Ямайка

Побывав на тропическом острове, наша корреспондентка узнала, чем достигается эффект другого измерения, почему растаманы с бамбуковой реки не хотят жениться и за какие заслуги американцы считают поваров Ямайки лучшими

— Прилетела на тропический остров и сидишь в отеле? Так тебе и надо! Выйди в город, за воротами другое измерение. — Рыжий англичанин Брайан был категоричен.

Пришлось рискнуть. Любопытно же, чем достигается такой эффект. Оказалось, все просто: вокруг только черные лица, ни одного белого. На Ямайке ты — иной. Поневоле начинаешь смотреть на себя как со стороны.

«Что, они человека, что ли, никогда не видели?» — примерно так же, наверное, ругается про себя чернокожая растаманка, оказавшись в какой-нибудь нашей глухомани. Появление на улицах провинциального Очо Риос одинокого белого и особенно белой для местных — шоу.

— Эй, белая, не хочешь прокатиться? — кричат водители проезжающих мимо машин и сигналят как сумасшедшие.

— Травку будешь? Заходи, покурим! Или, может, рома? — зовут качки-креолы в белых майках, расположившиеся в открытых кафе на набережной Мейн-стрит.

От забегаловок тянет ароматом ямайского кофе (все-таки не зря его считают лучшим в мире!), крепкими и незнакомыми запа­хами еды, щедро приправленной специями, и, конечно, травкой. Местные курят ее запросто, как сигареты. Туристам дурь продавать запрещает закон, но это ничего не значит.

По дороге встречаю смуглого деда с белой бородой: он сидит на деревянном ящике, перед ним столик с сувенирами. Беру в руки ракушку.

— Сколько, отец?

— Пустая — пять, полная — сорок.

«Полная» — значит, внутрь сувенира вложен внушительных размеров пакетик с марихуаной. Цены в американских долларах.

Как тебе живется, Лола?

Очо Риос — маленький городишко на северном побережье, но в его окрестностях есть три аттракциона, известных всей Латинской Америке и США. Это «Бобслей в джунглях» на Голубой горе, той самой, где тренировались ямайские бобслеисты Уинстон Уоттс и Марвин Диксон, приехавшие в Сочи на Олимпиаду. Потом подъем по каскадам водопадов Данс Ривер на высоту 180 метров и купание в лагунах.

И наконец дельфинарий Dolphin Cove, где можно поплавать не только с дружелюбными дельфинами, но и с небольшими акулами.

В Очо Риос прохладнее, чем на юге — в Негриле и Монтего Бей. Прохладнее — это 25–30°С зимой, в декабре. Население — от 6 до 15 тысяч в зависимости от сезона, дома в основном малоэтажные. Если строение каменное — значит, магазин, парикмахерская, контора или отделение банка. Если деревянное три на три метра — значит, жилье, вернее, халупа, где ютится большое ямайское семейство.

Кругом нищета, но ямайцы, верные философии растафари, относятся к своему материальному положению спокойно, настроение и вкус к жизни им это не портит. Лица у всех довольные, улыбчивые.

Только у женщин — и у молодых красоток в шортах и ярких майках, увешанных фенечками, и у пожилых матрон, спешащих по делам в простых длинных платьях, — лица озабоченные. Оно и понятно: кому-то же надо детей воспитывать и семью содержать, пока мужчины курят в лучшем случае бамбук, пьют ром или популярное на Ямайке пиво Red Stripе.

Собираюсь снять деньги с карточки. У двери банка меня ловит грустная строгая черная леди по имени Лола. Ее бизнес — заплетать косички туристкам, которые появляются на улицах города в составе больших групп — так безопаснее.

— Давай заплету тебя, будешь, как я, красивая, — обещает Лола.

Перспектива пленяет, она дает шанс немного пообщаться с Лолой и разузнать, где в Очо Риос можно познакомиться и поговорить с настоящим последователем религии растафари, которых и у нас немало. За все — за информацию и косички — сговариваемся на $30.

