Владимир Грачев.
Вокруг Крыма - за восемьдесят дней

Фрагменты вечного движения. Часть третья.

Начало...

Вторая часть...

23 октября 2002 г. Симеиз.
Дальше меня сопровождает (добровольно) Сергей Ваганов, друг, член СП Крыма. Белому Грачу пиво, и в путь, на трассу. По трассе, в обход горы Кошка, до старой дороги, и все по асфальту. Я взмолился, Сережа согласился, мы нашли сокращенку и по тропе сбежали в Кацивели. По берегу, без особых препятствий дошли до Кастрополя. Он вернулся домой, а я уже дома, оп крайней мере сегодня.
Что запомнилось: были пограничники, стрельнувшие у нас сигареты, был "съезд" по глине на заднице и кувыркающийся рюкзак. Была ситуация, при которой я мог бы лишиться фотоаппарата, но пронесло. Был смотритель Саша, хозяин лаза на дачу Куинджи, позднее - Берии. Были тут же две очаровательные "гидши", показавшие, как пройти на берег через "Понизовский " санаторий, гре пролезть сквозь дыры в заборе. Этот путь чуть сложней, чем от Алушты до Партенита, но столь же свободен и все по берегу. Словно я снова на Голубовских камнях - место облюбованное и согретое, обустроенное дикарями. Надо мной, на скале Ифигенни, стоит большой Крест. "И Ифигения ждет брата, и это все закат, закат..". Закат не только в стихах, но и в реальности. Заканчивается 42 день моего путешествия. Как все-таки здесь красиво...
Медленно темнеет. Ветра нет, но штормит. День был дивный, да и сейчас тепло и сухо. Несколько километров шел очень быстро, легко, свободно. Сережа говорит, что по этому маршруту хаживал Лев Николаевич. Великому стару было проще - дорога была грунтовая, да и обувь натуральная. В наше время, увы, в бетон одеты берега. И вообще, весь берег сейчас представляет сплошную строительную площадку. И строительство ведется не в стиле Гауди, а в стиле, пожалуй, Коркузье. Некоторые корбузы такие, что вне всякого стиля будут. Много долгостроев, как в Лазурном. Луны сегодня не будет. Зато шум прибоя, кофе, свечи. Пожалуй все еще август. Бабье лето. У нас самая устойчивая и теплая погода - осенью. Как сильно бухают волны в бухте. Говорят, здесь тавры поджидали грков, потерпевших кораблекрушение. А Толстой ходил в гости к Данилевскому. Ваганов, расставаясь, преподнес часы. Теперь точно могу определить время. Очень удобно.
От Симеиза до скалы Ифигении (Кастрополь) левая нога, действительно ступает по прибою. Пока мне все это не в тягость, за исключением, как я говорил, берега, превращенного в стройплощадку.
Вышел пройтись и понял : декорции изменились. Огни остались, но добавилась луна, слегка сдавленная. Появиловь созвездие Лебедь среди облаков, сквозь облака. Море полно Луны, плещет через край.

24 октября 2002 г.
Проснулся, потому что ветер и холодно. Светло, как утром. Но - два часа ночи.
Надеваю носки, надеваю свитер, надеваю на свечу пламя. Пламя не колеблется, значит, ветра нет. Приснился, что ли? Здравствуй лунный ветер! Давно не виделись. В четыре утра ни с того, ни с сего - дождь. В семь история повторяется. Но я смотрю на небо и думаю о хорошем дне. В восемь уже моя очередь идти. Влез на Ифигению, а тут Онан как даст струю, хорошо, что геодезисты в свой лимузин пустили. Поболтали. Дождь поутих, и я пошел, под целофаном. В два вышел на автобусную остановку. Наверно, сегодня в Севастополь, а завтра Балаклава, Гераклейский п-ов. Упал туман и пополз по холмам. Красиво, но сыро. Я промок основательно. Хорошо, что тепло. Опять бабочки, но на этот раз - в луже.
Как бы там ни было, я в Севастополе. Увы, увы день не летный. На автовокзале пиво и яичница, а потом позвоню, может кто и откликнется. Мне бы просохнуть. Данилов здесь, в Севастополе. Ингерову не могу дозвониться. Где ночевать, где поставить палатку? На Малахов, что ли подняться? Созвонился с Володей, он тут же и подошел. И все устроил : гостиницу, ужин с профессорами-экологами. Хорошие, гостеприимные люди. Поел, попил, посмотрел фильм о пребывании в Антарктиде, поговорил и даже поспорил. Наконец-то выспался в тепле и сухости. Будем считать, что мне еще раз повезло. Пришел Ингеров Виктор Владимирович. Поговорили. Идет сильнейший дождь, вчерашний ливень, пройдя мой маршрут, догнал меня в Севастополе. Если дождь поутихнет, отснимемся, и я останусь еще на сутки, а завтра дойду до Качи.
Данилов отснял, что нужно, с двух до четырех - местное телевидение. До шести поброжу по Севастополю, вспомню восьмидесятые, когда я был здесь на гастролях с театром кукол, с Украинским и Русским, и даже будучи администратором филармонии - с Эсамбаевым. Крыша над баром стеклянная и в прилипших листьях, но это уже поэзия.

От кошары к кошаре. С чабанами на шаре
Земном...
- Смотри, липы роняют сердечки.
- Липовые сердечки, - уточняет поэт Ингеров.
А дальше, дальше сигарного вида и цвета листья каштанов. Вот и весь Севастополь после дождя, мокрый, лиственный, пахнущий морем.
Ингеров живет в Севастополе, в доме с подъездом, как в Санкт-Питербурге.

