Нет контакта

Марина Барановская 26-06-2008

По словам Сент-Экзюпери, самая большая роскошь на свете – это роскошь человеческого общения. Посмотрев с этой точки зрения некоторые украинские программы, приходишь к выводу, что этой роскоши они напрочь лишены.

Смотреть в летний период телевизор, наведя телекритическую резкость, – все равно что созерцать августовское небо где-то в диком Крыму: под конец телесезона программы сыплются с эфирного небосклона с той же частотой, что и звезды. Так, программа журналистских расследований «За вікнами» (СТБ, 22:25) в минувший понедельник попрощалась со зрителями до осени. Последний выпуск расследований о том, «що даремно від нас приховали», как по мне, может считаться классикой этого проекта, явно выработавшего за время своего существования в эфире особенные почерк, интонацию и манеру подачи. Темы сюжетов последнего выпуска: незаконная продажа трамадола и аптечный наркобизнес; «копанки», народный промысел жителей восточных регионов Украины, который нередко заканчивается фатально и крышуется как местной, так и столичной властями; превращение крымской береговой линии в частную собственность и незаконная, опять-таки, приватизация лесных угодий в Черкасской области. Эти темы были в самом деле выполнены как основательные расследования – не с декларативным, а с вполне очевидным намерением «якомога чіткіше викрити те чи інше порушення, зробити його очевидним і для глядачів, і для тих самих структур, що мають реагувати», как и объяснял «ТК» в свое время автор проекта Бодан Кутепов.

Мне запомнился короткий сюжет-видеоотчет о поездке в Торезский интернат для умственно отсталых детей, о котором месяц назад уже рассказывала съемочная группа «За вікнами», наделав много шума. В редакцию, напомню, вскоре после эфира звонили даже из парламента. По словам журналиста Леси Штогрын, гематомы и раны у детей исчезли, все воспитанники интерната в новой одежде и наконец стали смотреть мультики, а не сериалы. Девочка Наташа (единственная среди детей, кто умет читать и писать) получит шанс учиться. Обещание об этом на камеру дал директор интерната Александр Васякин, который настолько близко воспринял посыпавшиеся после расследования команды «За вікнами» проверки, что пережил гипертонический криз.

Жаль только, что все пережитое этим уже немолодым мужчиной, похоже, так и не поменяло его сознание и отношение к детям, распорядителем судеб которых он является. Камера зафиксировала, как господин Васякин продолжает настаивать, что Наташа – инвалид и что он соглашается направить девочку в школу только потому, что настаивает журналистка, а не потому, что готов сам поверить в нее и искренне хочет ей помочь. Этот эпизод сюжета вызвал у меня чувство большой радости за журналиста, который готов ехать куда-то в Донецкую область и отстаивать права другого (и социально неадаптированного, выражаясь чиновничьим языком) человека. И одновременно – чувство горечи. Какие еще кризы должен пережить господин Васякин, чтобы, наконец, понять всю ответственность своей работы и беззащитность детей, которые живут в этом интернате? Лично я желаю ему крепкого здоровья и скорейшего просветления, а журналистам, занимающимся разведывательными проектами, – поменьше позирования и подражания Джеймсу Бонду и побольше бескомпромиссности и настойчивости в своем желании обличить зло и показать, что на самом деле делается у нас под носом. 

«Свобода слова» с Андреем Куликовым (ICTV, 23.06, 22:00) со зрителями пока не прощается, а потому, как всегда, предоставляет достаточно пищи для размышлений. Последний выпуск программы, как по мне, сервировал блюдо британской кухни. Что-то в стиле «Алисы» Кэрролла: «Коаліція сама блокує роботу парламенту. Опозиція не голосує за власні законопроекти. Хто кого підставляє, хто кого "з’їсть" і хто пройде в “дамки” у політичній грі?». Как не трудно заметить, в формулировках главных тем обсуждения была заложена парадоксальность сродни английским лимерикам.

Вообще, сам формат «Свободы слова» – проверка коммуникативных способностей ее протагонистов. Поэтому более чем странно, что народные депутаты, будучи явно не готовы не только вести полноценный диалог, но и выполнять более простые задания (например, корректно участвовать в блиц-опросе, с которого всегда стартует программа), так охотно и часто появляются в прямом эфире программы. Именно вследствие коммуникативной неадекватности участников, даже точнее – коммуникативной безграмотности многих из них, серьезный проект превращается в шумный балаган, а временами – в аутичное «безумное чаепитие».