Креолка приводит меня в тесную парикмахерскую. На стене висит большой телевизор, идет футбол. Мастера и клиенты обсуждают матч. Вернее, вопят, как дикари. Местный язык — гремучая смесь английского и ямайского креольского, в котором есть слова и правила, позаимствованные из ирландского, французского, африканских языков. Похоже, сильно ругают местную команду.

Мы со спутницей устраиваемся в углу у большого зеркала.

— Лола, как тебе живется?

— Хреново.

— Почему? «Ямайка — ноу проблем!» — у вас же так говорят.

— Это для туристов «ноу проблем», а у нас только «проблем» и есть. Все устраивают проб­лемы: дети, мужья… И тем, как живут — ни учиться, ни работать не хотят, — и тем, что умирают. Вот у меня муж умер три месяца назад, сорок шесть было. Мне тридцать пять. Осталась одна, и шестеро детей на руках. А это седьмой, — говорит она, указывая расческой на большой живот.

Футбол заканчивается, и в наш разговор вклинивается коллега Лолы. Молодой курчавый парнишка стрижет большого важного дядю и болтает без остановки.

— А ты откуда? Парня уже успела завести?

— Я замужем.

— И я женат. Предлагаю свою кандидатуру.

— А как же заповеди? Вы же, насколько я знаю, народ религиозный: протестанты, растафари опять же…

Парень округляет глаза, и Лола смотрит на меня как на умалишенную.

— Бейби, ты на Ямайке! — медленно говорит она. — Здесь даже пасторы спят со своей паствой.

— Какой? — от неожиданности глупею я.

— Любой, — не меняя сурового выражения лица, отвечает Лола. — Белой, черной, красной и голубой.

Что говорит бог Джа

Узнаю подробности из жизни не только местных пасторов, но и растаманов, которых, как оказалось, много и в городе, и в его окрестностях, а именно в джунглях, на бамбуковой реке. Там они не только живут и ищут смысл жизни, но и работают, катая туристов на плотах.

Добравшись на автобусе до речки, я забыла и о Лоле, и об Очо Риос — так здесь хорошо! Вода бирюзовая, зелень яркая, цветущие деревья сплетаются над рекой, образуя живописные арки. Красота необыкновенная!

А вот и мой дедушка-растаман. У него на голове, как табличка «Я тот, кто тебе нужен», огромный берет характерной черно-красно-желтой расцветки, под которым он прячет дреды. Минут через пятнадцать после того, как мы с дедом Эшли отплыли от берега, достаю десятидолларовую купюру и затягиваю:

— Эшли, расскажи ты мне, бога ради, что такое настоящий растаман.

Эшли бросает весло, прячет десятку в рюкзак, достает из него пиво, смотрит на меня и молчит. Я уже начинаю волноваться, что зря сюда приехала. Взор у деда затуманенный, причем видно, что из «плывущего» состояния он годами, а может и десятилетиями, не выходит. Как же он, интересно, работает?

И тут он отворачивает тонкое в морщинах лицо, широким жестом снимает свою шапочку, и ему на плечи падают роскошные длинные дреды. Настоящие, растаманские.

— Life is go on, — неожиданно выдает он, сражая чистым, хорошим английским. — Вот и вся наша философия. Про Боба Марли знаешь?

— Кое-что знаю.

— Ничего ты про него не знаешь. Мне тут всякие ваши белые — европейцы, американцы — говорят: «Умер ваш Боб Марли, потому что много травы курил». От наркотиков, значит. А он ушел, потому что меланома у него была, рак кожи в тридцать шесть лет случился. Марли не лечился, не должен был. Как жизнь идет, так она идет, нельзя вмешиваться в божий промысел о твоей судьбе.

Дед долго пьет пиво, плот свободно кружится по реке, за патлатой печальной головой растамана плывут джунгли, берега с вековыми деревьями.