26 октября 2002 г.
В этом подъезде, сидя на подоконнике, как воробышек, я выпил утренний кофе и покурил, ибо в доме Ингеровых не курят. И правильно делают. Дождя как не бывало. Солнечно и небо чистое. Говорят, что этой ночью в Москве освободили заложников.
Пишу на мраморных перилах Графской пристани, жду Виктора, который пошел искать сухой спирт. Попрощались. Семь минут на катере беседовал с милой девушкой, которая видела меня по ТВ в Никитском саду. Прошел три километра. Закупил продукты.
Севастополь уже на горизонте, сзади. Шел на восток, на юг, на запад. Теперь иду на север. А море, естественно, слева.
Речка Бельбек. Три раза пытался перейти ее вброд, там, где река впадает в море. Но не смог. Песок уходит из-под ног, течение быстрое и глубоко. Может, и перешел бы, но с рюкзаком не получилось. Прошел еще по пляжу, встретил парня, тоже с рюкзаком, узнал, что впереди путь свободен, без искусственных препятствий. Побережье, наконец-то, открыто и свободно. Солнце палит вовсю. Хорошо, что есть ветерок.
Еще два километра. Еще один "габриак" в виде седла. Очень удобный. Можно отдохнуть. Выпить воды. Открылась бухта. Она огромна - от Севастополя до Николаевки, как от Мысового до Золотого на Азове. По глинистым склонам стекают ручейки и красными змейками уходят песок. Исчезают, но цвет еще держится на поверхности. Вот уже несколько часов, а по сути, весь сегодняшний день, иду, как по пуховой перине, не совсем удобно, но чертовски приятно. Это уж точно не асфальт, будь он неладен. Преодолел водную преграду, прыгая по камешкам, и оказался по пояс в прибое. Вышел на частный сектор - красота неописуемая - ни домиков, ни газонов, ни планировки. Пропустили. Можно считать, что дошел, но пойду немного дальше. Еще есть час светлого времени. Еще пару километров через переправу речки Качи. Над обрывом, с прекрасным видом бухты поставил палатку. Чайки почти залетают, выскакивая снизу, с обрыва. Здесь высоко, около 10 метров. Сегодня на редкость теплый день и на удивление холодая ночь. После передачи на ТВ узнают. Какие-то парни кричали и свистели, желали счастливого пути. Один рыбак спросил: - Как Ваша нога? Наконец-то согрелся. Обработал ноги, которые сегодня вели себя безупречно, даже когда их хозяин прыгал с камня на камень, а камни уходили под воду, накрываемые волнами, а рюкзак заваливало на голову и меня всего перекашивало.

27 октября.
Я сознательно не дошел до Качи, чтобы войти в нее утром, 27-го. Вдруг пришлось бы обходить аэродром, тот самый, где Арцеулов совершил выход из штопора? И Гераклейский п-ов связан у меня с Арцеуловым, он там летал на планерах. Зря я про ночь сказал, что она холодная. Это вечер был холодный. Надо мной, как нимб, сияет конструкция какой-то антенны, напоминая гусеницу бражника, запущенную в космос.
Так, и все же, что я делаю? А я открываю для себя не открыточный Крым. Севастопольцы вполне могут за один день, всей семьей, прогуляться моим маршрутом от Северной до Качи и получить бездну впечатлений. Посмотрел карту: 27-го Береговое, 28-го Николаевка, 30-31-го Евпатория. Но это все теория. Практика покажет. Как, например, сегодня. А что сегодня? Удачный день. В щадящем режиме. Супер.
В полночь ветер изменился. Стал теплее, но резкий, сильный, порывистый. Хорошо, что нашел дужку от старого ведра и укрепил тент. Боюсь, что это не поможет. Тревожная ночь. Вся надежда на аэродинамику. В час ночи снова вышел, проверил крепление. Порывы усиливаются, а облака стоят на месте. Ветер идет низом и с моря, т.е. с юга. В любом случае, в море не унесет. Вот это ночка !!!
Все, зарекаюсь никогда не ставить палатку на открытом месте и на краю обрыва. Три часа ночи. Без изменений. Используя конкретную стилистику стихотворения Пастернака, балуюсь:
О знал бы я, что так бывает,
Когда замыслил сей маршрут,
Не мы - дорога выбирает,
И путь под гору слишком крут.

От странствий с этой подоплекой
Я отказался б наотрез.
Начало было так далеко,
Так робок первый интерес.

Теперь ты пилигрим, который
Идет, включившись на износ.
Багаж немыслимых историй
До невозможности возрос.

Когда строку диктует чувство,
Оно вкруг Крыма шлет раба.
И не дано мне сбиться с курса,
Поскольку он и есть Судьба...

Четыре утра. Я уже привык к этому ветру, и когда он прекратится, я буду по нему скучать. Мне его будет не хватать. Вот уже четыре часа он буянит в моей палатке, хозяйничает, не дает спать, угрожает перевернуть все вверх дном, разрушить, опрокинуть, сорвать, пустить по свету. Но будет жаль утром не застать его в растрепанных волосах.

