И снова Гойко...

Он вышел на сцену и не мог сказать ни слова – слезы счастья мешали ему говорить. Позже актер выступил на круглом столе, где обсуждались проблемы толерантности. Митич вспоминал: «Мама когда-то мне сказала: сын, надо уважать всех, кто встречается на твоем пути. Прислушивайся к тому, что они говорят, люди могут знать то, о чем ты не подозреваешь. И если ты будешь внимательным, их знания станут твоими. И я однажды я понял, что она права: я открыл свои личные границы, и, научившись общаться, я приобрел бесценный опыт и хороших друзей».

Шварценеггер, Норрис и Сталлоне были потом, а первым был он – Гойко Митич! В конце 60-х – начале 70-х он был кумиром миллионов. «Чингачгук – Большой Змей», «След Сокола», «Оцеола», «Апачи», «Ульзана»... В общей сложности – 55 фильмов! И теперь 72-летний Гойко Митич нашел время для отдельного разговора и рассказал, как он стал актером, как выбрал для себя путь настоящего индейца в жизни, в кино и в театре. О славе, деньгах и любимой дочери.

Гойко, вы стали настолько популярны, что вам посвящают книги. Одна болгарская группа прославилась, написав песню. Еще четыре рок-группы российские пели о вас. Как себя чувствует человек, которого обожает половина земного шара?

Вы забыли сказать, что и одна немецкая песня пела обо мне, это была очень задорная песня о том, что едет Гойко «на лихом коне». Но это шутка, а если серьезно, что я могу сказать? Мне очень повезло, что на мою долю выпали именно эти роли. И хотя обычно я считаю, что к славе отношусь спокойно, но когда меня вызвали на сцену, чтобы дать приз этого фестиваля, я не могу передать словами, какие чувства испытывал в тот момент. Мне очень повезло, потому что в моей жизни было столько прекрасного – о таком многие артисты могут только мечтать.



Фильмы про ковбоев и индейцев, снимавшиеся в СССР и в остальной социалистической Европе, назывались «истерны» или «красные вестерны». Это была такая шутка?

А по-немецки они назывались «остерны». Остерн – значит «рождение», как Рождество Христово. Их до сих пор так называют. Но, что удивительно, их по сей день прекрасно принимают. Недавно я был в Голландии, где шла ретроспектива моих фильмов. И после просмотра один голландец подошел ко мне и сказал: «И мы виноваты в том, что произошло с индейцами». Ведь голландцы тоже хотели завоевать их земли. Что касается наших фильмов, мы всегда ставили задачу с исторической точки зрения показать, что там случилось. Еще ребенком в Югославии я смотрел много американских вестернов, и индейцев всегда описывали в весьма мрачных тонах. Так, чтобы всем было понятно, что их необходимо уничтожать. И когда детьми играли в ковбоев и индейцев, я никогда не хотел быть индейцем, потому что я знал, что они плохие. Кино формирует сознание, и то, что я играл в фильмах, где индейцев показывали с хорошей стороны, это замечательно.

Как к вам относилось Штази?

Спокойно. Я, конечно, знал, что они существуют. Мы когда были на съемках, коллеги всегда пытались вычислить, кто из Штази. Однажды мы поспорили с моим продюсером, с которым снимали фильм в Грузии, кто из нас доносчик. И я вычислил этого человека. Продюсер говорит: этого не может быть. Но со временем стало понятно, что я прав.

Вы в отличной физической форме. Вы как-то ее поддерживаете, ходите в спортзал?

Я учился в институте физкультуры в Белграде, изучал все виды спорта. И когда меня пригласили в первый фильм «Сыновья Большой Медведицы», мне было несложно выполнять все трюки самому, без каскадера. Я сказал, что сделаю это лучше, он плохо движется, вяло скачет на лошади. Конечно, я при любой возможности поддерживаю себя в форме. Когда мы снимались в Болгарии, я всегда бегал по кромке моря, стараюсь ограничивать себя в еде. Однажды, когда я уже был знаменит, продюсер запретил мне самому делать трюки, так как это было опасно. Я присел на стул рядом с режиссером, и мы стали смотреть, как каскадер вместо меня спускается с крутой скалы. Через полчаса я к нему поворачиваюсь и говорю: «И это я? Ты посмотри, как он висит на скале, он боится всего». Тогда режиссер куда-то услал продюсера, и мы быстро сняли эту сцену.



Кроме института физкультуры вы где-нибудь учились?

Я брал частные уроки актерского мастерства, но немного. Самая лучшая актерская школа – это практика.

Вы всегда играли честных, благородных индейцев, которые борются за справедливость. Вы похожи на своих героев?

