ТЕМНЫЕ РИТУАЛЫ
(с)Петр 'Roxton' Семилетов
2 июля 2003
ТЕМНЫЕ РИТУАЛЫ
Я уже рассказывал вам о том, как на захолустной улице
Мичурина, что в частном секторе Киева, старый и чертовски злой
козел напал на пенсионера, который надумал позвонить из
телефонной будки и был атакован разъяренным животным. Эта
история как бы продолжение той, логически с ней связана.
Поэтому не отвлекайтесь и читайте. Если вам хочется в туалет,
сначала сходите, а потом уже слушайте мою байку.
Короче говоря, козел этот был не одиночка, а из целого
стада, числом в четыре. Три козы и один козел. Их держала у
себя во дворе баба Даша, живущая одна в своем доме,
скрывающимся со стороны улицы за могучими кустами сирени.
Козел Иннокентий служил у ней вместо цепного пса, охранял
хозяйство. Он не только бодался, но также умел и кусать. В
случае чего мог и копытом садануть. Баба Даша торговала в
округе козьим молоком. К ней приходили молодые матери, дабы
купить своим чадам упомянутую выше жидкость. Надо сказать, что
иногда на бабу Дашу находило озорство и она плевала в молоко.
Разумеется, когда молодые мамочки этого не видели.
А напротив ее дома стоял за совсем старым забором другой
дом, старухи Никитишны. Ее все так называли, и мы так будем.
Она была страшная мракобеска, слыла не то за святую, не то за
ведьму. Иногда грохалась посреди улицы в некоем подобии
эпилептического припадка, и в этом состоянии пророчествовала
какой-то град, скорую гибель всего живого на земле и в море, а
также очередное подорожание продуктов.
--Истину говорю вам - хлеб вздорожает! - хрипела старуха.
Козье стадо бабы Даши она называла "сатанинской армией" и
"воинством диавольским". Среди людей Никитишна распространила
молву, что баба Даша в полночь выходит на улицу, и как жуткая
греческая богиня Геката в сопровождении Стигийских псов,
только окруженная козами, ходит по окутанному тьмой кварталу и
пьет кровь у случайных прохожих.
--А жертвы, жертвы где? - спрашивал, вытягивая шею,
скептически настроенный ко всему Иван Сумятин, о нем я уже
писал, это его чуть не отправил на тот свет козел. Никитишна
усмехалась:
--Кх, жертвы. Она трупы к себе в подвал затаскивает и там
прячет. Или в яр сбрасывает - кто их там найдет?
--Резон в этом есть, - отвечал Сумятин, - Но вот скажите мне,
Никитишна, - Я намедни у себя под воротами нашел странно
скрученный узелок из веревки.
--Порчу это она навела на тебя, окаянная Дария! - хрипло
кричала старуха, вытягивая жилистую, в синих венах руку, -
Надо в Лавру пойти, заутреню отстоять. Я тебя поведу.
--Можно, можно. Я вам оплачу дорогу.
--Это хорошо. А то я пенсию уже всю почти потратила - на
свечки, на хлеб. Хлебушка-то тоже хочется пожевать!
--Конечно, понимаю.
--Вот и понимай! Я тут корячусь, людям добро делаю, а ОНА -
сука проклятая - вредит! Надо делать что-то, пока поздно не
стало. Истину говорю, кровь большая будет...
--Темная вода в облацех, - сморозил Сумятин.
Таким образом Никитишна настрополила против бабы Даши если
не весь район, то четверть его аборигенов. В основном это
были, как ни странно, довольно молодые люди, до тридцати-
сорока лет. А народ старой закалки, который по идее и должен
был представлять темные реакционные силы, относился к самой
Никитишне с большой антипатией, потому и бредни ее не слушал.