29 октября.
Я в трех километрах от Николаевки. Иду вдоль моря. Солнечно и очень ветрено. Ветер тот, мой ночной приятель с Качи. Идти не дает, буквально валит с ног. Ложусь на него грудью и перебираю ногами. Много грязи налипает на обувь, но иду по траве, и это облегчает путь. Воинская часть. Первый патрульный батальон. Поговорил с солдатами, попил солдатского чая, оставил пачку сигарет, сфотографировал и пошел, еще шесть километров под дождем. Переходил дамбу, пару раз накрыло волной. Видел на берегу мертвого дельфина. Парень в комбинезоне химзащиты ходил по пляжу, что-то искал.
Сфотографировал меня по моей просьбе и тут же укатил на мотоцикле. Больше никого нет. Девять вечера. Лежу в гостинице и смотрю телевизор. Однако, по порядку: до этого уютного момента целых шесть часов. Иду по траве и грязи дальше, ветер, дождь и брызги от шторма. Надеваю целлофан, закутываюсь в него, и так иду все время. В небе три радуги. Облака, тучи, солнце и дождь - все вместе. Краски обалденные, грозовые, свинцовые. Целлофан шумит на ветру, хлопает, даже стреляет. Все время ощущение, что кто-то идет сзади. Никого, собственно, нет. Через два километра еще одно озеро и снова дамба. По ней идти километра три, не меньше. Трудно, потому что песок. Дождь и очень сильный. Все, я уже абсолютно весь мокрый, и мне уже все равно. Подхожу к забору. Иду к пирсу. Рыбаки говорят, что я пришел на водозаборник. Военный объект. Вхожу в здание. Объясняю вахтеру, кто есть кто. Мне объясняют, как пройти к аэродрому. Эсминец, авианосец в степи... Я в этом ничего не понимаю. Тропа, как объяснили, выводит на дорогу. Иду и выхожу, весь облепленный грязью, на улицу поселка Ново-Федоровка. Гостиница. 35 гривен - и номер. Девушка звонит в "Таверну" и заказывает мне ужин по телефону (?). В "Таверне" накормили так, что я забыл о том, что весь мокрый. Хорошо, что не поставил палатку. Сейчас я в уюте, заслуженном уюте, ибо прошел сложный, но прекрасный маршрут : Николаевка - Ново-Федоровка.
В восьмидесятом году меня привезли в Саки в жутком состоянии: двухсторонний ишиас и гиперфункция щитовидной железы. Это был еще тот букет. Меня определили в палату. В туалете от невыносимых болей повесился больной. Я оделся и ушел на берег моря. Я тоже думал о суициде. Прошло 22 года и я возвращаюсь в Саки, но своим ходом, на своих двоих, пройдя 1,5 тысячи километров. Разве это не победа над болезнью? Разве это не примет того, что человек может все? Разве это не чудо?
Завтра я не зайду в Саки, я пройду мимо, без щитовидки и ишиаса, здоровым и молодым, 22 года спустя... И у меня еще спрашивают: какова цель Вашего путешествия? Каково, а?

30-31 октября 2002 г. Евпатория
Шестьдесят дней. Но это - к вечеру, а пока еще гостиница. Заснул в четыре утра, проснулся в шесть. За окном, пожалуй, туман. Обувь мокрая. Да и где ей было высохнуть? Думаю, что высохнут, когда пойду по песчаной косе от Сак до Евпатории.
Посидел в кафе. Отличный кофе. Вчера бы такую погоду: небо чистое, ни ветерка, свежо и солнечно. Одежда на мне опять сухая и чистая, - перестал удивляться. Но самое приятное: моя "Саламандра" как новенькая, надел и пошел, и забыл вчерашнее хождение по водам.
Гарнизон, военный аэродром, авиационный полк, некоторые сложности, но к морю я все же вышел и пошел по дамбам, как и обещал, мимо Сак. Все тот же мох, все та же трава, которой зарос берег. Сегодня море было зеленым с неким коричневым оттенком. Я одиноко брел, видя впереди Евпаторию во всей своей красе, перпендикулярно моему курсу. Шел тяжело, натруженный вчерашним ветром, шел и впоминал...
Здесь, в Евпатории, куда перевели из Германии моего отца, я впервые увидел море. Садились на воду гидропланы. Был 1954 г. Мне было семь лет. Я бегал по берегу и старался наступить на пенный язык прибоя. В семейном альбоме есть снимки: я на руках моряка; я с дедушкой на причале, в шубе; я с мамой ловлю стрекозу; мама чистит камбалу... Помню потоп - вода доходила до пояса и заполняла улицы. Помню, как шел в баню с чемоданчиком, засмотрелся на золотых рыбок в бассейне, и кто-то увел чемоданчик. Мало ли что еще помню, мало ли...
Сижу рядом с гостиницей "Крым". Я жил в ней во время гастролей театра кукол. Прыгал с этого балкона, в обход паспортного режима и контроля. В те времена пускали только до 23.00. Я еще подойду к дому, что рядом с библиотекой и театром Чехова. Угловой дом. Мне очень захотелось увидеть снова комнаты, планировку полукругом. Как сейчас помню: я позвонил, мне открыли, я представился режиссером Мосфильма. По телеку шел "Король Лир". А я был похож на Олега Даля, даже подстрижен был, как он, наголо. Это было в 1971 г.
Год 2002. Я сижу рядом, рядом со своими семью годами, рядом со своими двадцатью четырьмя, при своих пятидесяти пяти. И все помню. Помню, как смотрел мультик "Пять братьев Ли" на стенке какого-то дома, в парке, у моря, там, где пушкинские сказки, где Голова, Русалка, Кот ученый и дядька Черномор. Помню, как уронил хлеб в лужу и под краном отмывал его от грязи, чтобы мама не заметила.
Хорошая погода. Хорошее настроение. Здесь, в Евпатории, как я предполагаю, завершается проблемный Крым. Дальше опять тишина, безлюдье, степи и одиночество. Сиваши, я возвращаюсь.
Дошел до улицы Л.Украинки, нашел 17-А и был радушно встречен Людмилой Тельминовой, знакомой по литературной Альгамбре. Накормили, напоили, полечили ногу. Спал в тепле и уюте, под дождливый бубнеж уже начинающегося ноября. Позвонили и пригласили в литстудию им. Сельвинского. Рассказал о своем путешествии, почитал стихи из книги, отвечал на традиционные вопросы. Наконец-то я свободен. Лучше Пушкина не скажешь: Я убежал от эскулапа, худой, небритый, но живой.
До Заозерья доехал, не идти же по Евпатории.

