СЕРГЕЙ ШАЛИМОВ: Я УВЕРЕН, ЧТО В БЛИЖАЙШИЕ 20 ЛЕТ РАК БУДЕТ ПОБЕЖДЕН

№11 (74) 2009

Даша Киреева

Почетный директор Национального института рака Сергей Александрович Шалимов – о нарастающей ожесточенности общества и отношении к пациенту, о врачах-бессребрениках и врачах-рвачах, а также о человеке, который – один из немногих – был человеком по-настоящему великой души.

ДОСЬЕ ПЛ
Почетный директор Национального института рака, доктор медицинских наук, профессор кафедры онкологии Национальной медицинской академии последипломного образования. Лауреат Государственных премий СССР и Украины, заслуженный деятель науки и техники Украины. Родился 14 августа 1943 года в селе Нерчинский Завод (Читинская область), окончил Харьковский мединститут. Вместе с отцом стоял у истоков создания Института хирургии и трансплантологии, который сегодня носит имя А. А. Шалимова. С 1980 по 1991 год возглавлял кафедру торакоабдоминальной и сосудистой хирургии Киевского института усовершенствования врачей. Вплоть до 2007 года возглавлял Институт онкологии, который в конце 2007 года был переименован в Национальный институт рака. Экс-главный онколог МОЗ. Провел около 30 тысяч операций, в 1980 году первым в СССР провел сложнейшую операцию по трансплантации поджелудочной железы. На выборах 2002 г. баллотировался в ВР от СДПУ(о). Брат – Виктор, младший на четыре года, – старший научный сотрудник Института зоологии НАНУ.

– Сергей Александрович, начнем, к сожалению, с вещей печальных: с онкостатистики. Смертность от онкозаболеваний в нашей стране, как известно, превышает все возможные европейские показатели.
– Да, это так. И проблема – в несвоевременной диагностике. В Украине при лечении рака очень распространены так называемые народные методы: даже люди с высшим образованием, на удивление, начинают заниматься траволечением, идут к знахарям, экстрасенсам, бабкам, к каким-то шарлатанам. К онкологу же обращаются в последнюю очередь. В результате мы теряем драгоценное время: в большинстве случаев болезнь уже в настолько запущенной стадии, что никакое лечение, увы, не может помочь. Нужно понимать одно: народными методами онкозаболевания не лечатся! И исключений, как ни прискорбно, нет…

– Вам, наверное, известно имя фитотерапевта Александра Левицкого. В своих интервью он неоднократно связывал собственную деятельность с Институтом рака. Насколько в онкологии вообще эффективны фитопрепараты?
– Здесь необходимо четко различать первичное и вспомогательное лечение. Как вспомогательное лечение фитопрепараты могут иметь эффект, но лишь после того, как произведено оперативное вмешательство, лучевая терапия, химиотерапия. Нельзя же официальную медицину целиком и полностью заменять народной! Вот в чем вся беда…
Понимаете, должна быть взаимная ответственность врача и пациента. С одной стороны, в развитых странах мира любой застрахованный человек раз в год обязан пройти полное профилактическое обследование. Если он этого не сделает, то просто потеряет страховку. С другой стороны, включается ответственность врача: если прозевал заболевание, ту же онкологию, – будешь отвечать. В СССР, кстати, профилактика была на достаточно высоком уровне. Сегодня все это утеряно… А между тем в онкологии современные профилактические методы дают чрезвычайно хорошие результаты. В частности, методы скрининга, в первую очередь рака молочной железы, рака шейки матки, рака простаты: при своевременной диагностике излечение происходит в 90–95% случаев. Вообще, по сравнению, например, с 1960-ми виден значительный прогресс. В те времена от рака умирало намного больше больных. Особенно плохие были результаты после лечения – хоть химиотерапевтического, хоть хирургического. Хирургического особенно, кстати. В онкохирургии мы достигли, можно сказать, блестящих результатов. Если в 1960-е при раке поджелудочной железы послеоперационная летальность была 30–40%, то сегодня – 5–6%. Это замечательная динамика.

– Что вы думаете об участившейся в последнее время волне публикаций о вирусной природе рака?
– Доказано, что, например, рак шейки матки вызывается вирусом папилломы человека (ВПЧ). В прошлом году немецкий ученый Харальд цур Хаузен получил за это открытие Нобелевскую премию. Но общей вирусной теории, нашедшей подтверждение в отношении всех онкозаболеваний, пока не существует. Первопричиной заболевания может оказаться как вирус, так и неправильный образ жизни или загрязнение окружающей среды. В целом о причинах возникновения злокачественных новообразований мы уже знаем чрезвычайно много. И я уверен, в самое ближайшее время – 10, 20 лет – рак будет побежден. Что касается Украины, то как только у нас будет поставлена ранняя диагностика, результаты не заставят себя ждать.

