КРИВОЕ ЗЕРКАЛО
(c)Петр 'Roxton' Семилетов
06.02.03-12.02.03
КРИВОЕ ЗЕРКАЛО
До начала пар Иван Пронин пригласил нас к себе на день
рождения - 28 февраля. Это было довольно странно, потому что
Пронина в нашей группе мало кто знал. Этот чувак приходил,
отсиживал пары, уходил и никто о нем больше ничего не ведал. С
самого начала он держался от всех особняком. Остальные
перезнакомились в первый же день занятий, а о Пронине до сих
пор, хотя прошел уже триместр, мы знали лишь имя и фамилию.
На вид ему было лет... А черт его знает. Наверное, разменял
третий десяток. Во всяком случае, он где-то работал - как и
восемьдесят процентов из нас, заочников. Университет, где я
учился, был "распределен" по всему городу и
арендовал ряд помещений в школе на отшибе. Там и проходило
большинство занятий. Если для школьников низкие парты еще
подходят, то взрослым людям моего роста напоминают участие в
шоу "В гостях у Инквизиции". Я не могу сказать, что очень
высок, однако сидеть за партой с упирающимися в нее коленями
неудобно. Хорошо, что такое дурацкие парты были не во всех
классах.
Итак, Пронин пригласил нас к себе. Говоря "нас", я
подразумеваю эдакую фракцию сидящих на средних партах людей -
мою подругу, журналистку Машу, патлатого и одетого в черное
Игоря, который изображал собой неформала, Алену, работающую в
неком магазине, и меня. Приглашение свое Пронин оформил
довольно странным образом.
Мы рассаживались по местам, я болтал с Машей и шмыгал носом,
потому что простудился накануне, просидев целую пару на
подоконнике (не хватило места). Я выдал какую-то шутку и
несколько секунд ждал реакции, а когда ее не последовало, то
заметил, что по идее это был юмор такой. В это время раздался
невероятно громкий отхаркивающий кашель. Все повернулись.
Пронин стоял в проходе между партами. Одетый в светлый
свитер и ужасного вида штаны. Прибавьте к этому какую-то
баранью прическу и получите представление о внешнем виде
Пронина.
--Будь здоров! - сказал я, - Надеюсь, не запущенная чахотка?
--Я вас всех приглашаю на свой день рождения, - сообщил Пронин,
взглядом обводя тех, кто входил в число всех. Впрочем, никого
кроме нас в классе не было.
--А когда? - спросила Маша.
--Сегодня после занятий. Придете?
--Ну придем, - ответила Маша и спросила меня:
--А ты?
--Я с тобой, коварная Матильда. Ты знаешь, отпускать тебя одну,
с этим незнакомым мужчиной, Прониным...
--Ладно, хватит прикалываться. Так ты идешь?
--Говорю же - иду.
--Я тоже, - сказал Игорь, - Только у меня нет подарка.
--А не нужно, - возразил Пронин, - Вы как есть приходите, мне
подарки не нужны. --Я могу подарить тебе карандаш, - сказал я,
- Только у меня его нет.
Сошлись на том, что после пар едем вместе с Прониным к нему
домой. Хотели в складчину купить вино и еще что-нибудь
съестное, но Пронин решительно отказался, дескать, и так всё
есть. Надо сказать, я не большой любитель застольных
мероприятий, однако туда направлялась Маша.
Как обычно, на парах меня раскумарило по полной программе -
от неудобной позы за партой разболелась голова, это умножилось
на простуду, а затем вдруг началась дикая изжога. Я сидел и
думал - от "Колы" это или от печенья? Ведь печенье было из того
же теста, что и "соломка". А от "соломки" у меня всегда изжога.
С другой стороны, именно в бутылке такой "Колы" я некогда
обнаружил труп таракана. Кумар достиг апогея, когда у меня
начало урчать в животе при сравнительной тишине в классе.
--Это у тебя? - спросила меня Маша.
--Что ты понимаешь в искусстве чревовещания? - отвечал я.
Начались две пары по украинскому языку. Вела их настоящая
монашка - и по духу, и по одежде. Я не знаю, какими путями она
пришла к преподавательской практике, но факт есть факт. И вот
она меня настолько занудела, что находиться более в одном с ней
помещении я не мог. С многозначительно оброненной фразой "я
выйду" я вышел из класса и пошел по коридору.