Разговор в автобусе:
- Остановите возле универсама, а то мой мальчик не любит ходить.
- А почему? Ленив?
- Нет. Он считает, что в двадцать первом веке ходить ни к чему.

Прошел до Витино 3 километра. Опять на берегу. Погода держится. За все время встретилась только одна бабочка, и все. Началось безлюдье побережья. 12+5 километров. Палатку поставил на берегу, в кустах лоха. К 17.30 уже упала тьма и вовсю шел дождь.

Попытки ветра домик мой снести,
Таков характер у морского ветра,
Бывает так, что обнажает недра
Небесный свод, а там... Перекрести

Весь этот мир, всего себя, палатку,
Песчаный берег, серебристый лох
И уповай, что есть на свете Бог,
Способный хаос приручить к порядку.

Да что я видел, - подсмотрел украдкой.
Что описал, увы, ничтожный слог...

А вот это уже интересно: по карте поползла улитка, совсем крошечная. Ее, наверно, привлек свет свечи. И вот она ползет по карте - от Литвиненкого до Зуи.
Ночная свистопляска. Опять ночь не спать, каждое мгновение ожидая катастрофы. Ураган за ураганом. В полночь он особенно свиреп. Целый час я сражался со стихией. У меня сорвало палатку. Крепеж улетел. Хорошо, что рядом был лох, к его ветвям я привязал тент. В палатку натекло воды, короче: ночные малоприятные проблемы. Во втором часу все стихло, кроме шума прибоя. Я весь мокрый. До утра еще часа четыре. Пятьдесят вторая ночь получилась водоплавающей.
Проснулся от холода и мраза. На палатку страшно смотреть, но небо обещает все это ночное, ноевское, ковчежье, потопное просушить и обрадужить. И кофе взошло. И солнце закипело. Как-то вместе и само собой. С первыми лучами - первый глоток.
Вышел в восемь двадцать. Солнце светит. Лох растет. Птички поют. Море шумит. Песок похрустывает. Ноги побаливают. Прогулка что надо. Но там еще и Донузлав. В Поповке я снял соломенные пальмы, оставшиеся от молодежного фестиваля "Казантип". Баркас, поскольку суббота, будет в семь. Решил остаться, поскольку было предложено.
Сейчас полдевятого. Я сижу на КПП в тепле, в уюте, и ночь будет спокойна. Я не могу понять, как все это происходит. Донузлав, озеро, военные моряки и летчики, сейчас какие-то структуры. Я здесь не вписываюсь ни под каким соусом, но меня укладывают спать, а завтра перевезут через залив, 600 метров. И я уже бесприпятственно достигну Тарханкута. И удивляюсь: у меня было как минимум до десяти вариантов решить эту проблему, однако решение возникло само собой, и оно оптимально. Вот это и есть "Вокруг Крыма за восемьдесят дней". Для меня и только. Повторить это невозможно. Никому! Даже мне, ибо в жизни раз бывает, когда... слишком часто приходит помощь. Мистика не может быть лйтмотивом книги, но сегодняшняя ночь - еще одно доказательство. Не все могу записать, запомнить, осмыслить - слишком сложен и труден путь, слишком жесткие условия.

3 ноября 2002 г.
Не говори "гоп", пока не перепрыгнешь. Гоп, и я на другой стороне Донузлава, на буксире "Тарханкут" доставлен в порт. В 9 часов, укрывшись целлофаном, ушел по песчаной косе. 6+3+7+5 километров. Дошел до Окуневки.
- Давно деревня вымерла?
Старик, увидев меня, подошел к изгороди.
- Я Вас по телевизору видел.
Разговорились, предложил он мне ночлег в своем доме. Зашел в магазин, взял продукты и вернулся к нему. Меня уже ждут к ужину. Устроили у натопленной печки. Окуневка вначале была Акуловка, теперь опять Окуневка. Разговоры о ценах на урожай. Дора Ивановна и Алексей Иванович Колпак. Интересно, что Дора и Алексей познакомились в 1947 году, когда я родился. Провели всю жизнь здесь, в Окуневке, и родились здесь. О том, что творится сегодня, говорят как о Хиросиме. Разруха.

4 ноября 2002 г.
Позавтракали, попрощались. Прошел по деревне 1 километр и вышел на тропу. Несколько прохладно. Небо, как на картинах Чюрлениса, прибалтийское. Еще 3 километра по волнам холмистой местности. Дождя нет, ветра нет, солнца тоже. Ландшафт однообразен до галлюцинации. Снимать на пленку совершенно нечего. Обрывистый берег, извилистый до головокружения. Дикие, безжизненные места, продуваемые всеми ветрами.
Это, наверно, "Полюс-Крым". Надо сослать сюда Гаевского. Без солнца делать здесь нечего. Иду, как проклятый, весь в себе, в своих мыслях. Но - надо замкнуть этот огромный круг путешествия. Впереди Маяк, и я его в любом случае не провороню.
Долго меня сопровождала стая стрижей. Их было тьма. Они то собирались в шар надо мной, то вытянувшись в линию, проносились мимо. От их крыльев возникал ветер.
Я уже в Оленевке в пансионате "Муссон". Устроился за 5 гривен. Света нет, но есть кухня с газовой плитой. Я не пошел на мыс Тарханкут, к Маяку, почувствовал, что не дойду из-за ледяного ветра. Вышел на трассу. Проехали три машины. Не берут. Остановился перед кустом лоха "Жигуленок". Вышел мужчина в очках и стал шагами измерять дорогу поперек, как выяснилось, чтоб потом построить подземный переход (?). Мы познакомились, и он отвез меня, ссадив у магазина.
Странно, но сегодня с утра я почувствовал не внешний холод, нет, я почуствовал, что замерз изнутри, у меня не было энергии на движение. Буду надеяться, что это пройдет.

