Самый известный пародист шоу «Большая разница» рассказывает о том, как благодаря ему ДиКарио заговорил на русском языке.
Его несколько лет регулярно показывают по телевизору в прайм-тайм, но при этом редко узнают на улице. Ведь, играя, Сергей выглядит как Штирлиц, Федор Бондарчук, Фредди Крюгер или Геннадий Малахов — всех их и массу других знаменитостей и киногероев он пародирует в «Большой разнице». Вживаться же в образ Ди Каприо Бурунов начал задолго до появления программы — уже восемь лет, начиная с фильма «Авиатор», он озвучивает Лео во всех картинах.
— То, что ваша работа с Ди Каприо началась с фильма «Авиатор», кажется символичным. Ведь к актерскому делу вас привело желание стать именно летчиком.
— Мы жили недалеко от аэропорта Домодедово. И все сознательное детство я мечтал стать летчиком. Даже на уроке рисования в детском саду изобразил трех поросят, солнышко и самолет в небе с инверсионным следом. Помню, как в 1990 году — мне тогда было 13 лет — мы с папой попали на показательные выступления в Кубинке. Вскоре я объявил родителям, что буду поступать в Качинское военное авиационное училище. Родители переживали, но я уперся рогом — попробуй меня переубеди! И уехал из Москвы в Волгоград, в то время как все, наоборот, ехали учиться в Москву.
— Почему несколько лет спустя вы захотели стать актером?
— Другие ребята на курсе были закаленными детьми военных и знали, с чем столкнутся в училище. Я же нафантазировал себе много всего, чего в реальности не было. Вся военная жизнь стала для меня открытием. Первым делом в училище шли не самолеты, а хождение строем. Конечно, ко всему можно привыкнуть. Но перспектива стать военным вдруг показалась мне не такой уж привлекательной. Зато у меня появилась отдушина — КВН. Знаете, в школе в каждом классе бывают клоуны? Так вот, это не про меня: я всегда был молчаливым и замкнутым. Но в КВН мы с моим другом Лешей Козловым скакали, юморили, и наш дуэт очень нравился публике.
— Тогда-то вам в голову и пришла мысль, что надо на сцену?
— Первой она посетила Лешину голову. На втором курсе нам повезло попасть в санчасть — это лафа, курорт для военнослужащего. Там, придумав очередную шутку для выступления, Козлов и задумался: «А что если в артисты пойти?» Задумался он, а пошел я. Леха же доучился, сейчас майор запаса.
Самым страшным для меня оказалось поступление в театральный институт. Надо же было разобраться, что это вообще такое, потому что после аэродинамики и теории газотурбинных двигателей было сложновато. (Смеется.) Надо проще к экзаменам относиться, но я же был серьезным парнем, военным. Вокруг люди бьются в истерике, рыдают! Меня тоже колотит, глаза от ужаса белые, сам весь белый, ничего не соображаю, только повторяю про себя: «Ничего, ничего, нормально…» А перед экзаменационной комиссией просто в ступор впал. Да для меня и сейчас любое публичное выступление — это кошмар.
— Как же потом в театре играли?
— Да вот так же. Как в горящий дом заходишь: никогда не знаешь, откуда балка упадет. А сначала я вообще не понимал, что происходит, как это можно — выйти и показать, например, что тебе страшно или холодно? У летчика есть самолет и четкая инструкция: долететь из пункта А в пункт Б и вернуться обратно. У музыканта есть ноты и инструмент — худо-бедно, но он по нотам сыграет. А тут ты сам себе пианино с нотами — у тебя ничего нет! На втором курсе начался раздел «Отрывки, работа над образом и наблюдения». И я втянулся.
— Тут военная четкость и пригодилась?
— У меня были волшебные тетради, в которых я вел наблюдения за окружающими. Фиксировал абсолютно все, даже схемы рисовал. Я досконально расписывал каждую секунду пребывания героя, не побоюсь этого слова, в предполагаемых обстоятельствах.
— Сами придумали вести такие тетради? Или педагоги советовали?
— Нам преподаватели рассказывали истории про великих актеров, например про Николая Гриценко. Часто можно было увидеть, как Николай Олимпиевич бродит туда-сюда по Арбату и делает в тетради пометки и зарисовки: он собирал походки разных людей, и они всегда были в его арсенале. Это же актерские инструменты — совершеннее, чем жизнь, инструмента нет. Важно слушать. Часто нам что-то говорят, а мы это мимо ушей пропускаем. А я иногда слушаю даже то, что другим говорят, и для себя отмечаю. Мне нравится уйти от себя подальше, перевоплотиться в абсолютно другого человека. Объектами моих наблюдений были и преподаватели, я даже на святое замахнулся — на ректора Владимира Абрамовича Этуша! Показал пародию на него друзьям, все повеселились, и по училищу пошел слух. Все как с ума посходили — мне в прямом смысле не давали прохода. Иду по коридору — останавливают студенты с другого курса: «Покажи Этуша!» Только на зачете не показал — не разрешили. Завкафедрой сказал: неизвестно, как Владимир Абрамович отреагирует. Он же человек своенравный.
