This version of the page http://www.sho.kiev.ua/article/220 (0.0.0.0) stored by archive.org.ua. It represents a snapshot of the page as of 2007-08-07. The original page over time could change.
Журнал культурного сопротивления «ШО»
  • На первую
  • Карта сайта
  • Архив номеров
  • Контакты
  • О ПРОЕКТЕ
  • РЕДКОЛЛЕГИЯ
  • Подписка 2007
  • Киевские Лавры 2007
  • РЕКЛАМА
  • КОНТАКТЫ
  • ФОРУМ
АРХИВ НОМЕРОВ
#08. АВГУСТ 2007
Любко Дереш - осеменитель культуры
[...]
  • Кино
  • Афишо
  • Галерея
  • ТВ
  • ШО маемо
  • Вне Шоу-бизнеса
  • ШО пишем
  • Пятна с Анатолием Ульяновым
  • Шок номера
  • Проза
  • Поэзия
  • Книжный дозор
#08. Август 2007
«ÐÐ° край света за железякой…»
Интервью с киевским скульптором Евгением Деревянко
В своих работах вы используете очень много материалов. Как это разнообразие способствует выражению ваших художественных идей?
– Я уже хороших лет десять нахожусь в состоянии «Ð¸Ð´ÐµÐ¹ на потом». Этих идей — миллион. Они приходят, и я даже не задумываюсь откуда. Но идея бывает такой, что в камне технически ее никак воплотить невозможно. Или в бронзе. Здесь дело даже не в сложности литья или сварки, просто не тот цвет, не то ощущение. Например, идея родилась какая-то — «Ð±Ð°-бах!», и ты понимаешь, что в бронзе ее не сделать. И начинаешь что-то такое придумывать. Если надо, то я еду на край света за какой-то железячкой, потому что заменить ее нечем. И поэтому каждая работа, даже из бронзы, никогда в жизни не повторится. Можно выдержать тот же формат, масштаб, тему. Но «Ñ‚Ð°ÐºÑƒÑŽ же» невозможно сделать. Так не бывает, чтобы я набил руку на какой-то технике и давай штамповать десятками.

А вначале я помню ощущения, когда не было этого идейного наполнения, я что-то вымучивал, выдумывал. Мог специально сесть и думать: «Ð§Ñ‚о б такое сделать?» Наверное, все так начинали. И здесь дело не в опыте — просто еще не пришло время. Идея первична. Если ты камушек ставишь перед собой и думаешь, что бы из него сделать, то ты идешь на поводу у этого камня, и это уже просто ремесленничество. Оно может быть высокого, очень высокого уровня. Но это не «Ð¼Ð¸ÑÑ‚ÐµÑ†Ñ‚Ð²Ð¾». Это уже какое-то необходимое приспособленчество.

Прослеживается ли какая-то общая тематическая доминанта в ваших работах?
Оракул

– Я не хочу «Ñ€Ð°ÑÑÐºÐ°Ð·Ñ‹Ð²Ð°Ñ‚ÑŒ» в своей работе. Повествование — нет. Намек на чувства, на состояние. Что касается моих работ в бронзе, то они, как правило, фигуративны. Вот это вот моя самая любимая работа в бронзе (ставит на стол скульптуру). Она называется «ÐšÑ€Ñ‹Ð»Ð°Ñ‚ый», потому что «ÐžÐ´ÑƒÑ…Ð¾Ñ‚Ð²Ð¾Ñ€ÐµÐ½Ð½Ñ‹Ð¹» или «Ð’Ð¾Ð·Ð½ÐµÑÐµÐ½Ð¸Ðµ» — это слишком помпезные названия, мне кажется. Здесь смысл такой — человек вдыхает, и на вдохе все его внутренности превращаются в крылья. Задача — при помощи человеческого тела, этого растягивающегося и рвущегося мяса, костей, мышц показать махонькую такую идеечку, тонкую-тонкую. Недостаточно просто лепить красивое тело. Хотя чистая красота — это уже много, но хочется, чтобы было какое-то переживание.

Вот это — «Ð¿ÐµÑ€ÐµÐ»Ðµ тные птицы» (показывает другую скульптуру), вместо левой руки у них по одному крылу. Полетят они вместе или не полетят? Две совершенно свободные субстанции, но вроде как и пара. Вот такая «ÐºÑ€Ñ‹Ð»Ð°Ñ‚ая» тема у меня есть. За эту окрыленность нужно заплатить всем, тут уже за ненадобностью пропадают желания быть богатым, еще какие-то. Жить надо, конечно, детей воспитывать — это необходимость, но не цель.