5 ноября 2002 г.
Настроение диаметрально противоположное погоде, т.е. отличное. Как ни странно, но выспался. Сварил кофе. В пансионате проживают охотники, суровые мужики, и смотрят они так, словно прицеливаются. Настоящие охотники. Смотрю на свою "Саламандру", которая сиротливо пристроилась у ножки кровати и глаз не могу отвести, до чего же, родная, измаялась, истопталась, изнемогла. Отдыхает, как по команде "вольно". Посмотрел карту: Черноморск - Межводное - Северное - Аврора - Портвое - Курганное - Совхозное - Волошино - Турецкий вал - Армянск. Это схема маршрута 10 дней.
Воронцов предложил Николаю I отправить Пушкина в Михайловское. Зачем? Поселил бы А.С. здеь, на Тарханкуте, у себя на даче, - вот где настоящее место ссылки. Вот где болдинская осень.
Гумбольд в своем дневнике пишет: прекрасен город Кито, но небо его мглисто. Остается только перефразировать: прекрасен поселок Оленевка, но где же моя штормовка.
10.00 Пошел дождь, затяжной. Смотрю в окно русской поэзии: деревня, стог сена, лох серебристый, забор из бывших металлических кроватей, телеграфные столбы без проводов, небо без солнца и жизнь без всякой перспективы, без надежды, без поддержки и веры в то, что через "200 лет" настанет. Да, сплин, да, это Фет на двести лет вперед.
"И человек отчаянно тоскует" - Тютчев
"Печаль моя светла" - Пушкин
"...я люблю движенье" - Мандельштам
"Я сижу у окна, я помыл посуду. Я был счастлив тогда, и уже не буду" - Бродский
И все поэты хором : Не спите днем!
Погибает не уставший, а остановившийся. Устать - это у чего-то остановиться (этимология моя)
"Слушай, я совершенно счастлив. Счастье мое - вызов... Прокатят века, - школьники будут скучать над историей наших потрясений, все пройдет, все пройдет, но счастье мое,,, останется - в мокром отражении фонаря, в осторожном повороте каменных ступеней, спускающихся в черные воды канала, в улыбке танцующей четы, во всем, чем Бог окружает так щедро человеческое одиночество." Это Владимир Набоков. "Письмо в Россию". Но это и мое стихотворение из книги "Домик у моря".

ДОПОЛНЕНИЕ
Комментарий Сергея Ваганова
23 октября 2002 г.
Утро солнечное, без ветра, около 20-ти градусов тепла. Встречаю Грачева на автостанции Симеиза. Купальный сезон почти закончен, отдыхающих почти нет. Вчера, в Ялте, обсуждая маршрут, я предложил пройти от Симеиза через Оползневое к старой севастопольской дороге, и по ней дойти до Шайтан-Мердвена. Путь от Ялты до Симеиза - 20 километров. Дело в том, что пройти по берегу этот участок невозможно по двум причинам: скальные мысы, обрывающиеся в море (последовательно от Ялты - Утес, Ай-Тодор, Зеленый мыс), и кроме этого, санатории, пансионаты, дома-дачи. Территории и пляжи многочисленных домов отдыха имеют ограждения, вход только по пропускам и т.д. Грачев выпивает пиво - и вперед. Время 11:00 Идем через Симеиз. Горько смотреть на разрушаемые природой и человеком (пристройки-перестройки) великолепные дачи Нового Симеиза, виллы Ксения, Мечта, Дельфин, созданные в свое время лучшими архитекторами России начала XX века - Красновым, Семеновым и другими.
Серпантин дороги поднимает нас все выше. Проходим мимо симеизовского кладбища, впоминаем старушек. Показываю Грачеву разрушающуюся стену вокруг подземного водохранилища, построенного в 10-х годах генералом Семеновым. Оно питалось из родников и до 70-х справлялось с водоснабжением Симеиза. Кстати, до строительства центрального водовода из Ялты очень многие поселки и здравницы имели автономное родниковое водоснабжение.
Мы уже на верхней дороге-трассе Ялта- Севастополь, уже слышен шум проносящихся машин. Грачев отдувается: подъем метров 300 почти по вертикали. (вплеск эмоций, в результате чего мы делим содержимое рюкзака, перегружаем в мой палатку и 5 л. воды). Поднимаемся на спину горы Кошка, проходим по взорванному в начале 60-х прошлого века хвосту горы. Камни, по свидетельству очевидцев, докатывались до поселка, перепрыгивая барьерные рвы. Показываю Грачеву каменные могильники тавров. Справа видны шарообразные купола обсерватории, где наблюдали полеты первых искусственных спутников Земли, где было получено первое изображение обратной стороны Луны. "Здесь Луна показала затылок". Открывается вид на Голубой залив, на разноцветные аттракционы аквапарка. До старой дороги метров 700. Грачев не хочет идти по асфальту, и это понятно. Меняем маршрут, спускаемся в Голубой залив по тропе грибников, идем вдоль моря. На море шторм, балла 2-3. Не без приключений проходим территорию пансионата "Понизовка". В конце пляжа - мыс, на котором погранзастава. Солдатики машут нам, указывая вверх, но мы идем своим путем. Тропа неожиданно кончилась, вернее вместе с пластом земли рухнула на пляж. Карабкаемся, сползаем на пятой почке по саланцевому склону. Рюкзаки скатились вниз и повредили внутренности: Бутерброды в смятку, банка кофе сплющилась и рассыпалась.
- Можно ли пройти по пляжу дальше?
- Нет. Там милицейский санаторий.
- А физически?
- Физически можно. Да и отдыхающих там уже нет. Пройдете...
Травка возле эллинга приглянулась. Но Грачев выбрал самый несимпатичный участок, расположился, попросил сфотографировать.
- Пусть посмотрят, что не все одна красота. Есть и "некрасота".
14.00. Привал. Поели бутерброды, по сигарете - и дальше. Огибаем поросший мелким дубняком мыс и выходим на щегольской пляж. Чугунные решетки и фонари вдоль набережной. Корпуса среди кедров, кипарисов и сосен со спутниковыми антеннами. И ни души. Снова мыс с посадками и итальянской сосной. Отвесы главной гряды все ближе подступают к берегу, кажется, что этот гладкий мраморовидный известняк сразу же за деревьями начинается непроходимой стеной.
Опять бетонка набережной, санаторные комплексы, железный забор. Выбегает парень в тельняшке, после разговора возвращается за ключом и пропускает дальше. Через километр - уютный Кастрополь. Идем по разбитому зимним штормом причалу и мимо можжевеловой рощицы выходим на дикий пляж. Теперь от бухты Кастрополя до скалы Ифигения идем по тропе, еле обозначенной среди хаоса камней. Солнце уже садится и легкая дымка морского тумана окутывает далекий мыс Сарыч. Ящеры разбегаются в разные стороны. С трудом выползаем на обрыв и получаем за это природный приз: перед нами фантазия вулкана - мрачная по цвету скала Ифигения, под ногами изумрудная трава площадки, давно облюбованной туристами. Ниже - уютная бухточка с синим морем и белыми взрывами пены около камней.
Грачев ставит палатку. Мы прощаемся. Я возвращаюсь в Симеиз, а он завтра идет дальше...

