Я сидела тихо, как нашкодившая кошка. И размышляла о силе печатного слова.

- Опять приехала? Разорить решила?!

Ровно четыре года назад «Комсомолка» прославила директора Ясиноватского машиностроительного завода Виктора Трубчанина - к той поре он приютил на территории предприятия 912 бездомных псов. После публикации на Трубчанина со всего бывшего Союза посыпались восторженные письма, а также слепые щенки в ящиках - в качестве презентов. Все равно, мол, топить…

Подброшенных щенков выпаивали молоком из пипетки. На письма директор отвечал лично: «Уважаемая Татьяна Владимировна! Спасибо за понимание. Без животных жизнь была бы негармоничной. Но труд ухода за ними приносит и великую радость. Уверен, что ваш внук обязательно вырастет хорошим человеком».

Иные послания снабжал резолюциями на имя старшего сына Владимира, своего заместителя по экономике и финансам: «Тов. Трубчанину В.В. Выясни, кто из наших сегодня в Белоруссии. Пусть этой бабушке помогут: переведут в «зайчики» 30 долларов и привезут по указанному адресу».

И со временем волна популярности на спад не шла. Однако в ней все чаще скрипела ржавчина раздражения. Ишь барин, развел псарню!

Штат кинологов пришлось расширить до шестидесяти человек. А ведь завод не бобиков и жучек выпускает - комбайны для угледобывающей промышленности. Все призы в отрасли отхватили, на мировой уровень поднялись, в двадцать стран свою технику продают.

Мизансцены с новыми живыми поступлениями выглядели однообразно. Как только золотистый «Лексус» директора подкатывал к воротам, наперерез машине из-под сени деревьев выступал очередной «отказник»:

- Доброго здоровьичка, Виктор Иваныч! Заберете моего кабыздоха или повесить его на заборе?

Сегодня заводская проходная, больше похожая на вестибюль дорогого кафе, встречает текстом: «Прием животных (кошечек и собачек) в приют завода временно прекращен». Вольеры уже протянулись по периметру цехов, «отгрызли» кусок сада и вплотную подобрались к административному корпусу. Собачья радость звучит на 1632 голоса, не считая деликатного мяуканья поодаль.

- Сколько у нас кошек? - нажимает кнопку селектора Трубчанин.

- Сто восемьдесят пять. И сорок пять котят! - с военной четкостью рапортует приемная. Нет смысла пересчитывать: все точно. За вранье любого рода Трубчанин тотчас выгонит с земли обетованной - своего предприятия (условия труда и заработки здесь завидные), не внимая человеческим мольбам. Но стоит лишь притащиться к проходной на перебитых лапах, взглянуть с обочины голодными глазами, вильнуть хвостом, в который вцепились репьи, - и все категоричные предупреждения об отсутствии свободных будок и лишних мисок с кормом аннулируются.

Приручили? Отвечайте!

…Болонка была явно домашнего воспитания. Непонятно только, как она угадывала по звуку двигателя именно машину Трубчанина. Добегала до развилки и, тяжело дыша, смотрела вслед из-под свалявшихся грязно-белых кудрей… Несколько раз Виктор Иванович выдержал это испытание. Потом сдался. Ну видно же, что не сможет бродяжничать, побираться на свалках - хозяина ищет!

- Открыл дверцу - тут же на сиденье запрыгнула. Взял шнур наподобие поводка - обрадовалась. Значит, ручную выгнали. Исхудала: кожа да кости.

Так и явился в свои владения с болонкой в крайнем раздражении. Сколько ни цитируй Эйнштейна: «Все, что вы сделали животным, вернется к вам обратно!» (подобными изречениями на заводе расписаны стены и парапеты), не помогает! Приходится самому с особо непонятливыми разбираться. Добавлять доброты.