Судите сами: как можно всерьез беседовать с человеком о текущих и будущих политических коллизиях, если он на просьбу ведущего принять участие в блиц-опросе, состоящем из одного-единственного вопроса («Чи повинна коаліція саморозпуститися?»), ничтоже сумняшеся заряжает основательную лекцию в духе: «Ви знаєте, давайте проаналізуємо, навіщо взагалі ми кожен день говоримо про необхідність чи не необхідність коаліції. Коаліція має бути в момент, коли формується уряд, коли хтось бере на себе відповідальність за економічну політику. Щодо щоденної роботи – тут 226 голосів потрібно, а не коаліція. Наприклад, про закон про підвищення...». А ведь именно так прореагировал на блиц-опрос завсегдатай политических эфиров на разных телеканалах депутат Андрей Портнов. Приблизительно такой же уровень коммуникативной грамотности продемонстрировали еще на старте Николай Азаров и Петр Симоненко. Последний, похоже, наивно считает, что формулировка «я глибоко переконаний» – это такое вводное слово, которое можно употреблять каждую минуту. Зато два других участника программы, Михаил Сирота и Ксения Ляпина, знали, что такое блиц-опрос, и дали прямой ответ на прямой вопрос.

В ходе наблюдения за развитием программы меня то и дело преследовало впечатление, что я вижу и слушаю каких-то биороботов, обрядившихся в маски известных народных депутатов, а не живых людей. Что обычно делают живые люди, выслушав вопрос? Хоть на мгновение задумываются, морщат лбы, чешут затылки, вообще меняются в лице каким-то таким образом, и ты, зритель, подсознательно (то есть на невербальном уровне) ощущаешь, что перед тобой – человек и он думает. Размышляет. Ищет нужное слово. Говорит так, что ты понимаешь: ему не все равно, он хочет быть понятым. Увы, образцы ораторского мастерства большинства присутствующих были не живой речью (рождающейся здесь и сейчас в ответ на такую же речь собеседника), а воспроизведением заранее запрограммированных текстов, которые просто должны быть во что бы то ни стало озвучены.

Следует отметить, что индивидуальная коммуникативная некомпетентность политиков подкрепляется еще и тем, что большинство украинских политических сил взяли за правило выделять для участия в телеэфирах одних и тех же уполномоченных спикеров. Политические программы, за редким исключением, не могут пригласить на эфир того, кого считают нужным, и часто вынуждены идти на поводу у пресс- и пиар-служб. Если бы те, кто принял решение именно так строить работу своих партий со СМИ, хоть раз отвлеченно (просто как зрители, а не как ревностные носители определенной (квази)идеологии) посмотрели, в какой фарс превращается их благое намерение, они бы сами задумались, не пора ли пересмотреть свои методы.

На фоне большинства говорящих «глибоко переконаних» организмов явно выделялись ведущий «Свободы слова» (на мой взгляд, человек, способный к диалогу не только в силу своего профессионализма, но и в силу своей психологической конституции, органично) и депутат Олесь Доний, приглашенный в качестве гостя второго эшелона (то есть слово ему время от времени предоставляли, но стать «при центральному мікрофоні» не предлагали). Пока остальные маски невозмутимо выдавали на-гора куски плотно склеенных между собой слов, Олесь хотя бы один раз, но все же высказался чуть ли не в исповедальной форме, краснея и путанно пытаясь объяснить все сразу: и зачем он пришел в парламент, и что Арсений Яценюк ведет себя плохо, и что мы сами уничтожаем парламентские традиции, к которым так упорно шли... Однажды Ренату Литвинову в «Школе злословия» спросили, почему она такая манерная и какая она настоящая. Актриса с характерным придыханием ответила, что все ее маски органические и если попробовать сковырять какую-то из них, то можно доковырять до сердца и ранить его. Уверена, самый высокий рейтинг будет у того выпуска «Свободы слова», в котором наконец-то появятся живые люди, и мы услышим голоса их сердец.  

