Киев

Ясно

Одна из самых успешных киевских рестораторов Маргарита Сичкарь – очень светлый человек, получающая искреннее удовольствие от того, что может кому-нибудь помочь.

- Мне всегда нравилась песня «У природы нет плохой погоды», - говорит Маргарита Сичкарь. - Человек всегда о чем-то мечтает. Когда много солнца – хочется какого-нибудь дождика и свежести, побегать босиком по траве с росой. Когда идет снег, то даже в мокром снеге с дождем есть прелесть. Да, любая погода диктует определенное настроение – главное совпасть с ним и наслаждаться. Например, люблю под дождь спать. Такое время я люблю проводить дома – с семьей, просматривая, к примеру, хороший фильм, общаясь с детьми или просто отдыхать.

- Какое удовольствие можно найти в жаре, изнуряющей киевлян уже несколько лет подряд?

- Да, много чего будет меняться в природе. В конце концов, мы скоро будем жить в европейском климате, когда зимой плюс десять. И плюс, я верю, что все эти изменения неспроста. Погода меняется как ответ на то, как человек относится к природе - она взамен наказывает человека. Насчет жары… Есть вода, которая спасает. Можно просто не вылезать из бассейна или какого-нибудь комфортного водоема. Или поливаться все время из душа – это очень тонизирует кожу, да и вообще приятно. Что еще можно делать в летнюю жару? Пойти в лес, к примеру, спрятаться в тени больших деревьев. Я к жаре нормально отношусь, хуже переношу холод. Не люблю, когда низкая температура дома, поэтому у меня зимой в доме жарко. Я хожу босиком, у меня в доме теплые полы. А вот летом люблю ходить по прохладному полу. Когда после жары входишь в прохладный дом, и еще полы холодные – здорово.

- Вы так любите ходить босиком?

- Очень. Но правда, есть обратная сторона медали - если ты одеваешь босоножки с открытыми пятками, то надо почти постоянно их шлифовать, что не очень-то полезно для кожи. Но ничего – неприятность эту мы переживем.

- Какую погоду вы любили в детстве?

- В детстве я любила мерить лужи. Это так и называлось: пойдем мерить лужи. Я постоянно приходила домой с мокрыми ногами, старалась прошмыгнуть мимо мамы. Снять мокрые носки, потому что мама меня за это наказывала, ругала очень сильно и не пускала на улицу. Это был кайф! Когда мы выбирали огромную лужу и медленно в нее заходили….

- И какая лужа была самая глубокая?

- Самая глубокая – та, которая была выше сапог. Потому что заканчивалось измерение лужи тогда, когда вода начинала переливаться через край в сапог и попадать вовнутрь. Еще было такое развлечение – вспоминаю сейчас, ужас какой – рядом с нами было какое-то промышленное производство с бетонными стоками, по которым постоянно сбегала вода. Она мчалась вниз стремительным потоком с таким грохотом, так вот мы садились в эти бетонные желоба и устраивали там этакий экстрим-спуск, рафтинг. Брали какие-то металлические щиты, загибали края, садились и спускались вместе с этим грохочущим потоком воды в залив, и там внизу уже купались, омывались в соленой воде. Наверное, тогда производство было более контролируемое и в той водичке было мало всякой гадости, но мы никогда не болели, Бог миловал. А может, дело в том, что мы после все-таки барахтались в морской водичке и она все дезинфицировала…

- Страшно представить, что вы делали зимой, если летом устраивали себе подобные приключения…

- Когда мы жили на Дальнем Востоке, а там зимы серьезные, огромные сугробы, - то самым любимым развлечением были прыжки с крыши в снег. Выбирали место, где выше всего намело снега, залазили на крышу. Я там получила травму… Мы делали сальто-мортале – назад, через голову, каждый придумывал какие-то свои пируэты, у меня очень хорошо получалось, я была просто чемпион по этим выкрутасам, и вот однажды я разработала какой-то новый кульбит, но забыла оттолкнуться вперед, оттолкнулась только вверх. А дело в том, что когда под крышу надувает снег, есть полметра от крыши, куда он не попадает, там лед. Вот на этот самый лед я, перевернувшись на спину, и упала. Меня принесли под дом, поставили, позвонили в дверь и убежали. Мама вызвала скорую, меня отвезли, я пролежала в корсете несколько дней, потом делали какие-то физиотерапевтические процедуры, возили на консультацию в военный госпиталь. Я там немножко полежала, потом естественно стала снова бегать, на что родителям сказали: пока она молоденькая, чувствовать не будет, а потом, конечно, вспомнит. И таки да – я постоянно качаю спину, потому что между 4 и 5 у меня сколотый позвонок. Один очень хороший врач мне так объяснил: ты должна натягивать его так же хорошо, как струны на гитаре. Как только мышцы расслабляются, идет усадка позвоночника и болевые ощущения, поэтому ты должна всегда держать себя, подтягивать.

Еще мы из снега делали такие домики – как вигвамы. В самом большом сугробе выкапывали норку, потом изнутри выгребали снег, получался домик. Внутри снега очень красиво – сияние белого цвета и яркий свет. Мы находили огромный сугроб, причем влажность на Дальнем Востоке такая, что он очень липкий. У меня был такой эпизод, что я прыгнула с крыши и меня откапывали, потому что снег был очень липкий, я не могла ноги вытащить.

- Вы были таким активным ребенком, не удивительно, что большинство ваших проектов успешны.

- Да, у меня все, что я придумываю, сбывается. Сейчас много времени уделяю проекту, который не зависит от погоды – созданию детского эко-реабилитационного центра иппотерапии «Камелия».

- Центр будет в Киеве?

- Рядом. Земля в шикарном месте по житомирской трассе, село Дмитровка, там внутри лесополосы есть открытое пространство, на котором мы и строим. На самом деле мы создаем новое. Потому что есть опыт в разных местах, моя задача – собрать это все воедино. Я хочу выработать новую формулу, в которой бы родители и дети себя комфортно чувствовали. Хороших специалистов, которые могут помочь детям с ДЦП, в Украине достаточно. Но у них нет возможности, чтобы, грубо говоря, увеличить пропускную способность. К примеру, нет помещения, они его арендуют, отсюда – все лечение проходит на платной основе… Единственная – Елена Вадимовна Пинтусевич на ВДНХ, которая берет детей, и не берет за это денег…

- Но у вас тоже лечение будет не бесплатно…

- Бесплатно. В том-то и дело - своим центром я хочу показать новый вид предпринимательства – социальное предпринимательство. Вы четко рассчитываете, что есть социальная ниша – больные дети. А лошади – они лечат, но они могут и зарабатывать. Содержать школу верховой езды для здоровых детей, можно создать реабилитационные программы для взрослых. Можно дополнительно создать центр детского творчества, где дети будут заниматься на платной основе. Но! Я буду пускать туда секции без аренды, с одним условием – квота детей, которые будут заниматься бесплатно, а это дети из детдомов и из малообеспеченных семей. И это будет обоюдно выгодно – с одной стороны, центр экономит средства и делают нормальную ценовую линейку занятий, с другой - я получаю квоты для детей, которые нуждаются в арт-терапии. Ведь дети, общающиеся с лошадью, потом хотят ее нарисовать. Я вчера была на занятии двоих детей – в семье два мальчика-близнеца, 3 года 8 месяцев, видела, как дети реагируют на лошадь, мама говорит они ждут не дождутся занятий и рисуют. Мы хотим, чтобы эти дети быстрее реабилитировались и стали социально активнее, чтобы у них и их родителей было больше радостных моментов – в любую погоду!

Гришина Оксана
09.06.2011