Было пусто и свежо. У стены напротив окон стояли два
пианино. Из классов раздавались приглушенные голоса преподов.
Понесло запахом мела - где-то длится вечный ремонт. Я окинул
взглядом ряд стенгазет и тому подобного народного творчества, и
решил посетить Храм журчащей воды - сортир. Оное заведение
располагалось аккурат в конце коридора. Две блеклые, как талый
снег двери с логотипами - чувачок с зонтиком и чувиха в юбке.
Какой-то гений додумался!
Я толкнул правую и вошел. Хлорка, плиты и окно. Тут окно для
глядящих сюда извне вуаеристов - совсем прозрачное стекло, а
выходит на соседствующий со школой дом. Какой дурак архитектор
придумал сделать в параше такое окно? Я зашел в кабинку и запер
за собой мизинцем на щеколду дверь. Через некоторое время,
только я застегнул ширинку, как в туалет кто-то вошел. Затем
последовал ужасающий кашель, по которому я опознал Ивана
Пронина. Я стоял лицом к унитазу, а не к двери. По какой-то
причине мне не захотелось выходить из кабинки при Пронине. Я
стал ждать.
Слышу - вжжик! Это Пронин молнию расстегнул. И тишина...
"Ну!", - думаю, давай, козел. Меня уже запарило так стоять.
Чего он медлит? Прошла, наверное, минута. Ни звука. Мне
показалось это более чем странным.
А потом снова - вжжик! И топ-топ-топ по плиточному полу,
ушел Пронин - дверь скрипнула и закрылась. Он что, шизик? Я
вышел из кабинки и осмотрелся. Ничего подозрительного. Не знаю,
ожидал ли я увидеть писсуары с плещущейся в ней кислотой или
зловещую надпись поперек стены. Но все было в порядке.
Подойдя к умывальнику, я взялся за абсолютно сухой кран,
крутанул его и помыл руки под струей обжигаще-холодной воды.
Зима на дворе! Блин. Возвращаться в класс не хотелось, поэтому
я отправился в столовую, приобрел четыре пирожка с яблоками, и
сев за столик в совершенно пустом помещении (школьные занятия
давно окончились), в гордом одиночестве вкусил пищу.
После пар Пронин снова подошел к нам и осведомился, идем ли
мы. Тут до меня дошло, что никто не спросил Пронина, где он
живет. Может быть, у черта на Куличках - я имею в виду
Борщаговку или вообще какой-нибудь город-спутник вроде Ирпеня.
Ведь в нашей группе учились и люди из провинции, приезжая
электричками. Начали одеваться, я показал высокую степень
вежливости и культуры, подав Маше куртку, затем одел свою,
натянул черную вязаную шапку на бритую голову и вышел в
коридор.
От здания школы мы пешедралом топали к ближайшей автобусной
остановке примерно километр. Или два. Было уже темно, небо
затнуло снеговыми тучами, а под ногами была черная слякоть
поверх асфальта. Мы шли по переулкам между невысокими
кирпичными домами. Воняло плавающем в воде мусором. Почему его
не убирают?
Выяснилось, что Пронин живет в самой глуши. Район Зверинца,
такой здоровенный холм напротив исторической Лысой горы. Между
нею и Зверинцем проходит линия железной дороги и течет в
коллекторе древняя, некогда судоходная, ныне укрощенная река
Лыбедь. Поехали туда. У турникетов в метро случился инцидент.
Мой проездной чип не сработал, а похожая на трансвестита
будочная тетка, работница метрополитена, стала мне
доказываться, что я, мол, мгновением ранее пропустил по этой же
карте Машу. У нас ведь как - раз вставишь проездной в слот и на
полчаса проездной блокируется. На этой станции. Маша показала
вредной тетке свой проездной. Тетка ничего не хотела слушать и
призвала на помощь охранника. Она вытянула руку и блестя своим
золотым зубом, сказала:
--Вот этот молодой человек хочет бесплатно пройти!
--Нельзя! - сказал охранник.
--Мооожно, - заверил я его, - Именно можно. Потому, что
виновато пропускное оборудование ваших турникетов, за которым
нет надлежащего технического обслуживания. И почему лицо,
имеющее легальный проездной, используя его по назначению, не
может пройти? Мне кажется, в этом есть вина работников станции.