05 ноября 2002 г.
Группа поддержки уехала. Мы с Игорем в темноте и холодной воде помыли посуду... Отличный вечер, хорошая компания, вполне приличный стол. На Атлеше снимали в бурю. Куртка, которую дал Данилов, хороша и от дождя, и от ветра... Завтра... Однако, еще сегодня, еще ночь впереди, еще двенадцать часов темноты. Уже свеча. Уже ночь, искусственная ночь.
Пошел в магазин и купил себе сладкую жизнь: халву, эскимо и пиво, как всегда "Крымское"... Они говорят, что это халва, а я скажу, что это булыжник, недолго лежавший в подсолнечном масле. Пиво было, как всегда, на высоте.

Упала ночь, но разве в этом дело,
Что в час назначенный привычно солнце село
За некий край, за видимость границы,
Не в этом дело. Мне опять не снится,
И я опять, влекомый в край досужий,
Иду без спутников, перебредаю лужи,
Перехожу пустыни, лезу в горы
И обхожу периметром заборы...

Не каждому дано дойти под утро,
Когда лучи коснуться перламутра
И жемчуг звезд вдруг упадет в цене,
Не каждому, но есть на свете те,
Кому идти назначено без цели
Не век, не год, не месяц, а недели...

06 ноября 2002 г.
Просыпаюсь, как Джеймс Бонд, в 7:07. Пью кофе, но уже знаю, ибо нос на улицу высунул, - дует леденящий душу, прямо вдоль компасной стрелки, северный порывистый и со свистом... Понял я, что остаток пути мне придется вперед на карачках ползти... Коленки ноют в предвкушении удовольствия.
До Джангуля иду на запад, но меня сносит на юг. Ветер штормовой, но еще без дождя, только брызги в лицо - это с моря, с гребней волн, срываются стаи капель и носятся, как стрижи, над степным ровным плато.

Пейзаж здесь, конечно, потрясающий,
То леденящий, то в пот бросающий...

Джангул - громадный оползень, здесь обрушился в море целый материк... Побережье Костел. Кошара. Колодец. Круглая бухта.
Иду не останавливаясь, даже на часы не смотрю, ибо это нужно залезать в карман куртки. С фотоаппаратом та же история, да и что снимать, туман? Ветер не снимешь, ибо деревьев нет. Пишу, спустившись в расселину, заслонившись от ветра скалой. Стынут руки. Спустил штаны и намазал коленки финалгоном, - помазал, растер и пошло жечь: ощущение, как будто у печки сидишь, греешься. Не будь финалгона - был бы финал этому гону...
В полдень наступила полночь. Небо стало цвета земли, небозем какой-то невспаханный, целина небесная, цинковая, свинцовая... А если дождь?.. Что за мысли... А вот это уже не мысли, это уже он сам, хорошо, что мелкий, перемолотый ветром в пыль, я бы даже сказал, в пепел. Спасибо Данилову за воспоминание об Антарктиде, его куртка там бывала, - в его куртке я смотрюсь как Турханкутский пингвин. Иду галсом, по прямой сдувает.
Впереди дачи и что-то военное. Слева вижу ничего, а справа, в глубине материка деревня, кажись Калиновка.
Кулаки не сжимал, ибо пальцы одеревенели, но думаю, что прошел около пятнадцати километров. За все время выкурил всего две сигареты под целлофаном, а воду так даже и не доставал, - тут этой самой воды и так больше, чем нужно.
На Калиновку я вышел через кладбище, прямо на могильщика, который заканчивал рыть могилу.
- Где я могу купить пиво? - спросил я у него.
- Там, - и могильщик показал лопатой направление.
Калиновка. Магазин. Меня угощают кофе и тортом хозяева, Шершень Любовь Романовна и Анатолий Евгеньевич. Анатолий, поклонник конного туризма, довез до Черноморска на бричке, запряженной гнедым жеребцом Алмаз. Который добавлял всю дорогу ветру аромат и метал ядра...

07 ноября 2002 г.
Еще Черноморск. Праздник. Радио. Газеты. Телевидение и друзья, у которых есть возможность отогреться, собраться с духом... И мысли: начиная от Штормового, кошмарный сон природы, с редкими пробуждениями, и этот сон продолжается и кажется будет вечен, во всяком случае, до Армянска его хватит. Чего только стоят рисовые чеки впереди... Одним словом, отчаяние, но... я еще поборюсь.
Отдельное спасибо в Черноморске бармену при гостинице "Гавань", Володе Лунину за уют, тепло и улыбку.