Я и на кастинге в программу «Большая разница» Этуша изобразил. Вымотанные бесконечными просмотрами продюсеры попросили кого-нибудь показать. А у меня же рефлекс: «Говорим — партия, подразумеваем — Ленин». В смысле, говорим «показать», подразумеваем Этуша».
— Сразу было ясно, что программа — бомба?
— Ничего не было понятно вообще! Просто был адский труд, будто мы небоскреб на песке строили без чертежей, на ощупь, наугад. Самым первым был новогодний выпуск, его делали в 2007 году. Пародии мы снимали на натуре — ездили и на «Фабрику звезд», и в «Дом-2». На всю нашу труппу было только два гримера, и пока они нас загримировывали к новому выступлению, проходил час! Мы, актеры, пережили двое суток ада — почти без еды, без сна. Зато когда программу показали, произошел действительно взрыв!
— Кто-то из героев пародий на вас обижался?
— Все в основном смеются. Но Сергей Безруков после пародии на фильм «Адмиралъ» сказал: «Пародия аморальна: вы замахнулись на святое, генерал Каппель — герой Отечества!» А мы и не думали смеяться над Каппелем, мы смеялись над Безруковым в роли генерала Каппеля и даже стрелочки нарисовали и подписали «Сергей Безруков».
— Вы — «голос» Леонардо Ди Каприо в России. Был ли случай встретиться с ним лично?
— Я и без встречи знаю, что мы с ним похожи. Не внешне, конечно, а приоритетами. Я читал его интервью и очень порадовался подходу к работе. Смысл слов Ди Каприо был таким: «Зачем мне тратить жизнь на алкоголь, на наркотики, на тусовки, когда у меня есть дар, талант и я могу всю энергию направить туда?» При этом он весьма адекватен, не строит иллюзий, не считает работу актера священнодействием — просто полностью концентрируется на том, что делает.
И я счастлив, что у меня есть возможность хотя бы прикоснуться к тому, что этот актер вытаскивает из себя! Снимаю перед ним шляпу. Я озвучиваю все его фильмы с «Авиатора» и вижу в каждом мощнейшую драматическую работу. За «Дорогу перемен» им с Кейт Уинслет надо было дать по «Оскару». Я чуть с ума не сошел, когда работал над сценой выяснения отношений, снятой одним планом! Мне воздуха не хватало, у меня пот тек — это работа на разрыв аорты, он вообще себя не щадит. А «Джанго освобожденный»! Когда я прочитал монолог героя Ди Каприо, за голову схватился, только повторял: «Я не сделаю этого никогда!»
— В апреле вы переозвучили за Андрея Панина его роль в сериале «Журов»…
— Я не буду об этом рассказывать. Поймите правильно: не хочу пиариться на смерти Андрея. Работать было трудно, материал оказался бракованный. Я старался сохранить и героя, и манеру речи самого Андрея. Но я горжусь, что сделал эту работу.
— Родители, которые когда-то не хотели отпускать вас в военное училище, рады, что так сложилась ваша профессиональная судьба?
— Папе нравится все, что я делаю… Маму мы потеряли три года назад. И только тогда я понял, что слишком много времени было потрачено на второстепенные вещи.
— Часто видитесь с отцом?
— Стараюсь как можно чаще. Недавно купил квартиру недалеко от родительской. Сейчас делаю в ней ремонт, но снимаю жилье рядом с папой и Фомой. Фома — это такса. Ему 12 лет. Раньше он был маминым другом, а теперь стал папиным. Этому псу позволяется все! Ему не просто можно лежать на кровати — он должен там лежать. Ну и что, что лапки коротенькие, папа подсадит. На тумбочке рядом с кроватью у него ночной буфет — печеньки и огурцы. В первую очередь надо накормить собаку — и это не обсуждается.
Когда мы с братом росли, родители работали круглосуточно, и им с нами носиться некогда было. Нас так не баловали. Зато очень поддерживали, когда мы начинали чем-то интересоваться. И кто знает, как бы сложилась моя жизнь, если бы папа не повез меня на выступление в Кубинку.