Настоящее...
Переживаемая нами эпоха есть по преимуществу эпоха душевных болезней и разнообразнейших нравственных расстройств. Скорбное народонаселение сумасшедших домов возрастает во всех цивилизованных странах с ужасающею быстротой; в то же время значительно возрастает число самоубийств, которые принимают порою эпидемический, острый характер. Для борьбы с этим постоянно возрастающим злом новая медицинская отрасль — психиатрия, или душелечение, — возникла на наших глазах и раньше, чем теоретические мыслители успели договориться до категорических определений в области рациональной психологии.
Два мира — физический и нравственный, — о единстве которых написано так много хороших книг, фактически перемешались в своих взаимных отношениях и вызвали в нашем общественном и частном быту непроходимую путаницу. В одном случае причины, очевидно чисто нравственные, духовные, производят целый ряд болезненных явлений, против которых бесплодно было бы морализировать и поучать, а приходится действовать слабительными, горчичниками и другими снадобьями латинской кухни. Там, наоборот, органические расстройства вызывают нравственные потрясения.
Нравственность
современное общество
Добросовестные врачи все чаще и чаще начинают признавать бессилие своих
аптечных снадобий против этих страданий и принимают столь мало свойственную
им роль философов и моралистов. С другой стороны, уголовный суд, призванный
карать порочную волю, поставляется в необходимость идти рука об руку с меди-
цинскою экспертизою из опасения казнить органическое расстройство наряду с
тяжким преступлением.
Судье и врачу приходится во всяком случае иметь дело только с явлениями
чрезвычайными, выдающимися из ряда и насильственно обращающими на себя
наше внимание. Самый слабый человек, прежде чем решиться на преступление,
выдерживает с обуревающею его маниею продолжительную и мучительную
борьбу; многие заканчивают свою жизнь в этой борьбе, не дойдя до скамьи
подсудимых. К врачу обращаются только тогда, когда расстройство принимает уже
чересчур решительный, острый характер. Сумасшествия так редко излечиваются
именно потому, что их обыкновенно принимаются лечить уже тогда, когда они
становятся неизлечимыми. Преступление, сумасшествие, самоубийство — только
мрачные финалы долгих и мучительных драм, которые могут оборваться и раньше
этой трагической развязки. Возрастающая цифра этих катастроф важна
главнейшим образом потому, что она заставляет нас обратить наше внимание на
тот житейский строй, который служит фоном для этих грозных картин, столь
обильно иллюстрирующих собою новейшую медицинскую и судебную практику.
Медицинская статистика вообще дело еще очень новое; к тому же когда нам
представляют длинные ряды цифр, красноречиво свидетельствующих о
возрастании какого-нибудь недуга в новейшие времена, то у нас естественно
возникает мысль, что возрос, может быть, не самый недуг, а возросла только наша
внимательность к страданиям ближних, возросло главнейшим образом наше
умение различать болезни, которые предки наши смешивали под каким-нибудь
общим названием или которых они вовсе не замечали.
Многих уже поражал тот кажущийся контраст, что в новейшее время
значительно увеличилось количество обуревающих нас тяжких и опасных
болезней, а средний уровень долговечности тем не менее все-таки растет с каждым
новым успехом цивилизации. Некоторые специалисты стараются устранить это
противоречие, уверяя нас, что болезни новейшего времени отличаются
преимущественно своим медленным, хроническим ходом, тогда как предки наши
или пользовались вожделенным здравием, или быстро умирали от скоротечных
воспалений и горячек; что в особенности мы сделали значительный шаг вперед в
искусстве поддерживать жизнь слабых, золотушных и анемичных детей, которые
неизбежно погибали в самом раннем возрасте при грубом и суровом образе жизни
наших предков. Таким образом, и возрастание средней продолжительности жизни,
и возрастание численности народонаселения некоторых стран идут рука об руку с
увеличением массы страданий, на которые мы обречены в этой юдоли плача.
Смерть — естественный враг всего живого, и уменье отсрочить на возможно
долгое время неизбежный ее удар составляет, конечно, отрадное явление. Но
искусство продолжать на долгие сроки страдания людей и увеличивать число
страдальцев не составляет еще конечного предела наших прогрессивных
стремлений. Макробиотика, т.е. искусство долго жить, все более и более уступает
свое место гигиене, т.е. искусству хорошо жить. Но быть здоровым не значит
только не быть больным, т.е. не иметь какого-нибудь недуга, признанного
медицинскою практикою и носящего какое-нибудь мудреное латинское прозвище.
Быть здоровым — значит прежде всего быть человеком, быть самим собою,
пользоваться известным равновесием всех своих нравственных и физических
способностей; без этого равновесия жизнь становится не в жизнь.
Начало
[далее...]