Треугольник
Сидели и разговаривали, и делились опытом — одни делали вид, что какой-никакой опыт у них есть, другие — что им интересно, и дожидались своей очереди высказаться. Подростковые еще фальцеты изо всех сил старались басить под лампой, качающейся над столом — кто-то нескладно двигая конечностями поднялся, отправляясь отлить или потанцевать, и зацепил ее головой. Выпивали и курили, стараясь делать все солидно, потому что всем по восемнадцать-девятнадцать лет — самое время упиваться вдруг наступившей взрослостью. Швыряли заработанные ими самими, не у родителей взятые деньги — неопровержимое доказательство самостоятельности и зрелости. Правда, никого из компании не смущало, что на самом деле живут и питаются за родительский счет, а заработанного на рынке продажей китайского ширпотреба, хватает только на горячее, водку, сигареты три-четыре раза в неделю в не блещущем ни обслуживанием, ни кухней ресторашке. И разговоры, тем более детские, чем более стараются казаться видавшими виды мужчинами, тоже никого из них не смущали несоответствием с тем образом самих себя и компании в целом, который каждый лелеял в душе.
Время от времени кто-нибудь шел к диск-жокею и заказывал песню «для моих друзей — нормальных пацанов из бывшего 11а». Тогда все вставали и шли танцевать. Одни или с заходом к соседним столикам, чтобы пригласить девчонку. Но кто-нибудь обязательно оставался за столом, с глубокомысленным видом, будто только что услышал нечто очень, очень важное и умное, и ему просто необходимо в одиночестве кое-что обдумать.
Ал соблюдал правила принятые в компании. И, когда пришла его очередь быть умным, неторопливо закурил длинную сигарету и стал важно осматривать зал.
Среди танцующих была одна девушка совершенно не похожая на остальных. Хотя Ал не чувствовал к такому типу непреодолимого влечения, признал, что она красивая. И оригинально одетая — привлекало внимание маленькое, но жутко дорогое по-виду платьице и туфли на огромной платформе. И танцевала красиво.
Сочетание качеств, за которыми, Ал спустя некоторое время стал просто гоняться, вызвало у компании агрессивную реакцию. Наверное, это было чувство робости неуверенных в себе перед оригинальностью. Не хватало еще поведенческих штампов, избавляющих иных людей от необходимости иметь собственное мнение. И умишка еще было маловато, чтобы мнение выработать. Даже по-поводу всего лишь выделяющейся из толпы девушки. Поэтому, никто не нашел ничего лучше чем поднять красотку на смех. Конечно, не вынося издевки за пределы компании.
— За мужей, которых нет дома! И чем дольше — тем лучше! — разлила оставшееся, не обращая внимания, на протесты подружек, утверждавших, что они уже пьяны, и что ей самой уже хватит, а то знают, мол, они ее — пару тостов еще и святых можно выносить. Резко опрокинула рюмку в рот. Водка обожгла. Пришлось торопливо хватить минералки. Облилась. «Напилась Танечка!» — подумала, стряхивая с платья воду. Лиф намок. «Ну и разницы нет!». Таня отвернулась от девушек, которые вместе с ней не выпили, а теперь пытались завести какой-нибудь беспредметный разговор, лишь бы утихомирить уже пьяноватую и начинающую расходиться подругу.
Таня понимала, ее переживания конечно их трогали, но и доставляли, в то же время, мстительное удовольствие. Самая красивая — с шестнадцати лет от мужиков отбоя нет, самая умная — факультет журналистики — это не нинкин техникум розничной торговли, самая счастливая — замуж вышла за любимого, самая устроенная — любимый-то в дипкорпусе — деньги у него водятся, а он их на нее не жалеет. «Так вот тебе красивая-умная-счастливая-богатая! Получай!» — думала за них Таня и ненавидела. От понимания, что сейчас они ее еще и боятся, захотелось довести ситуацию до абсурда, или до истерики — не важно. Лишь бы до крайности. Натянуть струну до предела. И еще больше. И не важно, что лопнет. А может не лопнет?
Резко развернулась на стуле, схватила подруг за руки. Так резко, что напугала: «Идем танцевать!» — и пока не опомнились потащила в круг.
Ал сидел и смотрел за ее красивыми движениями. А она вдруг развернулась, протанцевала к его столику и потащила на площадку.
Протанцевали пару медленных танцев. Потом она подсела и выпила со всей компанией. Потом Ал купил ей цветов. Потом они вышли на балкон и целовались. Прерываясь перевести дыхание, шептали комплименты. Она как-то агрессивно, а Ал смущенно — от нее пахло незнакомо, но возбуждающе. Женщиной? Потом ушла ее подруга. И прощаясь с ней с балкона, новая знакомая выразилась сквозь зубы так, что вогнала Ала в краску. Потом она сказала, что им тоже пора уходить, и они долго искали ее зонт. Оказалось, это друзья, то ли с умыслом, то ли просто из озорства, воткнули зонт в клумбу возле подъезда кафе.
Потом они ехали в метро. Таня рассказывала Алу про преимущества колготок с «большим DEN-ом», в сравнении со всеми прочими. Она, например, носит только колготы с не менее чем 50 DEN. И не считает это излишними понтами и барством, а насущной необходимостью.
«Если он думает, что я приду провожать его, то будет разочарован. Сволочь! Сволочь!! Сволочь!!! — защипало глаза, — Нет . Не дождешься, сука! Уезжаешь — уезжай! И телефон забудь!» — собственная пылкость Таню рассмешила. Она зло расхохоталась, приходя в себя и пытаясь вспомнить, о чем в это время говорил ее рот. Речь, будто добившись вдруг той независимости от сознания, о которой так любят рассказывать анекдоты мужчины, лилась сама по себе. Мальчик рядом слушает ошарашено. Кажется, его зовут Ал?
Ал, растерялся уже в который раз за каких-то полтора часа общения с этой ненормальной. Что она собирается делать на вокзале: устраивать скандал, плакать, размахивая носовым платком, догоняя отходящий поезд, или целоваться под окном купе коварного супруга, демонстрируя, что на нем свет клином не сошелся?
На самом деле было уже около часа. И они уже вторую остановку трамвая миновали, не переставая целоваться. Она целовалась как никто из знакомых ему девушек, неистово и самозабвенно, иногда больно кусаясь, и вертела бедрами, помогая его робкой руке забраться поглубже под подол обтягивающего платья. Пассажиров в последнем трамвае было — пара теток, но они, Ал видел краем глаза, если и были возмущены их неприличным поведением, протестовать не решались. Наверное, ввиду своей малочисленности.
Вышли и моментом озябли — хоть лето еще не кончилось, а ветер по осеннему холодный. Ал снял пиджак и накинул ей на плечи. Бешеный темперамент девушки и калейдоскопическая смена событий уже перестали шокировать его, и хотелось продолжения сумасшедшего вечера. Взял под руку намереваясь провожать ее до дома, до подъезда. А может повезет проводить до самой постели?
«Милый, наивный, безмятежный юноша, с большими печальными глазами,» — ключ никак не хотел проворачиваться в замке: «Кокер-спаниель, короче!» — почему-то пришло в голову: «А ведь наверное он на самом деле будет ждать звонка,» — и, на всякий случай, пока не вошла в квартиру, стерла телефон, записанный на ладони губной помадой.