Я очень многому от них научился. Я так счастлив, что у меня была возможность столько лет работать в этом жанре. Сначала я делал фильмы по книгам Карла Мая. Конечно, все эти истории были придуманы, но персонажи абсолютно реальные. Так, Текумсе, по моему убеждению, был одним из самых великих индейцев. Он мечтал объединить индейские племена в одно государство. Оцеола был известным вождем, который много лет сражался за права семинолов.

Вы несколько десятков лет снимались в роли индейцев, прежде чем попали в Америку. Вы убедились, что соответствуете вашим прототипам?

Я никогда не снимался в Америке: пустыню мы снимали под Самаркандом, там у нас были и Нью-Мексико и Аризона. Природа и климат подходили – пустыня, песок, лошади. Нам, конечно, не хватало кактусов, и тогда наши художники нарисовали муляжи, получились довольно убедительные декорации. Но я всегда хотел попасть к настоящим индейцам, узнать, как они на меня отреагируют. Однажды моя мечта сбылась, я приехал в резервацию. И неожиданно они мне стали говорить, что очень ценят то, что я делал. Потому что, пусть и на экране, но я всегда боролся за их независимость, я всегда выступал против их геноцида. Меня поразило, как они живут. Люди, которым эта земля всегда принадлежала, фактически вынуждены жить за решеткой. Еще одна огромная проблема – алкоголизм. Пытаясь бороться с ним, индейцы сами ввели полный сухой закон на территории резервации, но буквально на границе повсюду стоят магазины, заполненные алкоголем до отказа. Я был потрясен тем, что люди могут так жить.



А как они вас принимали?

С огромным вниманием. Я был на Пао-Вао (фестиваль индейских племен) под Сиэтлом, шаман провел надо мной какой-то особый обряд, символизирующий очищение, и попросил назвать имя животного, которое я ношу. «У меня его нет», – сказал я. «Сейчас получишь», – ответил он, велел закрыть глаза и представить зверя. Я сидел-сидел и вдруг увидел огромную морду волка. «Я назову тебя Волк», – произнес шаман. Потом вождь племени подарил мне особое покрывало, украшенное индейскими мотивами. Я ему привез из Германии табак – для индейцев табак символ связи с духами предков – и когда дарил, сказал: «Белые забрали у вас этот табак, чтобы вырастить его у себя. И сейчас я привез этот табак на родную землю, чтобы он снова стал свободным». Тогда вождь сделал знак принести мне покрывало: «Оно видело солнце, дождь, радости и горе. Теперь оно будет согревать, и ты всегда будешь помнить о нас». Когда праздник закончился, ко мне подошла одна девушка, на ней был необыкновенный индейский костюм, а на шее замечательное украшение с красивым талисманом в центре. Она сняла его с себя и подарила мне со словами, что в этом талисмане заключена сила духа их предков, которая будет мне давать энергию и силы. Может быть, я поэтому всегда себя хорошо чувствую.

Насколько мне известно, вы не только индейцев играли. У вас много классических ролей.

Я действительно много снимался в классике, которую ставили для немецкого телевидения: по Виктору Гюго, играл в «Трех мушкетерах» Дюма д’Артаньяна, Спартака, Труффальдино в «Слуге двух господ», в греческом театре, в мюзиклах. И космонавтом был, и астронавтом. И все же, повторюсь, став индейцем, я остался им навсегда. Например, Виннету я играл в театре 15 лет. Под Гамбургом есть театр в местечке Бад-Загеберге, называется Карл-Май-Шпиле, где всегда играют Карла Мая. Я там дал 1024 представления, и каждое лето были разные постановки. Поразительно, что мы собирали огромные толпы людей, представьте только, что на наши спектакли приходило по 8, а то и 10 тысяч человек. На футбол иногда меньше приезжает. Я выезжал на черном, как черт, нервном коне, который гарцевал подо мной. Было интересно, но потом я немного устал.



Вы так любите индейцев, а сегодня на круглом столе сказали, что мы все выходцы из Африки.

Так и есть. Мы родом из Африки, а потом разошлись по всему миру.

Вы серьезно верите, что сербы – это африканцы?

Были. Они потом развились в сербов, как и русские. Но знаете, я слышал одну теорию, что сербы родом с Южного Урала. Отсюда. И если эта теория верна, значит, моя родня жила когда-то под Оренбургом. Так что я сегодня вернулся домой.

У вас есть ностальгия по прежнему кино?

