Киев - история - Легенды о Кие

История Киева

Справка Киева

	Службы такси
	Маршруты гортранспорта
	Гостиницы
	Радиостанции
	Карта Киева
	Прогноз погоды
	Текущая погода
	Полезные телефоны
	Поликлиники
	Почтовые отделения
	Театры
	Базы отдыха
	ЖД кассы
	ЖД расписание
	Расписание автобусов
	Рестораны
	Заправки

Ученые-фольклористы считают, что первых наших летописцев занимали прежде всего древнейшие родоплеменные предания, в которых отечественные историки искали ответа на поставленный Нестором в «Повести временных лет» вопрос: «Откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити».

Такие предания часто возникали вследствие попыток объяснить этнонимы, которые производили от какого-либо родоначальника. В качестве примера можно привести польские и чешские родоплеменные предания о Чехе и Ляхе и древнерусские — о Радиме и Вятко. Как правило, главными героями в них выступали два или три брата, что символизировало действительное родство народов и племен. С именами родоначальников связывали основание городов, что часто и отвечало действительности. Покажем это на примере, пожалуй, наиболее знаменитого летописного предания о Кие и его братьях. В вышедшей к 1500-летию «матери городов русских» научной и научно-популярной литературе подробно рассмотрена и доказана историческая достоверность известий «Повести временных лет» о строительстве Киева тремя братьями-полянами, использованы, наряду с письменными, и археологические источники. Поэтому расскажем о том, как проникло это предание в первые летописи и как жило оно в позднейших летописных сводах, вплоть До XVII в.

Надо заметить, что старая историческая наука недоверчиво отнеслась к рассказу «Повести временных лет» о Кие, Щеке и Хориве. В. Н. Татищев вообще отказал Кию в реальности существования: «О владетелям {Киева.— Авт.) хотя Нестор говорит, яко бы первый был Кий, но оное более почесть за вымысел для закрытия неведения древности, которое отличается тем, что Киев, был весьма давно». А в примечании к этому месту своего рассказа историк добавил: «Оное явно, что от недостатка от древности известий и от незнания имяни (основателя Киева. — Авт.) вымышлено». Как видим, в XVIII в, историки даже не подозревали о том, что летописцы могли использовать устные народные предания и, ничтоже сумняшеся, сказание «Повести временных лет» о Кие и его братьях приписали фантазии Нестора.

Но, как это ни удивительно, самое известное древнерусское предание об основании Киева и в наши дни остается мало изученным. Многие историки, пользуясь без необходимого понимания природы и структуры этого источника текстами «Повести временных лет» о возникновении Киева и последующем визите Кия в Константинополь, рассматривают их как части одного и того же сказания и тем самым считают их созданными приблизительно одновременно. На самом деле, это два разных предания, но связанных между собой тематически. И попали они в летописи в разное время. Первым возникло родоплеменное предание о создании Киева тремя братьями. А. А. Шахматов установил, что впервые оно было помещено в Древнейшем летописном своде, составленном в Киеве в 1039 г. при Ярославе Мудром. Приводим его в реконструкции А. А. Шахматова: «Начало земли Русской. Быша три братия: единому имя Кый, а другому Щек, а третьему Хорив; сестра их Лыбедь. Седяше Кый на горе, где ныне увоз Боричев, а Щек сидяше на другой горе, идеже ныне зоветься Щековица, а Хорив на третией горе, от негоже прозъвася Хоривица. И сътвориша град и нарекоша имя ему Кыев. Бяше около града лес и бор велик, и бяху ловяще зверь. Бяху мужи мудри и съмысльни, нарицахуся Поляне, от нихъже суть Поляне Кыеве и до сего дьне» 2. Больше никаких подробностей о трех братьях этот летописный свод не знает.

Свидетельства Древнейшего свода о Киеве обладают одной из главных черт народного предания: установкой на достоверность, которая достигается путем упоминания названий киевских гор (Щековица и Хоривица) и прямым указанием на то место, где жил Кий. Древнейший свод 1039 г. был восстановлен А. А. Шахматовым по редакции, выполненной в 1073 г. печерским игуменом Никоном. Никоновский или, согласно классификации этого ученого, Первый Киево-Печерский свод перешел в Начальный. свод, созданный около 1095 г.в том же Киево-Печерском монастыре. Всюду изложение истории восточных славян начиналось с процитированного нами предания о Кие, Щеке, Хориве и их сестре Лыбеди. Казалось, летописцы последующих времен уже ничего не могли изменить или прибавить к этому сказанию.