Если в «Свободе слова» коммуникативный диссонанс производится гостями программы и низким уровнем их диалогичности, то в аналитическом ежедневнике «Re:акція» (5 канал, со вторника по пятницу, 19:15) он вдобавок заложен в структуру самого формата. «Re:акция» – совместный проект 5-го канала, информационного агентства УНИАН, «Радио 106 FM» и холдинга «Главред-медиа». Несмотря на внушительный хронометраж (с 19:15 до 20:30 минус две рекламные паузы), в программе предполагается участие такого количества гостей, что времени на настоящий по-вечернему вдумчивый (не говоря уже аналитический) диа-, точнее полилог явно не хватает. Зато есть время на «реагирование». Ведущие часто так и обращаются к своим гостям: «Реагуйте!» – и те в силу нехватки времени начинают нервно толкаться локтями, чтобы успеть выпалить свое мнение.

Понятно, что в таких условиях большинство участников программы подсознательно настраиваются лишь на то, чтобы дождаться паузы и вступить самому, а не на то, чтобы действительно услышать своих визави. Помимо двух гостей в основной студии, в «Re:акции»присутствуют также два эксперта в параллельной студии, а также «медиаклуб» – как минимум три (а бывает и пять) журналистов от разных изданий, находящихся в студии УНИАНа. Кроме того, во время разговора случаются телефонные включения (например, во время эфира за 25.06, когда речь шла об аресте мэра Алушты и главы сельсовета Партенита, их было целых два). Ну, и нельзя сбрасывать со счетов ведущих, которые теоретически должны лишь модерировать разговор, но фактически не всегда могут избежать искушения высказать свое собственное мнение по теме или слишком долго задавать вопрос. Последнее – особенность Романа Чайки, причем фирменная. То есть критиковать его за нелаконичность в постановке вопроса – все равно что упрекать за то, что он по андеграундной привычке носит перстни и хвостик.

При таком скоплении участников разговоры в «Re:акции» часто происходят в атмосфере смысловой тесноты и невозможности основательно раскрыть тему. По этой же причине больше всего, насколько я могла заметить, достается участникам «медиаклуба». До журналистов (которые, между прочим, отработали целый день перед тем, как пойти на эфир «Re:акции»), по сценарию, очередь для высказывания доходит часто в последний момент. А фактически – по остаточному принципу. Журналисты, как и эксперты в параллельной студии, находятся в пассивном положении, терпеливо дожидаясь, когда ведущие подключат их на сорок секунд для «реагирования». Такой вот диалог...

Впрочем, эта особенность уже давно укоренилась на нашем телевидении. Как экс-гостевому редактору «Завтрака с “1+1”», мне вспоминаются времена (приблизительно 2000-2001), когда эта программа переживала серию модернизаций с целью исполнить пожелание руководства канала и сделать утреннее информационно-развлекательное шоу более динамичным. На деле это выражалось в том, что вместо, скажем, прежнего 15-минутного разговора с тем или иным гостем, это время разбивалось на несколько 5-минутных студий, куда надо было пригласить нескольких разноплановых гостей. Например, один должен был появиться на пять минут эфира и рассказать, как в домашних условиях хранить муку, другой – как правильно заниматься моржеванием, третий – о том, что такого-то числа состоится такое-то мероприятие и так далее. Конечно, всех гостей программы привозили на студийных машинах и старались оказать внимание. Но мне как редактору, который был обязан их разыскать в телефонном режиме и договориться обо всех нюансах их участия в утреннем эфире, всегда было искренне жаль людей, которые понимали, что такое пять минут, уже только выйдя в растерянности из студии. Разумеется, можно спорить, много это или нет. В любом случае все зависит от того, кто спорит: ведущий, привыкший, как хирург из анекдота, бесстрастно исчислять время эфира секундами, или просто человек, искренне и наивно настроившийся на разговор как событие. И, наконец. Пипл, конечно, хавает, как привыкли думать многие матерые телевизионщики, но что может быть страшнее аудитории, которой не дают вдоволь наесться, дергая постоянно ее руку с поднесенной ко рту ложкой? Правильный ответ: страшнее только падающие рейтинги.

Версія для друку * Знайшовши помилку, виділіть її та натисніть Ctrl+Enter.