Как сказать. Вы посмотрите, сколько сегодня снимается фильмов ни о чем. Посмотрите, сколько каналов в телевизоре, и все их надо чем-то заполнять, чтобы развлекать людей. Что угодно можно выбрать. Вот только в такой ситуации люди перестают ходить в кино. А зачем, если я все могу посмотреть, не вставая с дивана?

А дочери вы советуете, что смотреть?

Я разрешаю ей самой выбирать. Когда ей было восемь лет, я взял ее на четыре недели на спектакли про Виннету. Было непросто и за ней ухаживать, и играть, и успевать с ней общаться. И однажды я придумал, что у нее будет маленькая роль. Мы нарядили ее индианкой, а потом быстро надо было переодеться, чтобы сыграть еще и белую девочку. Я пошутил тогда: «Видишь, как несправедливо: я известный актер, а у меня всего одна роль, а тебе сразу две достались». Она надолго запомнила это время.

Хочет быть актрисой?

Сейчас она учит биологию. Не хочет быть актрисой. Это трудная роль – быть актером.



Биологам тоже не слишком легко приходится.

Конечно, но нельзя упускать шанс. Если есть мечта, надо ее реализовать, но сначала надо сделать все от тебя зависящее.

***
Гойко Митич был признан лучшим индейцем Европы. Большой Змей, Зоркий Сокол, Белое Перо – настоящие индейцы, на которых так хотелось походить мальчишкам 60-х. И разве мог кто-нибудь из них поверить, что «настоящий индеец», актер Гойко Митич, даже в Америке никогда не был?

Родился будущий герой прерий за тысячи километров от Нового Света – в маленьком югославском городке Лесковаце. Всегда мечтая стать учителем физкультуры, после школы Гойко отправился в Белград и поступил в Академию физической культуры. Он считал, что хороший учитель должен уметь делать все. Поэтому сам увлеченно занимался легкой атлетикой, гимнастикой, играл в футбол и гандбол, входил в сборную Югославии по гребле.

Как и многие сокурсники, Гойко был частым гостем на съемочной площадке. Ребята подрабатывали в массовке, некоторым, в том числе и Митичу, доверяли работу каскадеров. Коньком Митича, уж простите за каламбур, стали конные трюки. И однажды на способного молодого человека обратил внимание Конуэл Уайльд. Известный американский режиссер снимал в Югославии фильм «Ланселот и Гиневера», где сам же играл главную роль. Митича он назначил своим дублером.



Молодому артисту приходилось нелегко: одетый в тяжеленные доспехи, он дубль за дублем разгонялся на своем коне и падал, а мимо его лица проносились сотни лошадиных копыт. В 1963 году картина вышла на экраны. Зрители даже не догадывались, что самые опасные трюки рыцаря Ланселота выполнены никому не известным спортсменом, и мысленно аплодировали Уайльду, но такова уж участь всех дублеров. И все же дебют состоялся!

В том же году Гойко Митич впервые снялся в фильме об индейцах. Западногерманские кинематографисты начали экранизировать романы немецкого писателя Карла Мая о Виннету с Пьером Брисом в главной роли. Съемки проходили опять же в Югославии. Исполнителей второстепенных ролей набирали на месте, главное, чтобы в седле держались уверенно. Неудивительно, что прекрасный наездник Гойко Митич попал в эту компанию.

За три года он снялся в трех картинах. Роли не бог весть какие, даже фамилию его в титрах порой не указывали, но когда в 1965 году киногруппа из ГДР приехала снимать вестерн «Сыновья Большой Медведицы», все в один голос сказали, что лучшего индейца, чем серб Гойко Митич, не найти.

За первой главной ролью последовала вторая – в 1966-м актер появился на экранах в фильме Конрада Петцольда «Чингачгук – Большой Змей», в 1968-м – в картине Готфрида Кольдица «След Сокола». Он так «сроднился» со студией «ДЕФА», что даже переехал в Германию (актер и сейчас живет в Берлине).



Многочисленные поклонники требовали все новых фильмов, и киношники трудились «не покладая камеры»: «Белые волки» (1969), «Оцеола» (1971), «Апачи» (1973), «Ульзана» (1974), «Братья по крови» (1975), «Северино» (1977)... Снимали очень быстро – на фильм отводилось всего два месяца. Североамериканские ландшафты с успехом заменяли европейскими. Многие натурные съемки проходили и в Советском Союзе – в Белоруссии, на Северном Кавказе, в Крыму, Туркмении и Узбекистане. Кстати, Гойко до сих пор неплохо говорит по-русски: язык он учил еще в школе.