– Дай-то бог. Откровенно говоря, тенденции развития отечественной медицины дают не так уж много поводов для оптимизма.
– (Задумчиво.) К этому вопросу необходимо относиться философски. Понимаете, невозможно же, чтобы в стране медицина была на высоком уровне, а все остальное – на низком. Хотя, с другой стороны, если сравнивать с наукой или промышленностью, то с нашей медициной не так уж все и плохо. Безусловно, благодаря тому, что у нас до сих пор сохранился достаточно высокий уровень медицинского образования и до сих пор остались хорошие врачи.

– На чем они держатся, непонятно.
– На энтузиазме они держатся. И на хороших человеческих традициях. Но старшее поколение, старой закалки, готовое работать практически бесплатно, понемногу уходит. А молодые… Самые лучшие из них идут не на те специальности, где совершенство достигается трудолюбием, а на те, которые позволяют быстрее добиться материального благополучия. Ведь чтобы стать, например, хорошим онкохирургом, необходимо долго учиться. А людям нужно как-то содержать семью… Знаете, каждый человек в определенный момент становится пациентом. И те, кто обращается сейчас в наши больницы, четко видят разницу в отношении к пациенту. Отношение к больным ухудшается с каждым годом, становится все более меркантильным. А ведь еще пять-десять лет назад лечение было пусть не полностью бесплатным, но хотя бы не таким дорогостоящим! Сегодня, если мы говорим об онкозаболеваниях, многие пациенты после проведенного лечения становятся попросту нищими. Это ужасная, трагическая ситуация. А те, кто имеет возможность, стараются лечиться за границей. Я, конечно, ничего плохого в этом не вижу, но…

– Здесь вопрос, мне кажется, следует ставить так: каким образом власть имущие могут искренне переживать за состояние отечественной системы здравоохранения, если и они сами, и жены их, и дети лечатся за рубежом?
– Совершенно верно. А ведь денег, которые граждане Украины тратят на лечение за границей, вполне хватило бы на создание хороших специализированных медицинских учреждений, по крайней мере в столице. А также на зарплату нашим врачам, которым платят в десять раз меньше, чем западным специалистам. И на оплату их стажировки за рубежом. Вы знаете, я бывал во многих ведущих мировых клиниках. Туда сегодня приезжают стажироваться специалисты из Китая, Индии, практически изо всех стран мира. Кроме Украины…
Пути улучшения ситуации, между тем, существуют, нужно лишь, чтобы реформированием отрасли занялись специалисты. Посмотрите на нынешний созыв ВР – там же практически нет медиков.

– А если бы медики там и были – вы полагаете, существующая система позволила бы им что-то кардинально изменить?
– Вы понимаете, в любом случае нужно говорить. Нужно ставить вопросы. Ставили же вопрос о том, чтобы руководство не лечилось в «Феофании». Нигде в мире ведь нет ведомственных больниц. И смотрите, как они все уцепились за эту «Феофанию»… Но это тоже можно было решить, элементарная же, в общем-то, реформа. Затем, проблема финансирования. За последние четыре года финансирование отрасли увеличилось в три раза, а результатов не то что нет – медицина стала хуже, много хуже. На голом месте, например, создали проблему: онкобольные не могут приобрести психотропные препараты. На последних стадиях такие препараты жизненно необходимы, пациенты мучаются, страдают невыразимо. Дальше: довольно трудно сейчас обратиться к нужным специалистам. Как-то все более и более недоступным становится врач.

– Почему?
– Да трудно сказать. Общество ожесточается, что ли. Казалось бы, со временем должен быть прогресс, а у нас почему-то все только ухудшается. Это достаточно странно. Ни в одной из цивилизованных стран такого не происходит.

– Украина же не цивилизованная страна. У нас Африка. Или Латинская Америка.
– Я бы сказал наоборот. Я бывал во многих странах мира, имел, знаете, возможность сравнивать. По сравнению с другими странами в Украине, например, значительно более высокий уровень образования. Там чаще встречается зашоренность – деньги, деньги, деньги. А с другой стороны, какие у нас образованные люди – и идут лечить рак к экстрасенсам…

– Я читала об одной операции вашего отца, которая меня поразила. Он тогда сам лежал в больнице, только-только после тяжелой операции. Кто-то из коллег спросил совета по поводу сложного случая. И Александр Алексеевич – прямо из палаты – пошел в операционную и прооперировал пациента.
– Да, я как раз тогда был в его палате. Присутствовал я и тогда, когда оперировали самого отца. Оперировал Валерий Саенко. Это, кстати, очень характеризует отца. Видите, он не поехал в какую-то другую клинику, не поехал за рубеж. Решил оперироваться здесь, причем не у кого-то, а у собственного ученика. Это говорит о настоящем доверии. Не болтовня какая-то, знаете, когда говорят одно, а делают другое… И Саенко прооперировал блестяще. Сделал тотальную резекцию желудка с удалением лимфоузлов – это кропотливая операция, достаточно сложная. Где-то на четвертый день, когда отец только начал ходить, зашел врач и сказал, что в операционной стоит вопрос о резекции печени. Решали – делать операцию, не делать, а если делать, то по какой именно методике. И отец, в этой области крупный специалист, пошел в операционную и определенный этап операции действительно провел.