Однако в первые годы XII в. Начальный свод попал в руки к летописцу Нестору. То были времена бурного развития древнерусской культуры, в частности литературы, пробуждения этнического самосознания, возрастания общественных потребностей в осмыслении исторического прошлого и настоящего. Живой интерес к прошлому, стремление связать с ним, объяснить им настоящее свидетельствовало о понимании передовыми людьми своей принадлежности к Древнерусскому государству и его народности, чем эти люди гордились. Для составляемой им «Повести временных лет» Нестор отказался от традиционного начала—предания о Кие и его братьях. Возможно, это произошло из-за того, что он писал общерусский свод и стремился осветить историю не только полян, но и других восточнославянских племен, объединенных к тому времени в составе Киевской Руси. Наверное, поэтому летописец создал этногеографическое введение к «Повести», где поведал о происхождении и расселении славян. Вместе с тем Нестору было уже известно, что сама история полян началась не со времени основания Киева, а раньше. В связи с этим летописец перед рассказом о Кие, Щеке и Хориве поместил краткий экскурс в историю Полянского союза племен, в котором прямо утверждал «И до той братии были уже поляне», т. е. что история полян берет начало из более глубокой древности. Но Нестор не ограничился переработкой начала Древнейшего свода и его продолжений, составленных в XI в. Он поместил в своем труде новое, уже историческое предание о Кие, своеобразную политическую биографию этого князя.

Одновременно автор «Повести временных лет» вступил в полемику с новгородскими летописцами, отрицавшими сведений Древнейшего и последующих сводов о том, что Кий был первым князем, а вокруг Киевского княжества начала формироваться древнерусская государственность. Новгородские князья ВЫПОЛНЯЛИ СОЦиальный заказ своего боярства, которое как раз в начале XII в. жаждало освободиться от власти киевского князя. Веко это нашло выражение создании Новгородско- аристократической республики (после 1136 г.) Поэтому новгородская правящая верхушка стремилась создать угодную ей схему восточнославянской истории, принижая общерусское значение Киева и возвеличивая собственный город.

По всей вероятности, во второй половине XI в. Новгороде родилась легенда, призванная развенчать Кия, лишив его княжеского достоинства. Она гласила, что Кий был либо перевозчиком через Днепр, либо звероловом. Таким способом славного основателя Киева, которого некоторые летописцы, в частности игумен Иоанн, сравнивали с Ромулом и даже с Александром Македонским новгородский книжник силился низвести до положения бедного лодочника, за небольшую плату перевозившей людей с одного берега на Другой, а то и простого охотника. Нестор не просто отверг выдумку новгородского летописца, но при помощи стройной системы доказательств обосновал мнение о княжеском происхождении Кия «Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был де тогда у Киева перевоз с той сторон Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Однак если бы Кий был перевозчиком, то не ходил бы к Царь-граду. А между тем, Кий этот княжил в роде своем, и ходил он к царю, — не знаем только, к какому царю,; но только знаем, что великие почести воздавал ему, как говорят, тот царь, при котором он приходил. Когда же он возвращался, пришел он на Дунай, и облюбовал место, срубил небольшой город и хотел обосноваться в нем со своим родом, но не дали ему близживущие. Так и доныне называют придунайскне жители городище то — Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив, и сестра их Лыбедь тут же скончались». Современные ученые пришли к мнению, что вписанное Нестором в «Повесть временных лет» народное историческое предание о Кие зиждется на действительном фактическом основании. Заложив в конце V — начале VI в. Киев, Полянский киязь посетил Константинополь и встретился с императором Анастасием (491—518) или Юстинианом I (527—565). Впрочем, нас интересует в цитированном тексте совсем

иное: откуда Нестор получил сведения о царьградской поездке Кия? Б. А. Рыбаков думает, что устным источником Нестора были поляне, жившие в его время в Киеве. Сам Нестор однажды точно указал один из источников своих известий. Под 1106 г. читаем в его «Повести»: В тот же год скончался Янь, старец добрый, прожив девяносто лет... От него и я много рассказов слышал, которые и записал в летописанье этом». Глубоко изучивший «Повесть временных лет» Д. С. Лихачев пришел к выводу, что множество записей в этом источнике сделано «на основании рассказов двух лиц: Вышаты и его сына Яня Вышатича, участи которого в летописании прямо отмечено под 1106 годом». Надо думать, что подобные рассказчики были не единичными, и Нестор и другие летописцы выслушивали предания о прошлом Русской земли от многих людей.