Даже став знаменитостью, актер не признавал дублеров, на съемочной площадке все от и до делал сам. «Вы можете не поверить, но за всю жизнь я не получил ни одной серьезной травмы. Исполнил сотни самых невероятных трюков, а у меня не было ни переломов, ни вывихов», – говорит Митич. А самым сложным трюком для него оказалось... курение трубки мира. Дело в том, что сам актер никогда не курил. Представляете, как трудно ему было со спокойным выражением лица посасывать трубочку, когда в горле страшно першило!

...Закончив в середине 80-х сниматься в фильмах об индейцах, артист вел детскую спортивную передачу на немецком телевидении, снимался в сериалах, работал в театре. Индейская тема для него тоже не закрыта! Вот уже много лет в немецком городе Бад-Загеберге проходит ежегодный фестиваль Карла Мая. На большой арене, вмещающей несколько тысяч зрителей, проходит представление по мотивам одного из романов писателя. Главный герой, естественно, Виннету. Раньше его, как и в фильмах 60-х, играл Пьер Брис, а в 1992 году он передал эстафету нашему герою. С тех пор каждое лето актер участвует в этом необыкновенном шоу. Здесь есть все: стрельба, бешеные скачки, сложные трюки.

Митич в прекрасной форме. В чем секрет? «Все очень просто. Я редко пью, и только хорошие вина. Не курю, зато каждый день занимаюсь спортом. Мужчина должен следить за собой. Живот в любом возрасте – признак распущенности», – отвечает он.



Сегодня самому главному индейцу Варшавского договора уже за 72. Он живет в Германии, снимается в сериалах, работает в театре. Живет скромно и избегает общения с прессой. По-прежнему холост. Хотя у него есть дочь Наталья, 19 лет.

Его мужественное лицо стало олицетворением всего того, что несет нам индейская культура. Откуда столько силы и знания в простом югославском парне?..

Сегодня мы вспомнили Гойко Митича, поэтому хочется вспомнить и мудрые высказывания самих американских индейцев:

– «Встань перед опасностью или убегай от нее». Намек понятен: нужно быть либо храбрым воином, либо хорошим спринтером;

– «Чем больше хорошего ты отдаешь, тем больше хорошего к тебе приходит». Помните о церковной десятине? Похоже, индейцы тоже были знакомы с этим неписанным законом;

– «Не жалей добра, оно тебе вернется, если не от людей, то от Создателя». Помощь и пожертвования на благие дела всегда воздадутся сторицей;

– «Законы людей меняются, но только законы Природы (Создателя) неизменны». Возможно, законодателям следовало бы поучиться неторопливой мудрости природы;

– «Если тебе есть, что сказать, поднимись, чтобы тебя увидели». Это напутствие талантливым блогерам?

– «Есть только прошлое и будущее, заботься о них каждый день». Надо бы у индейцев уточнить, что же они имели в виду?

– «Сорока кричит не потому, что предвещает беду, а потому, что в кустах враги». И дай нам Бог об этом всегда вовремя вспоминать!

– «Плохие люди видят плохие знаки». А у нас с вами одни хорошие приметы, правда?

– «Помни, что человек тоже животное, только умное». К сожалению, есть такие человеки, рядом с которыми животное воспринимается как лауреат Нобелевской премии...

– «Не всегда враг является врагом, а друг – другом». Увы, индейцы опять правы...



P.S. Справка. «Восток&Запад. Классика и Авангард» – четвертый фестиваль в мире, который несет в себе мультикультурный момент. Россия всегда была многонациональным государством. И сейчас как никогда настала потребность творчески использовать и развивать то лучшее, что было наработано многонациональным кино Советского Союза и других стран мира. Кино может себе позволить все – это мир иллюзий, чудес и захватывающих историй. Наш фестиваль – это история о том, как Европа и Азия, Восток и Запад встречаются и начинают рассказывать друг другу захватывающие сюжеты.

Участники фестиваля «Восток&Запад. Классика и Авангард» – практически из разных миров. Он выбирает кино Востока и Запада, разных частей света, так непохожих друг на друга, останавливая взгляд на фильмах, в котором причудливо переплетаются классика и авангард. Это парадоксальные, несоединимые сочетания – то, что и является составляющими подлинного искусства.

География фестиваля действительно обширна: за несколько лет истории фестиваля в нем приняли участие кинодеятели из России, Хорватии, Китая, Сербии, Казахстана, Польши, Австрии, Израиля, Норвегии, Словении, Нидерландов, Киргизии и других стран.

Фестиваль оглядывается и на прошлое. В программе фестиваля есть место ретроспективам, где показывают фильмы выдающихся деятелей кино. Это могучие и крепкие корни такого молодого искусства – кинематографии.