08 ноября 2002 г.
Вышел покурить на балкон. Проснулся от холода, но я же разделся совсем, чтобы дать возможность телу отдохнуть. Не тут-то было, пришлось опять напяливать привычную шкуру... Стою на балконе и лицезрею чудо преображенной природы: тихо, ясно, тепло.
9:44. ОТ балкона до этих деревьев на берегу, что стоят около воинской части, я прошел четыре километра. Иду в туфлях и безрукавке. Погода как в сентябре. Опять утираю пот. Черноморск уже не виден. Берег не высокий, но очень извилистый, много оврагов, приходится обходить. Попадаются пляжи: глинистые с мелким известняковым камнем. Ветерок все еще северный, но это слабая тень вчерашнего.
10:43. Однообразие. Идти легко и просто. Прошел еще четыре километра. Впереди еще мыс, за которым, по всей видимости, Межводное, но до него еще далеко, ибо придется обходить залив. Этот мыс то появляется, то исчезает из-за холмистой местности. Иду мимо ухоженных полей и хорошей, густой лесополосы. Это справа, а слева обрывы и море... Обрадовавшись хорошей погоде, я разогнался и выскочил на мыс у входы в Ярылгацкую бухту. Зашел в порт, где и был радушно встречен ребятами их МЧС, командиром Пугачевым Владимиром Емельяновичем... Да, дошел до порта и был встречен на ура, - они видели меня по ТВ. Выкатили водки, закуски. Базар пьяный стоял, слова не давали вставить - все поэты, все спортсмены, все путешественники и водолазы, особенно Костя Мажоров, если ничего не путаю. Погода испортилась. Упал туман, но это к теплу...
Ночь у Махриных, Валентина и Евгении, они учителя в школе, в Межводном. У них проблемы и это все приходится выслушивать. Курю на улице, во дворе, врели ульев с пчелами и клеток с кроликами. Мне говорили, что за Межводным климат будет помягче. Это так. Участились встречи с людьми, а у людей сегодня очень много проблем, очень много, и в мелочах, и в главном.
22:21. Я хочу спать. Тепло. Ветра нет. Туманно и влажно. Ноги, прошедшие сегодня свою двадцатку без проблем, начали ныть и отказываются повиноваться. Что-то в коленках накапливается, именно в коленках: их крутит на ветер, на влагу, на холод. Терпи, еще пару бросков. Главное - Чертов угол позади. О, этот леденящий ветер... Все, забыли!

09 ноября 2002 г.
Опять бессолнечно. Опять серо. По сути, мое путешествие уже закончилось. Дальше только утомительная ходьба на уставших ногах. Нужно на волевом усилии замкнуть цепь и... отдохнуть как следует. Природа там, ближе к Армянску, все скудней и скудней, а погодные условия все хуже и хуже. Скучно, однообразно, безлюдно и пусто. Если добавить сюда холода, то получится полная картина моего уныния.
Через три километра опять на берегу, он крут, до воды метров десять. Иду. Иду. Иду. Возможен дождь. Все возможно. Единственное развлечение это, вдруг, поперек пути овраг, но небольшое, обходить 100-200 метров, но если лень обходить, то преодолеваю его методом спуск-подъем. Вот и все. Ничего, только ветер посвистывает, да коленки понаивают.
На мысе Скалистый забрел к рыбакам. Рядом руины большой деревни. Угостили кофе. Гончаренко Александр Федорович рыбачит не только в Крыму, но и в России, где на Волге. В России зимой подледный лов, а в Крыму осенью. Передает привет Петру Гавриловичу Шендрикову, мол, приехал, а зайти нет времени. Через три километра я уже на Бурнеле, передаю привет. Меня хотят накормить, оставить на ночь, но я тороплюсь дальше.
До Северного прошел еще четыре километра, вошел в раж, не иду, а бегу, подгоняемый ветром, временем. Трава ровная, как ковер и ноги как новые. К двум часам пополудни вижу в море вышки. Еще бросок в четыре километра и я у Толика,- ему привет, но уже от Петра Гавриловича. Но я ошибаюсь, Толик еще дальше. Меня берется провожать Володя и от Байкияда до маяка у Северного идем вместе. На всречу попались друзья Володи, но они нас не заметили: были уже никакими. У рыбаков я не остался ибо...пьяные разборки не совсем способствуют нормальному отдыху. От маяка, что утопал в серебристом лохе, я пошел в деревню, где и устроился на ночь без проблем. Мне выделили целый дом, пустой и без света. Спал при свече и в спальнике, но зато на панцирной койке.
Перед сном прошелся по деревне и был обруган каким-то мужиком, просто так, от скуки, наверно.
Проснулся среди ночи и понял, что был не прав относительно побережья - оно великолепно. Я присмотрелся к его однообразию и вдруг вошел в ритм этих бесконечно чередующихся уступов, холмов, утесов, мысов. Это действительно морской берег, волнистый, как само море, - они слились и настолько сроднились,что водой не разлить.

То ли море волнует берег,
То ли берег волнует море,
В этом тысячелетнем споре
Был период сплошных истерик,
А теперь, обнявшись, как братья,
Уступая во всем друг другу...