— Я такой бородатый не с рождения, раньше жил, как все живут, семья была, двое сыновей, но потом ушел, — снова оживает Эшли. — Тогда мне было 27, сейчас 75, с тех пор не брился и волосы не стриг. Как это случилось и почему, не помню. Иногда жалею, конечно: где сыновья сейчас?.. А о жене не вспоминаю и за все сорок лет одиночества ни разу не захотел снова жениться. Посуди сама: вот ты мне дала десять долларов, еще двадцать сегодня по-любому заработаю. Ну и хватит! Много ли нужно? Еда-пиво, крыша над головой — все есть. А если жена рядом? Только и слышал бы день и ночь: «Деньги давай». Вообще, если быть честным до конца, религия запрещает употреблять алкоголь, а я не могу от него отказаться, слаб. Но в остальном стараюсь следовать заповедям. Наш бог Джа говорит: «Радуйся жизни, люби бога и всех, кто рядом с тобой. Не желай много». Все… У тебя друг есть?

— Да.

— Если он свободный мужчина, будь и ты свободной рядом с ним.

Пища для свободных и рабов

Снова иду по солнечным пыльным улицам Очо Риос в поисках дисков местных исполнителей регги. У одной из сувенирных лавок толпа парней, которые тут же предлагают весь свой арсенал — от песен в собственном исполнении до марихуаны. Подходит полная дама, обнимается с ними. Это Марион, мать большого семейства. Идет со службы из церкви Святого Патрика. Двое любознательных, Роберт и Леттер, расспрашивают меня.

Для нас Ямайка, конечно, край света, но каждый знает: если очень захочет, сможет туда попасть. Никто из тех ямайцев, с которыми я общалась, никогда не покидал свой остров, для них наша страна — все равно что Марс.

— Ром у вас есть? Водку, говоришь, пьете? А что вкуснее?.. Минус тридцать на улице — это как?.. Чем обогреть жилище, чтобы такой холод перенести?.. Как вы выжили?

По ходу беседы и потепления международных отношений Роберт и Леттер откровенничают. Оба живут тем, что продают марихуану американским дилерам, скупая ее у своих соотечественников. Среднеста­тистический ямаец выращивает травку, где только может: и на окошке в доме, и в огороде.

— С 17 лет я сидел на кокаине, — признается Роберт. Сейчас парню 23. — Пошел лечиться в американский реабилитационный центр. Помогло. С марта, считай восемь месяцев, ничего такого в руки не брал. Завязал.

— Я считаю себя счастливой: никто из моих близких не лечится от наркозависимости, — вступает в разговор Марион.

Марион помогает мне разобраться, что такое ямайский мужчина, ямайская женщина и их отношения. Невольный свидетель, я наблюдаю, каким трогательно заботливым может быть бандитского вида ямаец и с каким недоверием относится к его ухаживаниям дама. А все потому, что знает наперед: лирика — это мгновение, а потом наступит жизнь, в которой она будет тащить на плечах все ее тяготы.

Леттер рассматривает меня — кожу, руки, волосы… И вдруг этот прожженный драгер с дредами, выбитыми передними зубами, с лицом и кистями рук, покрытыми шрамами от ножевых ранений, усаживается на пыльную мостовую и начинает старательно подворачивать штанины моих брюк.

Я не знаю, как реагировать на этот ямайский финт, но Марион знает. Всем своим видом выражая абсолютное презрение, она хмуро наблюдает за действиями Леттера, но когда он поднимается, смеется и заводит речь сводни.

— Ты знаешь, какой хороший человек наш Леттер? Согласишься поужинать с ним — не пожалеешь.

— Да… Пойдешь со мной в «Скотчерс»? — вступает кавалер.

«Ага, щас, черт ямайский! Разбежалась!» — думаю я, а вслух отвечаю:

— Конечно, ноу проблем!

Леттер, судя по всему, неплохо зарабатывает, раз приглашает в такое классное злачное место.