Таким образом, «Повесть временных лет» впитала некоторые родовые и исторические предания, передававшиеся из поколения в поколение в среде киевской родовой, а затем и феодальной знати. В частности, семейство Вышатичей близко стояло к княжескому столу, служило киевским князьям с середины X в. В летописи широко проникли и предания, созданные в демократической, народной среде. Интересно проследить судьбу обоих преданий, связанных с именем Кия, в позднейших летописях и хронографах. В этих источниках XVI—XVII вв. помещены в основном книжные варианты отразившихся в древнейших сводах народных преданий, их литературные обработки, выполненные составителями этих поздних сводов, стремившимися осмыслить события уже далекого прошлого. При этом часто искажалась, «плющилась» хронологическая перспектива, сближались и ставились рядом люди и события, в действительности разделенные многими десятилетиями, а то и столетиями, нарушался сам порядок событий. Именно в поздних летописях предания теряют сюжетную стойкость (характерную для них в древнейших сводах) свободно изменяется их фактическая основа, они легко объединяются друг с другом.

Даже лапидарное, с простым, не разветвленным сюжетом предание об основании Киева изменило свое содержаниє в поздних летописях. В одной из них встречаем пример контаминации (объединения) сюжетов предания о Кие Щеке и Хориве и известной по «Повести временных лет» легенды о посещении мифическим апостолом Андреем киевских высот: «Кий же и Щек и Хорив создаша град во имя брата своего старейшего на горе, идеже благо слови святый апостол Андрей, и нарекоша имя граду тому Киев». Здесь сохранен характернейший признак народного предания: стремление во что бы то ни стало подтвердить его истинность, чему в данном случае послужила попытка локализовать территорию возведения Киева ссылкой на легенду об установлении креста Андреем на месте будущего стольного града. Вместе с тем перед нами литературная обработка фольклорного материала «Повести временных лет». На самом деле, Андрей (даже если верить в его существование) никогда не был в Поднепровье.

Невзирая на то, что Нестор, казалось бы, окончательно опроверг новгородскую выдумку о Кие-перевозчике (или охотнике), она жила и в последующие времена, и против нее приходилось ополчаться и позднейшим летописцам. Например, Никоновский свод (XVI в.), признав распространенность мнения относительно якобы демократического происхождения и занятий Кия; доказывал ее ошибочность следующим способом: «Не ведяще же неции рекоша: «Кий есть был перевозник; но несть тако: бе бо у Киа тогда был перевозник со оной страны Днепра, сего ради нарицаху его перевозника» — иначе говоря, имя князя будто бы перешло на его лодочника, вследствие чего и возникла путаница. В одной из поздних летописей существует и другое опровержение мифа о Кие-лодочнике: «У Киева был перевоз со страны Днепрской, того ради и глаголют, яко бы град Киев зделан на перевозе. Но не есть се истина». Подобное объяснение выглядит правдоподобным. В связи с существованием с незапамятных времен переправы через Днепр на месте будущего Киева впоследствии могло возникнуть предание о том, что сам Кий был перевозчиком (вспомним присущую едва ли не каждому преданию установку на достоверность). В одной из русских летописей XVII в. поддерживается мнение Нестора о происхождении Кия и при этом вносится важное уточнение в рассказ о пребывании этого князя на Дунае: «Гды хотел (Кий) там от Киева наднепрянскаго до дунайскаго Киева перенести свою столицу». Некоторые ученые считали, что в этом позднем источнике составитель просто приписал Кию известное намерение Святослава Игоревича сделать своим стольным градом также дунайский город Переяславец. Однако нам кажется вовсе не механическим это перенесение государственных планов Святослава на его далекого предшественника. Ведь Кий также стремился утвердиться на Дунае.

В литературе отмечалось, что названия нескольких дунайских городов, известных по списку русских городов конца XIV в. (помещенному в Воскресенской и нескольких других летописях), могли происходить от одноименных им антских, т. е. ранних восточнославянских, городов Поднепровья. Речь идет о Переяславе русском вблизи Днепра, Преславе на юг от Дуная и Переяславце на самом Дунае, Киеве на Днепре и Киевце на Дунае. В Никоновской летописи имеются указания на военный характер экспедиции Кия в Константинополь, что согласуется с его намерением обосноваться на дунайском рубеже Византии.

Память об основании Кием города на Дунае долго хранилась в народе. Один из летописцев XVII в. говорит о заложении этим князем города Киева и еще «градца малого Киевца». Воспоминание об этом древнем (не позже 30-х годов VI в.) событии отразилось в былине о Чуриле Пленковиче. В одной из оставшихся в рукописи летописей XVII в. читаем: «Прийде же Олег в Киев и убив триех братов, Киевских начальников: Кия, Щека и Хорива, и нача княжити в Киеве и великом Новограде». Эта книжная версия построена, как мы думаем, на желании литератора заполнить пробел в рассказе древнейших летописей, образовавшийся после смерти трех братьев и сестры Лыбеди. Характерно, что автор приведенного рассказа даже не вспомнил об Аскольде и Дире — следующих после Кия с братьями киевских князьях, названых в «Повести временных лет» и предшествующих сводах. Впрочем, возможно, составитель этой поздней летописи даже не подозревал о существовании Аскольда и Дира.

