panzertanzer |
|
| [ | Tags | | | речі великих | ] |
| [ | тєкущіє мислі |
| | саперави | ] |
-- Ожиданием? -- удивленно спросил я.
-- Ожиданием чуда. Знакомо ли вам это? Нет? Тогда вы совсем, совсем
бедный человек. Так мало людей это знают?! Видите ли, потому-то я никуда не
хожу и ни с кем не встречаюсь. У меня было когда-то несколько подруг --
евреек, конечно, как я, но мы никак не могли сговориться,-- они меня не
понимали, а я их. Когда я говорила о чудесах, они сперва думали, что я шучу;
потом, когда увидели, как это для меня важно, и что я понимаю под чудесами
не то, что немецкие ученые в очках называют естественным произрастанием трав
и тому подобным, но что-то совсем противоположное, они готовы были считать
меня сумасшедшей; но этому, однако, противоречило то, что я ловко
рассуждала, знала толк в еврейском и арамейском языках, могла читать
"таргумим" и "мидрашим", и многое другое. В конце концов, они нашли слово,
которое вообще ничего не выражает: они назвали меня "сумасбродной".
Я пыталась им объяснить, что для меня в Библии, как и в других
священных книгах, самое значительное, существеннейшее -- чудо, и только
чудо, а не предписания морали и этики. Эти предписания являются скрытыми
путями к чуду. Но они возражали мне лишь общими местами, боясь откровенно
признаться, что на почве религии они верят только тому, что могло бы
содержаться и в уложении гражданских законов. Стоило им только услышать
слово "чудо", как им уже становилось не по себе.
Они теряют почву под ногами,-- говорили они.
Как будто бы есть что-нибудь более прекрасное, чем потерять почву под
ногами!
"Этот мир существует только для того, чтобы мы думали о его гибели,--
говорил отец,-- тогда, только тогда начнется действительная жизнь". Я не
знаю, что он подразумевал под словом "жизнь", но я чувствую иногда, что
будет день, когда я как бы "проснусь". Хотя и не могу себе представить, в
каком состоянии. И этому, думается мне, должны предшествовать чудеса.
"Ты пережила уже какое-нибудь чудо, что ты постоянно ждешь его?" --
часто спрашивали меня подруги, и когда я говорила, что нет, они радовались и
имели вид победителей. Скажите, господин Пернат, вы могли бы понять такие
души? О том, что я все же переживала чудеса, хоть и маленькие, совсем
маленькие...-- глаза Мириам загорелись огоньками,-- я им рассказывать не
хотела...
Я слышал, как ее голос захлебнулся в слезах радости.
Густав Майринк. "Голем"
1920
|