кидал таинственные взгляды на брюнета, и невдомек им было, что за ними наблюдают. Вот брюнет быстро подмигнул. Арбуз постоял чуток и они пошли на сближение. Начали тихо говорить - Вася не слышал отсюда, о чем. Невзначай он, как бы разминаясь, стал подходить ближе к парочке. А те достали мобильные телефоны и что-то друг другу показывали с экранов. Вася разглядел - опа! На экране телефона у брюнета светилась фотография голого человека! Брюнет нажал пальцем кнопку и фотография сменилась другой, но сходного содержания.

"Вот они как тут знакомятся", - догадался Зайцев. И решил такой же трюк вскорости провернуть. Через неделю, пришел он на то же место. Стоит вальяжно. Сегодня он даже причесался. Высмотрел какого-то паренька, чрезмерно опрятного. Прошел один раз перед ним, другой. Покашливал еще, покашливал. Опрятный на него стал заинтересованно смотреть. Зайцев подмигнул ему и достал мобильник. Опрятный парень лебединой походкой подошел, устремил взор на экран Васиного телефона. А там Волк из "Ну погоди". Вася сменил картинку. Заяц из "Ну погоди"!

--Дебил, - басовито и гнусаво бросил опрятный парень и быстро отвалил прочь. А у Васи в голове что-то переключилось, у него это бывало. Он к опрятному, пальцем перед носом тычет:

--А вы думаете, здесь все такие? Стоишь, своих высматриваешь? А работать кто будет? Волосики лаком покрыл. Пижон!

Когда Васька шел домой, то увидел детей во дворе. Они во что-то играли и восклицали при этом:

--Ю-зе-фа!

Васька спросил у них:

--А что это значит?

--Видите тот мусорник? - ответила лупоглазая девочка лет шести, мелкая, как горошина. Указала рукой на белый сарай за кустами сирени.

--Ну.

--На обратной стороне написана разгадка.

Зайцев пошел читать, а девочка что-то зашептала другим детям и они сорвались с места, умчались. Зайцев обошел мусорку и увидел на меловой стене корявые черные буквы: "КТО ПИСАЛ НЕЗНАЮ А Я ДУРАК ЧЕТАЮ".

Ближе к сентябрю Васька стал подумывать о том, чтобы пообщаться с наркоманами. Тоже для будущих ролей. Способ он выбрал для этого самый безобидный. Ему нужны те нарики, которые встали на путь исцеления.

Пошел Зайцев в один благотворительный реабилитационный (вот слово-то! язык сломаешь) центр и сказал там человеку, который с умным видом сидел в кабинете. Это был психолог. Так вот Зайцев ему сказал:

--Я наркоман со стажем пять лет и хочу завязать.

--А какие наркотики ты употребляешь? - спросил психолог и поскреб четырьмя пальцами щетину на щеке.

--Ширку. А еще драп. Драп и ширку. - Зайцев почувствовал, что теряет почву из-под ног. В наркотиках он смыслил столько же, сколько муравей в атомной технике.

--Плохо! - пожурил его психолог.

--Сам знаю, - вздохнул Зайцев. Психолог встал - наверное, тоже из голубых, потому что здоровый конь, метра два ростом - и сказал грозно:

--Кайся!

--Хорошо, - выразил готовность Васька.

--Повторяй за мной, - проникновенно глядя в пространство затуманившимися глазами, психолог стал говорить молитву.

Потом Зайцев поехал в лагерь спасения. Так это называлось. Берег небольшой речки, палатки и вставшие на путь спасения наркоманы. "Можно только дружить!" - наказал им главный, успешного вида боровок по имени Сергей. Просто Сергей, называйте его так. Без церемоний. Он демократичен. Он сам был наркоманом, а теперь это уже в прошлом. Фамилия у него Цаплин, не вяжется с внешностью боксера легкой весовой категории. О дружбе это он к тому сказал, чтобы жители палаток романтических связей в пределах лагеря не создавали. Ни-ни! Только общение и песни у костра.

--Сегодня мы снова поговорим о вашем прошлом, а потом я спою вам "Наш Иисус", - выдал программу на вечер Сергей. Он держал гитару наперевес, повесив ее на ремне через плечо. Так себе гитара, болгарская "Кримона".

Васька сидел рядом с девушкой Яной. Она была странная. Говорила на чистом русском, хрипло, шепелявила из-за того, что два верхних передних зуба у нее выбиты. Щуплая, веснушки на лице, волосы темные, коричневые, жирные. Руки все ниже локтей изрезаны, будто кто опасной бритвой по руке как смычком на скрипке играл. Каждый раз, когда Васька смотрел на эти руки, представлялось, сколько было тогда крови везде и как Яна, наверное, кричала. Он не спрашивал, откуда шрамы. И не спросил.

Историю из своей жизни рассказывала другая девушка, Лена. Конфетный типаж, покорительница сердец и блядушка. Баила, спокойно:

--Ну нет денег, что делать? Я к бабке, прошу, ну дай. Не дает, пенсию получила, а не дает. Я ей - умираю, умираю, посмотри, я умираю. Не дает! Я ей - ну посмотри на меня, ну вот я, ну вот я, я умираю, ну посмотри! И она ко мне спиной села. А мы на кухне. Я беру нож, она не шевелится, ну мало ли, зачем я нож взяла? И я подхожу к ней и втыкаю ей этот нож в спину. Это сейчас бы меня бог за руку удержал, а тогда я не знала про бога, и он меня не удержал, я была грешница.

--Но я знаю, что бабушка твоя осталась жива, - оптимистично сказал Сергей.

--Да, ОН не допустил. ОН не допустил.

--А когда ты поняла, что совершила грех? - спросил Сергей.

В час ночи в крайней палатке раздались вопли. Яна выбежала, за ней Сергей, схватил ее за волосы, нанес кулаком в голову один удар! другой! третий! У Яны голова отдернуться не могла, из-за волос, поэтому полностью принимала тяжесть кулака. Васька появился рядом - он по нужде ходил. Двумя руками руку Цаплина перехватил. У того рот бешено кривится, слюна в углу блестит при Луне.

--Часы! - говорит, - Часы у меня спиздила, манда вонючая!

--Я чевовек! - дергается Яна.

--Отпусти ее! Отпусти! - кричит Васька и со всей дури ударяет лбом Сергей прямо в рожу. Ёоо, больно как! Потом все как замедленном кино ощущается, хотя скорость нормальной осталась. Вот они с Сергеем сцепились, упали на землю. Васька за нос противника укусил и рванул. Кусочек носа в рот ему попал. Васька машинально его проглотил. Не хотел, вот не хотел, просто сработало что-то. Цаплин стал визжать как свинья, плакать: "Ты мне нос откусил, ты мне нос откусиииил!".

Васька собрал вещи и ушел пешком, к железнодорожной станции. И Яна тоже ушла - она его по дороге догнала.

Киев, 28-29 июля 2005