Процитированный только что литературный вариант предания об основании Киева, автор которого стремился сделать современниками разделенных четырьмя столетиями Кия и Олега, — вовсе не единственный в поздних летописях. В другом памятнике этого рода встречаем забавную историю, выдуманную, скорее всего, в Новгороде; «Быша в великом Нове граде нецыи мужие воини, сие речь разбойницы люти зело, три брата: первый брат Кий, вторый брат Щек, третий же брат Хорив, да у них же сестра Лыбедь такоже была храбра и велми красна. И мной те мужие и сестра их зла творяху новгородцем, разбойчиняху во граде и по селом. Новгородцы же гражане мужей Кия и братью его и сестру их Лыбедь поимев и посадиша их в поруб (темницу. — Авт.), и жены и дети их и всех их числом до тридесяти душ, вси были храбры и силны велми. И седяху те мужие много лет в темнице, Новгородцы же их повелеша обесити» (повесить. — Авт.) Кажется, в этой причудливой истории вовсе утрачена, фактическая основа древнерусского предания, Ан нет: братья с сестрой все же основывают Киев! Они умолили новгородского князя Олега помиловать их, и тот отпустил; «Кия и братью его и весь род его. Они же идяху дебрием до дву месяц и доидоша реки великая, рекома до Днепра, иже течет из Руси на полдень в море теплое». Далее эта летопись повествует о строительстве Киева, но следует книжному варианту, очень неточно передающему первые летописные версии древнего предания. Кий, оказывается, жил на горе «Киевице» (!), а затем его принялись преследовать... древляне (отголосок позднейшей борьбы киевских князей, начиная с Олега, с древлянским племенным союзом).Остается вспомнить еще одну книжную версию унаследования власти от Кия, Щека и Хорива варяжским князем Рюриком. Она также сохранилась в летописи XVII в.: « В лето 6373 (865 г. н. э. у старейшим двум Кию и Щеку без наследия изшедшим» Корева (Хорив.— Авт.) первый единовладетель с наследием своим князем варяжским Рюриком убиен бысть... Первый убо от тех князей варяжских Рюрик, безопасна и безоружна наехав Кореву и сотворь себе единовладетеля». Подобное повествование выглядит ис-кусственно сконструированным. Это, вне всякого сомнения, литературная обработка древнерусского предания. Неизвестный нам писатель позднего средневековья стре-мился таким образом обос-новать достоверность легенды о призвании варяжских князей и одновременно заполнить хронологическую и фактическую пропасть между прадревней династией Кия и Рюриковичами. Как уже отмечалось, Нестор предпослал преданию о Кие, Щеке и Хориве (с которого начинались все предшествующие «Повести временных лет» своды) лапидарный рассказ о прошлом Полянского союза племен, где было сказано, что и до трех братьев «поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами». А после повествования о поездке Кия в Константинополь летописец продолжает: «И по смерти братьев этих (Кия, Щека и Хорива) потомство их стало держать княжение у полян, а у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у словен в Новгороде свое, а другое на реке Полоте, где полочане. От этих последних произошли кривичи, сидящие в верховьях Волги, и в верховьях Двины, и в верховьях Днепра, их же город — Смоленск». Перед нами яркая и в то же время конкретная картина обитания славянских племен на восточноевропейской равнине накануне образования Древнерусского государства. И это не единственная и даже не первая подобная картина в этногеографическом введении «Повести временных лет».

Несколькими страницами ранее. Нестор повествует о том как «разошлись славяне по земле и прозвались именами своими, где кто сел на каком месте». После описания мест поселения западных и южных славян (чехов, ляхов, сербов, хорватов) древнерусский историк переходит к их восточным братьям: «Так же и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие — древлянами, потому что сели в лесах, а еще другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами по речи которая впадает в Двину и носит название Полота. Те славяне, которые сели около озера Ильмень, прозвались своим именем — славянами (словенами — Авт.). И построили город и назвали его Новгородом. А другие сели на Десне, и по Сейму, и по Суле и назвались северянам. И так разошелся славянский народ, а по его имени грамота назвалась «славянская».

В труде Нестора отразилось «великое расселение славян», как назвал его Б. А. Рыбаков. Древнерусский летописец зафиксировал существование больших племенных союзов, занимавших огромные территории и послуживших той основой, на которой сложилось Древнерусское государство.

Н.Ф. Котляр. Древняя Русь и Киев в летописных преданиях и легендах.

Каталог сайтов Киева