ДОРОГА В НЕБЕСА

Интернет пестрит восторженными историями о катарсисе и чудесном преображении судеб человеческих после посещения самого мистического места Синайского полуострова. Путеводители, в свою очередь, подтверждают, что восхождение на гору Моисея — лучшая экскурсия региона. Я считаю, что только ленивый или неосведомленный может упустить этот потрясающий шанс причаститься к маршруту древности

Каждый день из года в год, из столетия в столетие сотни и тысячи паломников со всей планеты спешат подняться на гору Моисея. Согласно трем великим книгам — Талмуду, Библии и Корану, на вершине этой горы Господь обратился к Моисею из Неопалимой купины (горящего и несгорающего куста) и там же вручил ему каменные скрижали с десятью заповедями, по сей день составляющими основу нравственности человечества. Это поистине одно из самых святых и овеянных Высшим Присутствием мест на земле. Самое рациональное решение — купить тур у своего туроператора в отеле Египта. Я воспользовался услугами компании «Туртесс Тревел», благо, ее представители есть во всех «пятерках» на побережье.

Предвкушение чуда
В назначенное время около десяти вечера автобус забрал нас у отеля в Шарме. Мы двигались по трассе, ведущей к Дахабу. В свете фар вырисовывались очертания невысоких гор и равнина выжженной каменистой пустыни. Через часа полтора автобус подрулил к пропускному пункту. Нас попросили выйти, и в салон заглянул вооруженный солдат с овчаркой. Собаки натасканы на тяжелые наркотики, но иногда реагируют и на распространенный в Египте гашиш. Проверив наши паспорта, нам разрешили продолжить путь. Еще около часа мы неслись по асфальтированному шоссе вдоль пустынных мест, не встретив ни одного транспортного средства. Из окна не было видно не зги. В наушниках звучал мелодичный транс, исполняющий роль бэкграунда для приходящих мыслей. Все они, так или иначе, были связаны с предвкушением чего-то необыкновенного, может быть, даже чуда. К концу микса в крови повысился уровень гормонов хеппининга. Музыка закончилась в тот самый момент, когда автобус вынырнул из непроглядной тьмы и подрулил к длинной узкой стоянке, где уже было припарковано более пятидесяти разнокалиберных автобусов.

Восхождение к чуду
На стоянке царили суета и неразбериха. Больше всего ее подогревали голосистые бедуины, продававшие воду, верблюжьи пледы, синтетические арафатки и какие-то жалкие сувениры. Нечесаные, лохматые, закутанные в драные хламиды, они очень органично смотрелись в этой пустынной юдоли. Мы мобилизовались и быстро прошли сквозь ряды торгашей и полусонных туристов. Время за полночь, воздух пронзительно свеж, температура ниже ожидаемой (+5 °С). Недолго думая, я купил прямо с головы у проходящего бедуина шерстяную красно-белую арафатку. Сторговался за три евро, тогда как синтетику впаривали по пять. Пока повязывал ее на шею, бедуин предложил мне большую часть из тридцати трех удовольствий. Начал с проката верблюда, закончил гашишем. Ни то ни другое в мои планы не входило. Хотя некоторые туристы соблазнялись осуществить восьмикилометровое восхождение верхом на верблюде или осле. Первое время подъем был ровным, однако скорость движения сбивали торчащие из грунта булыжники. В мягких мокасинах идти по ним было крайне неудобно. У нашего гида был фонарик, еще один он дал мне и два — раздал другим туристам. Опасение, что на вершине всем не хватит места, стимулировало нас ускорить темп восхождения. И он был поистине олимпийским. Отчетливо помню, как мы обгоняли всех, тщетно пытаясь сохранить ровное дыхание. Даже животные двигались не столь динамично. Верблюдов и ослов вели за поводья бедуины. Животные время от времени артачились, демонстрируя норов, по ходу пытаясь укусить поводыря за руку или коварно оставляя экскременты на дороге. Отовсюду слышались ругательства «подорвавшихся на минах».