И вас персонально. Вы должны следить за подобными случаями и
докладывать о фактах сбоя в соответствующие службы. А вам лень.
Я сейчас просто буду связываться с вашим начальником и рассажу
ему о сложившейся ситуации. Я не думаю, что вопрос будет решен
в вашу пользу, скорее наоборот. Вместо того, чтобы обратить
свое внимание на факт технического сбоя, вы предъявляете
необоснованные претензии клиенту транспортной корпорации, в
которой работаете. Я могу обидеться и подать гражданский иск,
однако не на вас персонально, а на метрополитен. Но посудите,
ведь козлами отпущения станете вы. И вас выкинут нафиг с
работы.
--Пусть идет! - сказал охранник тетке.
--Ну почему так? - спросила она.
--Да пусть идет! - громко ответил охранник.
--Проходите. - тетка сделала широкий жест рукой.
Эскалатор, вагон, назойливые коробейники с гибкими
карандашами, картами города и суперклеями, убийственный запах
чищенных скипидаром дубленок, рекламные постеры и горящие через
одну лампы. Грохот колес по рельсам. Станция "Выдубичи", двери
открываются, выходим на поверхность, свежий воздух, красные
огоньки на трубах ТЭЦ, самолет заходит на посадку в аэропорту
Жуляны.
Пронин ведет нас к себе домой по какой-то грунтовой тропе,
через железную дорогу, идущую в долине меж горами. Ноги увязают
в грязи. Пронин не поддерживает разговор, а просто топает
впереди. Далее идем мы с Машей и Аленой, а замыкает шествие
мрачный Игорь, заложив руки в карманы и подбородком уткнувшись
в ворот своей кожанки.
--Далеко еще? - спрашиваю я у Пронина.
--Нет, еще немного.
Впереди темнеет громада холма, на который идет меж усадьбами
узкая старая лестница, местами переходящая в дорожку. Одно- и
двухэтажные дома глядят желтыми глазками окон.
--Нам на самый верх? - говорит Маша. Пронин некоторое время
молчит, будто не слышит, потом оборачивается и отвечает:
--Нет, еще немного осталось. Сейчас уже придем.
--Я тут никогда раньше не была, - говорит Алена.
--А я был, на велосипеде катался, - замечаю я, - Когда-то жил
тут неподалеку, только по ту сторону холма, возле ботанического
сада.
Далее я принялся рассказывать о взрыве пороховых складов на
Лысой горе в прошлом веке и завершил его у калитки, ведущий в
усадьбу Пронина. Все тяжело дышали, потому что холм был крут, а
лестница - скользка. Маша даже едва не грохнулась со ступенек,
если бы я не успел толкнуть ее в спину обеими руками.
Вокруг было темно и тихо. Где-то залаяла цепная собака - ов!
ов! ововов! Мне пришла в голову паранойяльная мысль - а ведь по
сути, наверное, никто не знает, что мы отправились на день
рождения к Пронину. Во всяком случае, куда именно. Может быть,
он живет тут с семейкой психопатов, вроде как в фильме "Резня
бензопилой". Заводят бензопилу и ну за гостями по двору
гоняться! Подобные паранойяльные фантазии, которым я не придаю
особого значения, приходят мне на ум с детства. Помню, когда
мне было пять или шесть лет, а между тогда еще СССР и Штатами
шла так называемая "гонка вооружений", мы с мамой шли по улице
возле Бессарабского рынка. Там на углу сидела за раскладным
брезентовым столиком пионерка. Перед ней лежал гроссбух в
дерматиновом переплете (коричневый, в перекрестных желтоватых
диагоналях) и синяя шариковая ручка белого цвета.
--Подписывайтесь за мир! - предлагала пионерка. Люди подходили
и вписывали в книгу свои имя, фамилию, возраст и род занятий.
Мама предложила "подписать" меня. Я согласился. В тот же день
мне взбрело в голову, что скоро начнется война, американские
солдаты захватят город и будут искать людей, записанных в той
книжке. Находить и ссылать на необитаемый остров или убивать.
Фантазия имела несколько реальную почву - мой прадед, Федор
Бородин, работал в НКВД. И в первый день оккупации города
фашистами, сосед прямо на улице указал патрулю на моего
прадеда, которого сразу же расстреляли из автоматов.
Пронин со скрипом отпирает калитку и мы по очереди заходим
во дворик. Узкая дорожка. Ни шиша не видно, кругом темень.