Отец, видите ли, никогда никому не мог ни в чем отказать. И просто физически не мог сидеть без дела. У него не было того, что называют «хобби». Его хобби была работа… Болел, лежал в больнице, палата была маленькая, и однажды спросил: «Как бы мне здесь стол поставить?» Зачем? – спрашиваем. Говорит: работать. Диссертации просматривать, монографию закончить, редактировать журнал. Казалось бы, ну кому в больнице в таком состоянии может понадобиться стол? А ему вот был нужен (улыбается). В 1970 году мы приобрели дачный участочек, 6 соток. Построили деревянный домик – 20 квадратных метров: 12 метров комната и 8 метров веранда. Казалось бы, приезжай, отдыхай. Он не мог. Или что-то сажал, или пропалывал, или еще что по хозяйству. У него, конечно, абсолютно крестьянское было мировоззрение. Чтобы на кусочке земли и ничего не росло – такого не понимал. Он же из крестьян. Семья была огромная, 11 детей. Я деда помню хорошо, Алексей Иваныча. На Кубани тяжелые были времена, голод. Некоторые села, дед рассказывал, окружали красноармейцы – и не выпускали людей, уехать не мог никто, никуда. Однажды к нам приезжали родственники, я учился в старших классах, сейчас скажу даже, какой это был год… 1958-й. Один из родственников, в свое время, кстати, лечащий врач маршала Василия Блюхера, его потом посадили, и он долгонько посидел, меня спрашивает: «Сережа, а вот как ты думаешь, Павлик Морозов – герой?»

– Что вы ему ответили?
– Был, во-первых, удивлен вопросом… Павлик Морозов и Павлик Морозов, все знали, кто такой Павлик Морозов: пионер-герой. Не знал, что и отвечать. Он продолжает: «Сережа, а как ты думаешь, доносить на своего папу, и дядю, и деда, и всех родственников в придачу, чтобы их потом расстреляли, – это правильно?» Тут-то я уже ответил (смеется).
– Как отец – при всех его 22 годах депутатства и прочем – выстраивал свои отношения с властью?  
– Тогда было проще. Тогда партийная верхушка лечилась не за рубежом, а у нас, отец, по крайней мере, мог обратиться к кому-то напрямую. Без этого же невозможно было. Например, когда только открылся Институт хирургии, к нам приехало около 100 иногородних врачей и 200 медсестер. И отец смог очень быстро построить общежитие на девять этажей, где-то через три-четыре года все получили квартиры. А сейчас как? Медицинский работник и бесплатно квартиру не получит, и в кредит с нашим уровнем зарплат не возьмет. Многие говорят: врач должен быть вне политики. Но если задуматься: ведь не может быть такого, чтобы член общества сидел и молчал. Так можно потворствовать любому режиму, любой диктатуре. Вне всякого сомнения, общественной деятельностью медик заниматься обязан. Отец этому тоже не был чужд. И депутатские обязанности свои в Верховном Совете выполнял ответственно и полностью.

– Ну, что касается ответственности – по-другому он, кажется, просто не умел.
– Отец буквально жил на работе. И огромный, огромнейший объем работы делал. Только хирург может себе представить, что такое в течение одного дня сделать несколько сложнейших операций. Пластику пищевода, например, и панкреатодуоденальную резекцию, а перед этим еще – операцию на открытом сердце. В 60–70-е годы подобные операции умели делать единицы. А в Институте хирургии они выполнялись на высочайшем, я бы даже сказал, мировом уровне. Притом что институт мы подняли абсолютно с нуля. Основным организатором, конечно, был отец. Инициатор был и вдохновитель. Он тогда создал очень сильную школу. Что было особенно хорошо – любой хирург мог приехать в институт, пройти в операционную и смотреть, что и как мы делаем. В операционных постоянно толпилось по 20–30 человек, приезжали тысячи, десятки тысяч хирургов в течение многих лет. Все это делалось бескорыстно и бесплатно. Совершенно другие тогда были человеческие отношения, конечно. Совсем другой мир. Наверное, сейчас многие даже и не поверят, что так было. Но было так.

«ПЛ» благодарит Национальный институт хирургии и трансплантологии и лично профессора Валентина Сморжевского, который предоставил для этой статьи свой уникальный фотоархив. А также поделился одним замечательнейшим наблюдением. Далее – рассказывает сам Валентин Иосифович.
– Знаете ли вы происхождение фамилии Шалимов? Шалимму и Шахару, или же Шалим и Шахар, в западносемитской мифологии – божества вечерней и утренней зари. В Палестине Шалимму считался основателем и покровителем Иерусалима. На иврите Иерушалем – «построенный Шалимом». Шалим – та самая Вифлеемская звезда, которая указывала путь волхвам. И такой же звездой путеводной был в отечественной хирургии Александр Алексеевич Шалимов. Шеф…

Фото: Дмитрия Коваленко и из личного архива Сергея Шалимова и Валентина Сморжевского.