Тем же вечером я оказываюсь в «Скотчерсе», но в компании соотечественников и для без­опасности под прикрытием менеджеров отеля Sandals Grande Riviera, где я остановилась. В «Скотчерс» ходят все: и ямайцы, и туристы. Это суперпопулярное на Ямайке заведение похоже на сарай: деревянная крыша на грубо сколоченных сваях, открытая кухня и небольшие отдельные беседки для гостей.

Сердце ресторана — огромная каменная плита под шифером. Повара не в колпаках, а в плотных шапках, похожих на каски: жар у плиты стоит нестерпимый, как у доменной печи. Повара то и дело поднимают шифер и перекладывают большие куски рыбы и мяса: курицы, свинины. Все это коптится на углях и зовется одним словом — джерк.

Блюдо известно еще со времен испанского владычества и рабства: беглые рабы придумали способ готовить на костре без дыма, чтобы он не выдал их убежище. Готовое мясо выкладывается на высокие пни и мелко рубится топориком. Потом джерк кладут на фольгу и едят руками.

Тема ямайской кулинарии не менее экзотична, чем тема растаманов, регги и Боба Марли, но не так раскручена. Здесь работают повара, известные не только на острове, но и в США.

Например, Глен Кларк — победитель популярного американского телешоу Great American Seafood Cook-Off, в котором двадцать лучших поваров страны соревнуются в искусстве приготовления морской рыбы, — работает шеф-поваром в отеле Beach Negril. Алекс Яковлевски, македонец по происхождению, ведущий американского кулинарного телешоу Food and Wine («Еда и вино»), возглавляет бригаду поваров самого крупного на острове отеля Grande Riviera.

Отели принадлежат американской сети Sandals, которая скупает звезд и делегирует их кормить соотечественников, в огромном количестве слетающихся на Ямайку. Остров принадлежит американцам, это их вотчина.

Глена и Алекса я попросила дать для читателей «Репортера» рецепты чего-нибудь вкусного.

— Мое дело других поваров учить, а не готовить, — важно заявил Глен. — Пусть помощник Саймо под моим присмотром по моему рецепту что-нибудь сварганит. Знаешь, почему я победил в шоу? Готовил только ямайские, карибские блюда. Изысканный вкус продуктов и простота приготовления дают эффект. Традиция ямайской кухни называется backyard («на заднем дворе»).

— Да, мы, ямайцы, бедные, но у каждого за деревянным домиком есть огород, в котором растут и овощи, и плодовые деревья, — продолжает Глен. — Курятник тоже в каждой семье имеется. Кур на Ямайке едят все, а свинину — мало, это связано с религией. Выросла на огороде трава, помидорчик, перец — сорвал, покрошил и на сковороду. Пассеровать овощи надо две минуты, не больше. Выловил в море рыбу, приготовил, тут же искупался. Поэтому и здоровых у нас больше, чем больных. Основная еда ямайца — плоды дерева аки, но ты косточку не расколешь, пока плод не созреет и не упадет на землю. То есть сама природа заставляет тебя есть зрелую, готовую к употреблению еду. А что в той же Америке на прилавках? Замороженные продукты, химия одна. Кстати, Ямайка должна войти в историю как страна, где обанкротился «Макдоналдс», — мы эту гадость не едим.

На десерт бармен Леджер из пляжного кафе отеля готовит коктейль собственного сочинения — «Номер 9» (под ним он играет в дворовой футбольной команде): 5/10 белого рома, 3/10 сока ананаса, 1/10 сока лимона, 1/10 земляничного сиропа взбивается в шейкере, заполненном льдом. Коктейль и блюдо «Ямайский фестиваль» по рецепту Глена готовятся просто. Но какой вкус!