А дерево, камень?
– Дерево, камень — это чувства в чистом виде, без всяких персонификаций. Каждый испытывает какую-то радость, и у всех она разная. Один из моих любимых рельефов — «Ð Ð°Ð²Ð½Ð¾Ð´ÐµÐ½ÑÑ‚вие», это врата в покой. Но не на тот свет: это равновесие, отсутствие потребности рвать вены ради достижения примитивных целей. Если идеи красивые, благородные, тогда для них стоит постараться. Я бы хотел находиться в таком состоянии постоянно, но, к сожалению, в жизни не всегда получается. У меня часто работы не очень веселые, но со знаком «Ð¿Ð»ÑŽÑ» однозначно. Мне не нравится откровенное веселье или беззаботность. Есть какая-то золотая середина, чувственность такая, тонкая-тонкая. И вот цель, как мне кажется, красивая и благородная — пытаться выразить ее своими работами.

А какое место в современном визуальном искусстве остается статичной скульптуре?
– Статика — это не недостаток, это достоинство. Никогда мода на скульптуру не пройдет, и никогда мода на нее не начиналась. Чем хороша скульптура — это вещь, она имеет реальное воплощение, ее можно взять, потрогать, смотреть на нее. Скульптура занимает свое место — ни больше ни меньше. Как может сахар вытеснить соль? На столе должно быть и то и другое. Ведь много людей, которые хотят именно мои работы; есть люди, которые даже коллекционируют. Я очень часто этому удивляюсь, одновременно радуясь. Если бы работы не уходили, то это была бы катастрофа. Если постоянно вариться в собственном соку, то можно дойти до шизофрении.

Но ведь искусство также должно быть адекватным историческому моменту, то есть обладать потенциальной способностью отвечать на актуальные вопросы…
– Если скульптура заказная — то однозначно. Если же это откровение, то мне кажется, что те чувства, которые испытывали люди 200 лет назад, и те, которые испытываем мы, совершенно одинаковые. Эти чувства могут не то чтобы видоизменяться внешне, но их могут объяснять по-разному. А если говорить об искусстве как о зеркале, которое отражает временной период или социальный строй, то это уже идеология.

Искусство оказывается социальным только тогда, когда оно связано с чьей-то идеологией, это какая-то придуманная идея, и ее распространяют на все подряд. А если говорить просто об искусстве, то это откровения одного человека, и если это действительно откровение, то оно понятно всем, совершенно всем. Может быть, каждый по-своему его понимает, но основа остается постоянной.

В ХХ веке искусство занято в основном авторефлексией, оно в гораздо большей мере озабочено собственным статусом и границами, чем внешним миром...
– А мне вот, например, эта тенденция совершенно не нравится. Само понятие «Ð¸ÑÐºÑƒÑÑÑ‚Ð²Ð° ради искусства» — это уродец, выродок. Он существует, он есть, но он не нужен. Я принимаю его как данность, но понимать я его не могу. Искусство, которое только ради себя — это самодостаточный механизм, ему не нужны внешние раздражители, не нужно ничего. И когда слышу фразу «Ð¸ÑÐºÑƒÑÑÑ‚во ради искусства», рано или поздно все заканчивается обыкновенными деньгами. Это часто какие-то проекты непонятные, когда, как ни странно, сначала появляются деньги, а потом проект.

Вы сказали, что искусство не может быть самодостаточным, замкнутым в себе. Но есть ли сейчас потребитель у искусства? Оправдывает ли оно свое существование в современности?
– Конечно! Это не хлеб, есть люди, которым оно не нужно даром. А есть те, которым оно необходимо. По какой причине, я не знаю. Видно, чего-то людям не хватает, они могут ехать на край света за этим. Это не поток, маркетинга никакого нельзя провести по этой линии. Но этих людей не так уж мало.
Что такое радость? По большому счету нас радует какой-то успех, деньги… Но это не та радость. Это помощь. Деньги тебе помогут сделать что-то, у тебя не будет болеть голова за детей, они все сыты. Но это не радость, это решение проблемы, это нужно для спокойствия. Деньги, машины — это не цель, это инструмент, его нужно использовать.

А радость — это пища духовная. И повода для радости нет, а тебе хорошо. Чистая совесть — это
Пилигрим
первая и, может быть, главная составляющая. Обожаю Никольского (в это время по радио звучит песня группы Воскресенье «ÐžÐ´Ð¸Ð½ взгляд назад»). Вот, послушайте:  «…Где честностью радость согрета…» Откуда берется радость? Все понятно. Я ему готов подарить любую работу за то, что он такой есть. Он поет, а меня всего переворачивает, по спине мурашки идут. Как может чужой  человек написать такое, ведь он же совсем другой? Но есть какие-то ценности, и они одинаковые.

