Донецкий

У каждого – свое хобби. Кто-то любит снимать город с вершин терриконов. Кто – то с крыш домов. А кто-то вообще не любит снимать город. Мы сейчас – о второй категории. Точнее – о ее яркой представительнице. Дончанка Анна Манухина предложила мне ознакомиться с ее снимками, сделанными с крыш нескольких донецких домов. Ну, а я, сочтя их достаточно интересными, предлагаю ознакомиться с ними и вам.

По идеологии мифического племени блемиев (люди которого рождались без головы, но с лицом на груди), имя не имеет никакого значения, потому что является игрой случая, а не знаком судьбы. Поднимаясь на террикон шахты «Мария», я думал о том, что вряд ли этот террикон мог называться «Анжелой» или «Присциллой». А значит, имя все-таки имеет значение!

Мой друг и соратник Сергей Леонидович Ваганов (классик донецкой фотографии) недавно предпринял дерзкую акцию. Он вознесся над землей до уровня 20 этажа «Грин Плазы» и оттуда сделал несколько снимков прилегающего города. На тех кадрах, которыми он любезно поделился со мной, мастер почему-то сосредоточился на северном направлении. Практически каждый кадр содержит для меня какое-то небольшое открытие, объяснимое только неумением взять себя в руки.

«Она рядом, но отдельно», - так писал об Атлантиде дедушка Платон. Так скажем мы и о терриконе номер 27. Строго географически, он находится за пределами Донецка – за объездной трассой, к югу от Буденновки. Но всеми жилами он привязан к городу. Везде, где можно, террикон 27 обозначен как террикон Чумаковской ЦОФ. И хоть сама ЦОФ удалена изрядно, но продукты ее жизнедеятельности тяжелые самосвалы подвозят исправно.

Как говорил мастер художественного свиста А.Г.Невзоров: «Чем больше образов, тем легче объяснить человеку простые вещи». Эти бессмертные слова сразу вспоминаются, когда смотришь на террикон 26. Образов на нем разбросано довольно, и все они имеют свою легенду в прилегающем поселке шахты 19.

Разница между дилетантом и мастером кроется в двух вещах – деталях и впечатлении от продукта. Знаменитый донецкий фотохудожник Валерий Дудуш, как оказалось, тоже имеет хобби снимать Донецк с вершин его терриконов. Вот 31 снимок Валерия Ивановича, которые я с удовольствием добавляю в проект «Вид сверху», по умолчанию признавая свое несовершенство. Полное собрание его сочинений на тему «Терриконы Донецка» можно обнаружить здесь. А мы смотрим избранное.

«Теперь  перед нами – бесконечность!» - воскликнул Вернер фон Браун после того, как первый «Меркюри-Редстоун» с человеком на борту вышел за пределы стратосферы. В принципе, слова фон Брауна хочется продублировать всякий раз, когда поднимаешься на вершину любого донецкого террикона. Но наш юбилейный, 25-й террикон открывает панораму просто неподражаемую. Он дарит всю гамму донецкой палитры – зелень посадок, желтизну полей, оранжевизну терриконов, черноту заброшенной индустрии, синеватое марево донецкой дали. Короче, перед нами – бесконечность.

Пытливый исследователь западной цивилизации Роджер Осборн уверен: только на разломах эпох человек имеет шанс узнать что-то настоящее. Террикон номер 24 расположен именно на разломе. Не эпох, правда, но миров. С одной стороны в сторону центра уходят многоэтажки, с другой – обширная империя под названием Промзона, где довольно всего. Террикон 24 стоит на границе, отделяющей одно от другого:

«У евреев нет другого дома, кроме того, в котором они родились», - писала знаменитая эсерка Мария Спиридонова в знаменитом письме к большевикам 1918 года. По удивительной, странной, необъяснимой ассоциации эти слова припоминаются, когда смотришь с вершины террикона 23 на копошащийся внизу, на склонах его, желтенький трактор. Этот террикон принадлежал шахте «Владимир». Потом умер Владимир, а с ним – и шахта его имени. Теперь решили немножко гармонизировать террикон. Мы с моим компаньоном Евгением Калиновским стали свидетелями того, как террикон, возможно, доживает последние недели…