Первая треть пути, действительно, оказалась достаточно пологой. Но вот протоптанная веками тропа приобрела крутизну и превратилась в эдакую трассу лыжного слалома: сто метров ровного подъема, резкий разворот и снова сто метров вверх. Футболка и джинсовый пиджак (купленную арафатку отдал жене) были уже насквозь мокрыми. Струящийся со лба пот, попадавший в глаза, и сбившееся дыхание вынуждали периодически останавливаться для отдыха. Но как только он затягивался более чем на минуту, тело начинало стремительно остывать, и холод буквально пробирался под кожу. Мышцы цепенели, ощущение, скажу прямо, далеко не из приятных. Единственным выходом было основательно перевести дух и подсохнуть в одной из чайхан, периодически попадавшихся на нашем пути. Приглушенный свет, допотопный примус, жесткие верблюжьи одеяла и грубые напольные подушки соответствовали нашему пониманию правильного антуража настоящей чайханы. Внутри все стены постройки были завешены черными шерстяными покрывалами со всевозможными цветными орнаментами. Снизу по краю с них свисало множество  разноцветных кисточек. Пестроты картинке добавляла юная бедуинка, облаченная в полосатый халат до пят и  вязаную яркую тюбетейку. Хитрый прищур ее подведенных углем глаз, минеральная краска на губах вместо привычной для нас помады выдавали в ней дитя нецивилизованного мира. Девушка принесла нам горячий каркаде. После первых двух глотков приятная истома растеклась по телу. Еще спустя мгновение сладострастная нега затопила его, и стало казаться, что сознание проваливается в зазеркалье реальности. Потрясающая эмоция — вот так лежать с закрытыми глазами на вонючих подушках, ощущая, как сознание покидает тебя, и стирается реальность.

Мощно, но уже по-другому поразила нас панорама ночной Синайской горной страны. Спустя полчаса, отдохнувшие и умиротворенные, мы выбрались из теплого убежища и застыли под куполом сказочного звездного неба, висящего прямо над головой. Вокруг виднелись неясные очертания скалистых хребтов. Внизу, словно живая, текла река желтых огоньков по руслу невидимой тропы. Русскоязычный пузатик верхом на верблюде прервал наше созерцание осипшим фальцетом. Его «поберегись» подействовало на нас похлеще любого допинга. Несмотря на претензии к дороге, мы стартанули, словно заправские спринтеры. Плохие дороги требуют хороших проходимцев. Ближе к вершине тропа трансформировалась в крутые ступени, выдолбленные еще в «бородатые» времена в горном массиве. Перекошенные, каструбатые, на отдельных участках они просто-напросто висели над пропастью, тем самым вызывая у восходящих слезы, ужас и желание повернуть назад.

Ожидание чуда
Наконец, мы преодолели последний зигзаг и вышли долгожданное плато. Там было всего-то человек пятьдесят. Дул резкий ледяной ветер. Бедуины активно предлагали взять напрокат грязные верблюжьи одеяла и дряхлые матрасы: двадцать египетских фунтов за штуку (2 евро). Жуткая вонь, исходящая от них, возможные клопы и блохи никого не смущали. Мы взяли каждому по матрасу и одеялу. Устроились на валуне в предвкушении фееричного восхода солнца. Бытует мнение, что людям, встретившим на горе Моисея рассвет с молитвой и покаянием, отпускаются грехи, и на них снисходит благодать. Некоторые и вправду тихо молились, но таких было немного. Большинство с головой закутались в пыльные одеяла, поджав ноги и карикатурно втянув головы в плечи, словно дремлющие грифы. Однако время шло, люди все прибывали и прибывали, и, в конце концов, нас начало клонить в сон. Пограничное состояние полудремы окутало плотным коконом, из которого сознанию становилось все труднее вырваться, чтобы не пропустить
первый луч.

Спустя час все плато было заполнено людьми. Многие из них стояли, плотно прижавшись друг к другу и сосредоточено всматриваясь во все еще темный горизонт. Но солнца по-прежнему не было. Создавалось впечатление, будто время превратилось в бесформенную тягучую субстанцию, накрывшую «людей-грифов», ожидавших чуда. Минуты тянулись непомерно долго. Тишина постепенно вытеснила суету и многоголосье. Стихли даже гортанные выкрики бедуинов. Видимо, исчерпались их запасы «постельных наборов». Наконец, ночной мрак стал синим, затем голубым, и первый луч солнца пробил облака. Через мгновение взору открылась сюрреалистическая панорама, которую мы никак не ожидали лицезреть. Сколько хватало глаз — острые зубцы гор, глубокие пропасти и ущелья. И стало непонятно, как все эти люди здесь оказались. Зато было очевидно, что переживает каждый. У большинства на глазах появились слезы изумления и радости. Лица светились неподдельным счастьем от осознания себя в этом великом и непостижимом замысле Творца под названием человеческая жизнь, от божественной красоты и разнообразия нашей планеты, от кажущегося понимания сути Божьего промысла в целом и своего предназначения в частности. Да мало ли чем еще можно было восхититься! Этот момент стал мигом всеобщего восторга, когда становишься причастным к священному таинству, когда коллективное бессознательное полностью вытесняет индивидуальное — и наступает состояние тотального блаженства. А когда оно закончилось, возник вопрос: а есть ли на земле еще место, где можно пережить подобное чувство?

Текст СЕРГЕЙ Шевченко