- Есть тут в городе одна организация небедная. Прибилась к ним во двор овчарка, детенышей ждала. Я охранника отправил выяснить - может, помощь ветеринара нужна? Отказались. Через неделю вижу: у бедняги клок шерсти на спине аж до мяса выдран. Опять посылаю нашего парня - мол, начальнику вашему Трубчанин передает привет и просит срочно уделить внимание собачке. Кто ее так саданул, кстати? Вообще нагло ответили… Ну, мы овчарку и пять щенков подобрали, конечно. Рану обработали, клещей вывели, колтуны вычесали.

Трубчанин выдержал паузу.

- Начальник, жлоб этот, от меня теперь прячется. По печени боится получить.

Потому друзей у Виктора Ивановича среди коллег-бизнесменов практически нет. Порода другая.

Жизнь удалась у всех

Процедура носит вполне медицинское название - «обход». На Трубчанине белые пижонские туфли, в руке - трость с набалдашником. Плывет, как корабль, мимо идеальных, на шестьдесят миллиметров подстриженных, газонов с розами и фонтанами-брызгалками - от литейного цеха к котельной. Напевает себе под нос. Сзади, на почтительном расстоянии, следует свита. Просто издевательство какое-то над образом директора завода «имени 60-летия СССР», который, по идее, должен в спецовке, сквозь гарь и грохот, пробиваться к вершинам перевыполнения планов!

- Тяв! Тяв! Тяв! - озорно перекликается завод.

Вольеры с собаками закреплены за каждым производственным участком. А отдел военизированной охраны курирует «котятник». Там на лежанках в несколько ярусов нежатся целые полчища мурлык. Кинолог Света Кольга вполголоса описывает мне кошачий быт:

- Вторник и четверг - рыбные дни. А в остальные - каша с говядиной на завтрак, молоко с творогом - на обед, еще сухой корм, витамины. Виктор Иванович требует игрушки класть, чтоб котята развивались. Ну и разговаривать с ними обязательно, гладить.

В недрах производства вальяжная походка директора становится иной.

Устраивает разнос: халтурно изготовлена станина комбайна, который хотят купить поляки. Трость, как жало, впивается в зазор металлической конструкции:

- Переделать!

Трубчанина не обманешь. Сам начинал тут простым слесарем в пятьдесят восьмом году.

Остывает лишь в механосборочном цехе, когда замечает Владимира Самосудова, местного «аксакала»:

- Привет, борода…

Владимир Николаевич общается с директором без тени подобострастия: фактически одно поколение, у станка - с шестьдесят четвертого. Друг друга ценят, несмотря на то что давно на разных ступеньках социальной лестницы. Оба относятся к заводу как к родному. Оба не жалеют сил. Такой союз труда и капитала - лучшее средство от собачьей жизни в нашем традиционном ее понимании.

Свободный - не значит голодный

У директорского водителя Ивана неслабая золотая цепь на шее и стильная тенниска: подражает шефу. Мы медленно колесим по пыльной окраине Ясиноватой. Пустыри, конусы терриконов…

- Справа! - дает отмашку Виктор Иванович.

Ваня берет из пакета кружок «докторской» и отточенным движением перебрасывает его через крышу «Лексуса» в кусты.

- Давай еще!

Колбасный обстрел продолжается. Наконец из-за лопуха выглядывает довольная бело-рыжая морда: спасибо, сыт!

Трубчанин - сторонник теории: иные псы предпочитают свободу самой благоустроенной клетке. Таких он в приют не собирает - насильно мил не будешь. Зато помогает с пропитанием. При машиностроительном заводе есть своя ферма, линия по производству колбасы, мельница и хлебопекарня, пруды с форелью. Еды в достатке - сострадание бы не кончилось.

(Поневоле думаю о двух взрослых сыновьях Виктора Ивановича, совладельцах предприятия. Отец ими гордится: получили отменное образование, знают иностранные языки, пока подчиняются беспрекословно. Хватит ли им в будущем трубчанинского характера - выглядеть на фоне партнеров по бизнесу, мягко сказать, блаженными?)

- Слева! - азартно командует директор. Там уже ждет, помахивая хвостами, пара долговязых обормотов. Колбасе приходит конец. Но обормоты в курсе: в багажнике этой крутой иномарки как резерв всегда лежат в упаковке кости с мясом…