Заметен силуэт дома - один этаж, с чердаком и двускатной
крышей. За одним из окон нечто светится фиолетовым. Я
догадываюсь, что это портьеры.
--Почему тут света нет? - спрашивает Маша у Пронина.
--Лампочка перегорела. Сейчас зайдем, в доме есть свет.
--Ооо, какой шик! - говорю я, - Блин, не ожидал! Как в лучших
домах Парижа и даже Лондона! А какой свет - лектрический или
газовые рожки?
Дорожка, поворот, идем вдоль стены дома, крыльцо, Пронин
ключом открывает дверь, поднимаемся.
Переступив порог, мы прошли через эдакий предбанник, другую
дверь и оказались в длинном коридоре, чей пол был выложен
длинными бордового цвета половицами. В правой стене коридора я
увидел две двери - запертая, ближняя ко мне, и открытая
дальняя. Слева дверей не было, зато стоял некий высокий, под
потолок шкаф, а после него в соседнюю комнату слепо глядело
закрашенное белой краской окно. Мы повесили верхнюю одежду в
шкаф и проследовали за Прониным. У открытой двери, которая
вела, как оказалось, на кухню (оттуда дул теплый ветер -
видимо, что-то готовилось), Пронин свернул влево.
За поворотом, напротив другого шкафа, была еще одна дверь -
в комнату. Другая, запертая, примыкала к ней под углом 45
градусов. Над всем этим темным квадратом на потолке выделялся
люк, а возле оставшейся свободной стены стояла приставная
лестница.
Мы по одному зашли в комнату. Окно с тюлевыми занавесками
впереди, справа - сервант с посудой и фарфоровыми статуэтками,
за ним - дверь в другую комнату. Слева - диван, над ним две
картины - некая молодая женщина идет под грозовым небом, а за
ее плечами сидит ребенок; вторая картина изображала водяную
мельницу ночью. Справа от дивана расположился круглый пустой
стол, накрытый сверху бежевой тряпкой, а у дальнего конца
дивана была тумба с каким-то доисторическим телевизором.
--Родители, мои родители сегодня не в форме, - сказал Пронин
тихо, - Поэтому они к нам не выйдут. А вы рассаживайтесь
поудобнее, сейчас я принесу торт и напитки.
--Может, тебе помочь? - спросила Алена.
--Не-нужно-я-сам, - резко и рвано ответил Пронин, - Вы
садитесь.
После этого он ушел, вероятно на кухню. Я сел рядом с Машей,
потом задумался и спустя мгновение сообщил ей, что мне нужно
отлить и я пойду на поиски нужного для этого места.
--Так что, тебе нужны сопровождающие? - сказала Маша.
--Нет, я просто сообщил. Окэй, я сейчас вернусь.
Выйдя из комнаты, я первым делом решил пойти на кухню и
спросить у Пронина, где тут параша. Дойдя до кухни, я заглянул
в нее. Пусто. Только синее пламя в газовой колонке, да мерный
гул духовки. Черт, как же здесь жарко.
--Пронин! Иван! - позвал я, встав лицом к коридору. Ответа не
последовало. Я покрутил головой в надежде, что отыщу туалет без
посторонней помощи. Никаких признаков небольшой двери не
наблюдалось. Зато в запертой комнате, которая была по коридору
перед кухней, кто-то гулко прошелся по паркету.
Тихо, насколько позволяли резиновые подошвы моих милитари-
ботинок, я подошел к двери в эту комнату.
Замочная скважина светилась. Какой-то черт дернул меня
заглянуть в нее. Я присел на корточки и приложился глазом к
отверстию. Взору моему предстала освещенная торшером комната,
обставленная громоздкой мебелью. На стенах висели картины -
пейзажи и некий портрет. В левой части комнаты перед массивным,
в круглой раме зеркалом стоял пожилой человек в старомодном
костюме. Наверное, это был отец Пронина. Вначале я подумал, что
он примеряет одежду.