А вы в процессе работы над очередным произведением подразумеваете, что его будет кто-то воспринимать?
– Нет, конечно нет. Только я и оно. И никаких больше участников. Это должно быть честно. Не надо мне чужих мнений, не надо советовать, как мне сделать.

Я сам знаю, что лучше.

Как вы считаете, искусство есть нечто универсальное, или оно полностью конвенционально, то есть, что мы договоримся считать искусством, то им и будет?
– Конечно, условность какая-то есть. В коротком промежутке времени можно договориться, но для этого есть такое слово «Ð¼Ð¾Ð´Ð°». Можно какое-то время называть что-то искусством, потому что его до этого назвало так уже 10 человек и ты просто 11-й. Но со временем оно как-то все осядет, и останется только самое настоящее.
 
Если вспомнить, например, Дюшана, то по прошествии стольких лет все, что он сделал, осталось искусством и диктует очень многое.
– Я с опаской отношусь даже к Уорхоллу. Или к Малевичу. Чего-то я тут не понимаю. Но я называю это искусством, конечно. Само слово искусство — уже придуманная вещь. Мы вообще делим все на сектора и всему лепим ярлыки какие-то. Я думаю, что искусство — это продукт жизнедеятельности искренних, откровенных людей. А так как люди разные — и продукты у них разные.

Даже разговор может быть искусством. Песня. Даже водитель может быть искусным. Искусство — это высшая степень чего угодно. Под словом искусство, под этой шапочкой мы условились подразумевать живопись, скульптуру, кино, театр… хотя, ну что театр? То же лицедейство. Скульптор, художник — богомаз. А вот высшая стадия, самое лучшее — это искусство.
Окрыленный
Но мы ведь говорим о чистом, не утилитарном искусстве.
– Искусство — это ценность. Шедевр — это денежный эквивалент. Чистое искусство — это когда вокруг него начинает бегать очень много людей: искусствоведы, галеристы… Искусство становится чистым тогда, когда на нем зарабатывают деньги. 

Хорошо, когда искусство продается, это прекрасно, но очень часто.... Что такое заказ? Это крупный объект, который одному невозможно сделать только из-за денег. Представьте себе: надо отлить гигантскую работу. Это безумное количество денег только на литье. Если же это заказ, то оплачивает заказчик. Есть возможность реализовать что-то крупное благодаря заказу. Любая моя безумная идея раньше, может быть, и умерла бы только потому, что нет денег. Не пойду ж воровать для того, чтобы сделать скульптуру. Но, к счастью, теперь есть «ÐœÐ°Ð¹ÑÑ‚ерня Дерев'янко» во главе с моим другом и единомышленником Олегом Макарчевым, которая может реализовать все мои идеи, не ограничивая в технических возможностях. Также в «ÐœÐ°Ð¹ÑÑ‚ÐµÑ€Ð½Ñ”» мы даем возможность молодым художникам проявить себя.

 Ð заказы не понижают вашу художественную планку?
– «Ð¯ — гений и одно мое движение должно стоить миллион» — это смешно, надо относиться к себе спокойнее. Единственная проблема — время и силы. Я могу себя заставить абстрагироваться и тупо выполнять какую-то задачу, но это моя задача, я сам ее перед собой поставил.
Я учту все пожелания заказчика, но только я сам все придумаю и сделаю. Если понравится — хорошо, не нравится — переделывать не буду... Тогда мы красиво, интеллигентно попрощаемся и разойдемся в разные стороны. Все по-честному.

То есть вы не разделяете то, что вы делаете для себя и делаете для других?
– Однозначно нет. Все — мое, только собственник может быть другой. Но вещь моя, я ее сделал. Я имею право всем ее показать, всем рассказать и поставить на ней свое клеймо. Еще одна ценность работ в том, что они все перемешаны с потом и кровью. И перед людьми, которые хотят их купить, мне не стыдно, потому что я знаю, как я их делал.

Беседовала Евгения Моляр
Фото: Андрей Сидоркин
При оформлении материала использованы работы Евгения Деревянко
Средний балл: 10.00
Проголосовало: 1

Оставить комментарий

Имя:E-mail:
  • На первую
  • Карта сайта
  • Контакты
© ШО, 2006. По поводу перепечатки материалов и по вопросам рекламы
обращайтесь info@sho.kiev.ua