Они прекрасно помнили, как вела себя Никитишна раньше, при
советской власти. Она прожила всю жизнь в этом доме на
Мичурина. Была со странностями еще в молодости. Бывало, соседи
видели, как она вскапывает огород в неглиже. Какие-то
солдатские портки и кофта, времен Первой мировой войны. Ну, не
беда, да только потом она в таком виде выбегала со двора и
размахивая сапкой, пугала прохожих. Благо, их на Мичурине
немного, и в основном это люди, которые здесь живут.
Как придет весна или лето, Никитишна вытаскивает во двор
патефон или граммофон, черт его знает. Ручку крутит и играет.
С утра до ночи. Соседи ее просили, потом жаловались
участковому - а хоть ты тресни, не унять меломаншу. Это
Никитишне было уже лет тридцать. Вроде и не работала, а деньги
были. Папа с мамой давали, хоть жили на другой квартире, в
центре города.
Один раз соседский пацан, некто Витя, решил проникнуть в дом
Никитишны и вывести из строя чертов патефон.
Проник, значит. Дело нехитрое. Потом всю жизнь рассказывал
всякие чудеса про тот случай. Дескать, видел он в доме у
Никитишны какие-то гробы, дверь со светом неземным, спящего
дядьку с винными пробками на глазах и даже неведомую зверушку,
которая визжала и металась по кухне. Была она похожа на кошку,
но с лицом куклы. А самой Никитишны пацан не видел.
Нашел он патефон, поднял над головой, бросил на пол.
Патефон разбился и потекла из него черная жидкость. Пацан
убежал.
Одним словом, странная она была, Никитишна. И вот напустила
такого туману на честную труженицу, бабу Дашу. Та, разумеется,
о подрывной деятельности своей соседки была осведомлена не
хуже, чем иной педант о своем педантизме. Но ничего поделать
не могла. Иногда ей приходили в голову дикие идеи - подпалить
Никитишны дом, или напустить на нее козла, дав ему смертельный
наказ...
Как-то засиделась баба Даша перед телевизором. Ночь уж была
глубокая. Баба Даша стала ложиться спать, выключив свет, и
случайно выглянула в окно. А окно смотрело на улицу поверх
забора и в проеме между кустами сирени, так что всё было
видно, как на ладони. Еще и луна полная светила. У, морда!
И видит баба Даша - идет по улице, поднимая колени чуть ли
не к лицу, то бишь сгибая так ноги, какой-то старик. В
неглиже. Руки вперед вытянул, словно лунатик. И пробки в
глазах. Повернул, зашел в калитку дома напротив. К Никитишне.
Баба Даша заметила, что калитка осталась открыта. Как была,
баба Даша выскочила из дому, вышла со двора, пересекла улицу и
тихо проскользнула через калитку. Очень ее любопытство
съедало. А любопытной Варваре нос оторвали - как только
очутилась баба Даша во дворе усадьбы Никитишны, перед ней
возник этот страшный старик и ухватил ее за нос. Да крутанул
со всей силы. Хрустнуло, хлюпнуло, завыло. Ах, жестокий
рассказ! Не обвиняйте меня - у самого нет сил рассказывать то,
что случилось дальше! Это не поддается здравой логике!
Как вы догадались, старик оказался самой Никитишной, причем
я так и не знаю, это он или она. Никитишна сразу после вопля
бабы Даши как бы пришла в себя, извинилась и отвела соседку к
себе домой, где крутанула нос в другую сторону, таким образом
он встал на место и даже несколько закурносился. Далее
произошло вот что - козел Иннокентий, проснувшись и не
обнаружив хозяйки дома (он спал на отдельном диване), выбежал
на улице и по нюху пришел в дом Никитишны. Глаза его горели
адским огнем.
Никитишна схватила со стены ружье и пальнула в козла, но
баба Даша в последний момент заслонила его своей грудью,
крикнув при этом:
--Этой мой сын!
Вот какую страшную тайну скрывала она все эти годы. А мы-то
думали, что Никитишна со странностями. Читатель, суди всякого
в сравнении!