Секундой позже мне стало тошно и страшно. Я такого раньше не
видел. Человек за дверью отнюдь не примерял костюм. Он глядел в
зеркало. Зеркало было кривым. И формы тела человека, вместе с
костюмом искажались в реальности так же, как в зеркале. Человек
извивался, приседал, выгибал спину - при этом очертания его
искажалась то больше, то меньше. Вдруг он почти целиком
нормализировался, но повернул голову - и правая ее сторона
вытянулась, а глаз на ней стал размером с кулак. Человек со
злобой ударил по ней рукой - кисть руки превратилась в огромный
непонятный комок. Человек всхлипнул, шатающейся походкой отошел
от зеркала, сел на высокий диван и заныл, обхватив искаженную
голову руками.
"Вот уж действительно, родители не в форме", - подумал я,
встал и быстрыми шагами пошел в комнату, где располагалась за
круглым столом компания. Подсев к Маше, тихо сказал ей почти в
ухо:
--Маша, я сейчас совершенно серьезен. Нам нужно сваливать
отсюда.
--Почему?
--Тут живут какие-то дегенераты. Может быть, они хотят нас
убить.
--Ну что ты такое говоришь?
--Пошли. Потом я всё расскажу подробно. Только иди со мной.
--Хорошо, идем, - Маша поднялась с дивана. Я обратился к Игорю
и Лене:
--Мы уже уходим. Вы с нами?
--Да чего вы, посидите еще, - радушно предложил Пронин,
показавшись в дверном проеме.
--Мы же только что пришли, - сказала нам с Машей Алена.
Я решил открыть карты:
--Мы попали в логово психопатов. Пронин и его семейка - опасные
люди.
На лице Алены появилось странное выражение недоверия и
испуга. Игорь бросил взгляд на окно. Ищет путь к отступлению?
--Это шутка такая? - жестко спросил Пронин.
--Нет. Вы психи чертовы, а мы уходим.
Маша тронула меня за плечо:
--Я уже одета.
--Говорю вам, они - психи. Если вы не уйдете, с вами произойдет
что-то страшное.
--Зачем ты это говоришь? - сказал Пронин и сделал шаг вперед.
--Не подходи, чувак, - предупредил я.
--Мы остаемся, - объявила Алена, - А твой юмор всех уже достал!
--Это не юмор. Я НЕ шучу. Мы тут в глубокой жопе. Родаки этого
человека - очень странные люди. Посмотрите в комнате рядом с
кухней.
--Вы туда не пойдете, - возразил Пронин, - Родители отдыхают.
--Я остаюсь, - сказал Игорь.
--Я тоже, - добавила Алена.
--Ну что, я ведь не могу тащить вас на закорках. - сказал я, -
Оставайтесь. Вас двое, этих психов трое - вам конец.
--Иди, иди, - Алена помахала ручкой.
--Если Петя говорит такое, значит, у него есть основания, -
сказала Маша.
--У него на всё всегда есть основания, на любой бред, - сказал
Игорь.
--Ну вы идиоты! Если мы уйдем, у вас никаких шансов, -
попробовал я убедить сомневающихся еще раз.
--Тогда оставайся с нами, - сказала Алена.
--Я не хочу принимать участие в том, что здесь скоро
произойдет.
На ходу застегивая куртку, я взял Машу за руку и буквально
потащил из дому. Мы топали по коридору, довольно громко бухая
обувью. Половицы пружинили.
Вышли со двора. Я закрыл за собой калитку. Сердце стучало,
как в объятиях девушки. Нечто странное было вокруг. Через
секунду я осознал, что мы находимся в каком-то другом месте.
Заборы и ворота будто стали выше, а небо светлее - почти как в
пасмурный день. Вдруг меня поразило очевидное - исчезли
возвышающиеся над всем трубы ТЭЦ.
--Наверное, мы в параллельном мире, - ровным и спокойным
голосом, словно констатируя привычный факт, сказал я.
--Что?
--Где ТЭЦ? Трубы?
--Нет их... Нет. А где они?
--Я не знаю. Я не знаю, ГДЕ мы!
--Как мы сюда попали?
--Через этот чертов дом. - я кивнул в сторону особняка
Прониных.
--Что ты там увидел?
Я быстро рассказал Маше о меняющем форму чуваке.
--Я не могу в это поверить, - сказала она.
--Но ты признаешь, что мы в совсем другом месте?
--Да. Наверное. Это не Киев?
--Я не знаю. Может быть, это какой-то другой Киев. Или город с
другим названием. Я ничего не знаю. Я ничего не понимаю.
--Как нам уйти отсюда? - мне показалось, что Маша вот-вот
заплачет. Признаться, и я был близок к панике.