10 ноября 2002. 7.14
Уже сварил кофе, уже побродил по двору. По тому, из чего здесь сложены заборы, можно догадаться, что были виноградники, много виноградников, илия ошибаюсь.Пасмурно, но опять иду. Ко мне в гости зашел пес, посмотрел на меня, мол, что с тебя взять, и удалился. Зашли и хозяева, спросили, не замерз ли и побежали коров доить, свинью резать и пр. Простой у нас народ,особенно с утра. Иду. Стоит толстяк :
- Ну ты и поседел.
- Вы часом, не обознались?
- Да, ну и что, возьми бутылку пива, а?
9.14 Упал в ложбинку покурить. Прошел один "кулак" по деревне, один до моря по диагонали и еще два вдоль моря и бесконечных рядов воноградника. Всего - четыре км. Встретил грибника, он мне говорит : - Вот теперь вижу, что ты настоящий путешественник, а вчера это я на тебя, извини, ругался. Стоит, с ноги на ногу переминается. Я его узнал. Это он был на велосипеде и сказал : - И кому ты мозги .... Будешь своим путешествием? Вот такой казус вышел.
10.00 Причал. Мыс Каменный. "Веселая долина" - старое название. Дежурный Литовка Вл. Андреевич рассказал: идти по косе бессмысленно, мая наклонился, плавень не обойти, недавно мужик пошел за креветками и исчезна глазах жены, затянул плавень. Я пошел вокруг Бакальского озера. Стерегущее. Был у меня после 7 км час отдыха на обед у рыбака Володи. После этого я еще прошел 3 км. Идти еще четырнадцать.
13.04 Прошел еще шесть км. Взорванный дзот, коса. Перекурил, но не долго - дошел до кошары. Переходил болото, но хорошо, что нет дождя, а то пришлось бы обходить. Телевышка видна давно,осталось дойти до аэродрома - вдольсоснового бора. Погода начинает портиться. Осталось на сегодня около 10 км вокруг бухты. Болото выгнало меня на трассу, никто не останавливается. Дошел до перекрестка и узнал, что нахожусь около Славного. Ничего не остается делать,как идти пешком туда, к горизонту, где виднеется деревня, но какая? Чувствую,что до деревни не дойду, и ставлю палатку в сосняке. Идет сильный дождь, нто мне тепло, уютно, мне снится сон.

СОН :
Останавливается машина, мне помогают сесть, я еду, продолжая спать.
- Мы приехали, - говорит некто. Мы в Красноперекопске. - Сейчас Вас накормят. - Я выхожу,вижу трехэтажный особняк. - Отдыхайте, вот Ваш кабинет, вот диван, вот телевизор. Мне снится, что хозяина зовут Владимир Болотин.
Дождь усиливается, и до рассвета еще далеко.

11 ноября 2002 г.
До Строжевого всего 2 км. До Авроры - 3 км. Иду дальше. Моя цель - Портовое, Лебяжьи острова. Портовое в тумане, Лебяжьих островов не видать, да и что там видеть? Уже давно грязь, кроме грязи - ничего. Вспаханные поля. Поля. Поля. Решаюне останавливаться в Портовом и идти дальше до Раздольного. Прощел с.Кропоткино. Меня обгоняет машина и останавливается. Выходит мужчина и говорит : - Хватит, путешествие твое закончилось. Снимает с меня рюкзак и со словами : черти тебя носят по такой погоде, отправляет мой рюкзак в багажник. То, что произошло дальше, повторило полностью сон. И Красноперекопск, и трехэтажный особняк, и кабинет, и диван, и телевизор. Только моегоспасителя звали не Владимир Болотин, а Владимир Заболотный.

Теперь уже точно 12 ноября 2002 г.
Хорошо спал. Остался в доме, мне разложили кровать. Я уснул в 24.00, проснулся в 7.00. Погода мерзкая, холодно. Хозяин собирается в Симферополь, а мне еще в Армянск. Пора заканчивать это путешествие, чего-то нервничаю, может, плохо себя чувствую? Да вроде нет. Вот только раздражен, подавлен, чрезмерно утомлен.
Все. Я решил. Еду в Армянск, потому что идти по чекам не имеет смысла. Зашел в школу, чтоб сделать детишкам приятное, сфотографироваться с ними, поговорить. До 12.00. И вот я в автобусе Ялта - Кривой Рог.
ИДЕТ ДОЖДЬ.
Доезжаю до Суворова и схожу. Не вынесла душа поэта. Впереди село Волошино. Как же я мог проехать мимо? И я иду, неразбирая дороги, по колено в грязи, прохожу Волошино насквозь. Дохожу до турецкого вала, и по нему иду до села Перекоп, где шестьдесят четыре дня назад, в школе, просил директрису отпустить Юрия Борисовича Семенова со мной.
Еще четыре км и я в Армянске.
Пью пиво. Продавщица:
- Давно я Вас не видела. Вы опять приехали к нам в Армянск?
- Да я, вообще-то, пришел.
Но чувствую: она не верит.
Возле самолета (памятника), у которого все начиналось, прошу парня сфотографировать меня. Он говорит, что заела кнопка. И я понимаю, что закончилась пленка. Теперь уж точно, все закончилось.

13 ноября 2002 г.
7.07. Армянск. Пью кофе и курю на балконе Анны Александровой. Любуюсь немыслимо красивыми листьями, их изумительный цвет горит в лучах восходящего солнца, которое последний раз я видел в Евпатории, а это было 1 ноября. Двенадцать дней я шел в дожде и тумане, в леденящем холоде, пронизанный всеми встречными ветрами.Тарханкутская роза ветров - роза печали - оставь надежду всяк сюда входящий...
Евпатория - Штормовое - Мирный - Окуневка - Оленевка - Черноморск - Межводное - Северное - Стерегущее - Портовое - Красноперекопск - Волошино - Армянск.
На том же автобусе Кривой Рог - Ялта я вернулся в Симферополь. Был встречен друзьями, теми же самыми, которые провожали меня 11 сентября в путешествие "Вокруг Крыма - за восемьдесят дней".

Продолжение следует...

Больше фотографий В.Грачёва со спецпроекта "80 дней вокруг Крыма"
в фотогалерее Крыма