ГЛЕН КЛАРК

Мастер кулинарии и знаток Сервантеса

Коренной ямаец, карьеру начал в 17 лет поваренком в одном из ямайских отелей. Стаж — 30 лет. Учился в США в Continental Academy, изучал испанскую литературу на Кубе, специализировался на творчестве Серван­теса. Работал шеф-поваром в ресторанах Колорадо, Миссисипи, сейчас шеф-повар отеля Sandals Beach Negril. В 2012 году победил в общенациональном американском кулинарном телешоу Great American Seafood Cook-Off. Любимая кухня — карибская.

Завтрак «Ямайский фестиваль»

Плод аки можно заменить нарезанным омлетом

Что понадобится

• 300 г нарезанной соленой трески, вымоченной в холодной воде

• 100 г отваренных плодов аки

• 1 луковица

• 1 зеленый болгарский перец

• 1 большой сочный помидор

• 1 ч. л. карри

• 1 ч. л. молотого черного или ямайского перца

• Немного нарезанной зелени.

Приготовление Отварить треску. Нашинковать лук, зеленый перец нарезать соломкой, помидор — кубиками. В разогретом оливковом масле, активно помешивая, обжарить овощи, рыбу, специи и зелень. Если аки заменяется омлетом, его кладут в готовое блюдо. Подавать с обжаренными кусочками плодов хлебного дерева или с пышной белой булочкой.

Важно Овощи обжариваются не больше трех минут, чтобы они не потеряли свои полезные свойства.

АЛЕКС ЯКОВЛЕВСКИ

Мечтает создать школу кулинарии

Родился в Македонии, учился кулинарному мастерству, работая поваром в ресторанах Парижа. Стаж — 36 лет. Перебравшись в США, окончил Culinary Institute of America, стал ведущим кулинарного телешоу Food & Wine. Сейчас шеф-повар самого большого ямайского отеля Grand Riviera. Мечтает открыть собственную кулинарную школу. Любимая кухня — восточная, арабская.

Жаркое по-ямайски

Типичный обед ямайца, блюдо в меру острое

Маринад• 2 крупные нарезанные кольцами луковицы

• 2 крупных, сочных нарезанных кубиками помидора

• 1 зеленый болгарский перец, нарезанный кубиками

• Соль по вкусу

• Молотый черный перец по вкусу

• 5 нарезанных зубчиков чеснока

В этом маринаде оставить на ночь в холодильнике куриные ножки.

Приготовление Вынуть мясо из маринада, очистить и поджарить на кокосовом масле до золотистой корочки. Овощи, оставшиеся от маринада, отправить в кастрюлю вместе с обжаренным мясом.

Добавить

• 1,3 чашки кокосового масла

• 1 чашку воды

• 2 ст. л. кетчупа

• 2 ст. л. соевого соуса

• 1 ст. л. ямайского соуса

• 1 перец «Шотландская шапочка»

Накрыть крышкой, дать закипеть, убавить огонь и тушить 15 минут. Подается с рисом.

Важно Перец «Шотландская шапочка» кладется в кастрюлю целым, иначе блюдо получится нестерпимо острым.

НЕМНОГО ИСТОРИИ

1506 - остров, который открыл Колумб, был передан испанской короне, за что Колумб получил титул маркиза Ямайки, который потом передавался по наследству в его роду.

1675 - при англичанах Ямайка практически официально стала пиратским островом, а Порт-Ройал — пиратской гаванью, где морские разбойники чинили суда и сбывали награбленное. Испанские священники прокляли город, назвав его «пиратским Вавилоном».

1692 - произошло самое разрушительное в истории Ямайки землетрясение, и цунами уничтожило Порт-Ройал. Большая его часть ушла под воду.

1834 - отменено рабство.

1962 - Ямайка обрела независимость от Британии.

1981- умер Боб Марли, певец, гитарист, композитор и бог для ямайцев. День его смерти, 11 мая, стал самым скорбным в истории современной Ямайки. В склепе рядом с Марли покоятся гитара Gibson Les Paul, футбольный мяч, пучок марихуаны и Библия.