--Сначала нам нужно как можно дальше отойти от этого проклятого
дома. Потом решим, хорошо? Я не хочу тут больше стоять, идем!
Мы пошли какими-то проулками. Здесь был просто лабиринт
мощеных брусчаткой улочек между деревянными заборами. Меня
очень удивили пропорции вещей - все было НЕ ТАК. Выше, шире,
глубже. Не как обычно.
Они подбежали к нам быстро, наклонив туловища вперед. Одетые
в черное. Я подумал, что это ниндзя. В руках у них были средних
размеров изогнутые клинки, а лица скрывались под масками. На
каждой была единственная прорезь - в области носа, откуда
выглядывали обрезанные ноздри. Я и Маша замерли, взявшись за
руки. Я ощутил, как ее ладонь потеплела и стала влажной. Убийцы
в черном окружили нас и стали громко обнюхивать. Из открытых
ноздрей летели брызги - несколько капель попали мне на правую
щеку и кончик носа.
Со стороны дома Пронина донесся жуткий вопль. Бесполый,
глухой, сначала как бы нарастающий и постепенно затихший.
Черные убийцы, как один, повернули головы на этот вопль и через
секунду побежали к дому Пронина. Я раньше не представлял себе,
чтобы живые существа могли так быстро двигаться.
Мы, уже не держась за руки, побежали. Заборы, ворота,
повороты, тупики. Вдруг я заметил, что Маша исчезла. Я начал
возвращаться той же дорогой и громко звал ее, однако она не
откликалась. У меня было чувство, будто я маленький мальчик,
потерявшийся в универсаме. Я не знал, что мне дальше делать.
Хотелось остановиться и орать во всю глотку: "Помогите!".
--Маша! - крикнул я в который раз, удивляясь своему голосу. Я
редко его повышаю, а тем более никогда не кричу. Молчание. Я
огляделся, я покрутился на месте. Я стоял в центре перекрестка.
За калиткой в заборе впереди меня я увидел страшную картину -
там стоял человек, мужчина, голый во всяком случае по пояс, с
поднятой на уровень лица левой рукой. Он остервенело рвал ее
зубами, потом отвел в сторону и посмотрел на меня, широко
улыбнувшись ртом, вокруг которого была размазана темная кровь.
Я машинально издал не то тихий крик, не то стон и побежал в
противоположную сторону, ощущая мордой холодный воздух.
Продолжал звать Машу. Ответа не было. А может быть был, но я не
слышал. Я очень испугался. В этой ситуации нет логики. Где я?
Где Маша? Где все это происходит? Вдруг я вспомнил.
Воспоминание развилось, расширилось со всеми подробностями. Это
место мне уже СНИЛОСЬ. Я во сне. Я сплю. Мне нужно проснуться.
Всё в порядке. Но я не знал, как. Я думал, думал, думал и не
находил ответа.
Наконец я решил, что хватит стоять так посреди ночной улицы
и подошел к груде лежащих у обочины досок. Сев на нижнюю,
лежащую прямо на земле, я прислонился спиной к горе остальных и
начал погружаться в сон. Когда я заснул, то очень четко ощутил,
словно падаю спиной вперед сквозь светло-коричневый или розовый
воздух. Затем я сразу проснулся. Уже здесь, в "нормальном"
мире.
Было утро. Перед тем, как поехать в универ, я позвонил Маше
по телефону. Не туда попал. Позвонил еще раз, с тем же
результатом. Наскоро позавтракав, я отправился в университет.
Там произошло нечто, чего нельзя объяснить. Оказалось, что в
моей группе нет и не было Маши, Пронина, Алены и Игоря. Я
выглядел круглым дураком, заговорив о них. Неужели это опять
сон? Я заблудился во снах? Где я? Кто я? Кто они, люди рядом?
Они все реальны? Сны тоже реальны? Как всё это устроено?
Мне нужно вернуться. Это одно, что я знаю теперь точно.
Поэтому я пойду в дом Прониных. Я возьму с собой оружие. Топор.
Я думаю, что мне поможет вернуться то странное зеркало. Я
захвачу Прониных врасплох, обездвижу их и получу информацию.
Они знают, как я смогу вернуться. Они специально меня заманили.
Заманили, меня, сволочи! Кто-нибудь, помогите мне. Я здесь
чужой.