// Откровение писателя

Татьяна Толстая: "Хотела почувствовать себя полной идиоткой"

Любит печь пироги, хотя все ее домашние на диете, и устала от того, что все превозносят ее интеллектуальные способности.

О писателях и не писателях

- Дарья Донцова не писатель, и не трогайте вы человека. Человек был тяжело болен, нашел в себе силы, выздоровел, так зачем теперь палками тыкать?

- Где вы находите умных людей для общения?

- Да вот с балкона кричу, может, кто и оглянется, ха-ха-ха. Я вообще из дому редко выхожу. Вообще, всякое общение с людьми - это тяжело. Надо ставить колпак. Я ходила специально учиться этому. Для жизни.

- А есть сегодня такие люди выдающиеся, за которыми можно идти?

- Это как "я и космос". Есть, конечно, все мои приятели - замечательные люди, а у меня достаточно много знакомых. Но вот идти за ними - вот этого не надо! Я тоже ужасно не люблю, когда за мной ходят!

- Как определить настоящую литературу?

- Если это действительно гениальная вещь, то сюжет, заложенный в произведение, будет всплывать то тут, то там. Читатель может натренировать свою нервную систему до того, что он будет видеть все новые и новые части проявления многослойного сюжета. Как у Чехова, например.

Для людей, любящих словесность, обнаруживать эти проявления - такое удовольствие, что можно в кондитерский не ходить. Можно, пожалуйста, читать книги, детективы какие-то, где сюжета вот такого глубоко нет, а фабула совершенно отличная.

- А ваши личные читательские предпочтения?

- В современной литературе я не нашла того, что мне бы было нужно. Современные люди не знают, чего они хотят. Как самовыразиться. Может мне не повезло - я не нашла?

Мне близка классика. Лев Толстой, Чехов, Гоголь. Тургенев еще, но не весь.

Вот "Вешние воды", например, - там дама с тарелкой сидит вишни чистит. Я же смотрю сразу кулинарным взглядом - она должна была сидеть как минимум с двумя тарелками, а лучше с тремя! Куда она косточки складывала?

Она что, срач там возле себя устраивала? А чищенные вишни куда положить было? Видно, что Иван Сергеевич отродясь варенье не варил. Я весь текст внимательно просмотрела, потому что болела, и мне нечего было делать.

Я была в Париже у знакомой, русской француженки. Поскольку она верила во все внешние силы, то у нее было много книг про всякие магии. А на русском языке я нашла у только две: "Вешние воды" и "Уринотерапия". Ну, я выбрала "Вешние воды"!

Я очень не люблю прозу Андрея Белого, он завораживает и затягивает, но он хочет каждую фразу объяснять - а этого ужасно. Он анекдот вот взял и объяснил: вот тут смешно!

Хотя мемуары его интересно читать, мемуары писателей ведь всегда интересно читать. Тем более, таких гениальных. А он гениален до сумасшествия. Он ведь и действительно был сумасшедшим, а потом себя из этого вытащил. Ему же казалось уже, что все вокруг про него. Что птичка пролетела - это она про него пролетела, птичка-то.

О кругах сансары

- У меня была совершенно атеистическая семья. Я в церковь не хожу, потому что Бог - он всюду. И здесь ничего не заканчивается, я это знаю, потому что мне уже довелось умереть один раз в 18 лет. И я знаю, что там - много переходов, воронок, но ничего не заканчивается.

И даже, когда умирает близкий нам человек, и мы плачем, мы плачем, потому что мы его уже в своей этой жизни его не увидим. Но для него то все где-то там продолжается. С возрастом все эти знаки начинаешь замечать чаще. Просто в молодости эти ощущения притуплены. Мне удивительно повезло, что я умерла так рано.

Об участие в телевизионных шоу

- От слова "звезда" меня тошнит, со слова "вип" я стреляю от бедра. "Минута славы", где я участвую, это не шоу - это народный балаган. Это женщина с бородой, мужчина с тремя сиськами. Это такая щелочка, сквозь которую при полном наплевательстве всех на всех, народ может как-то проявиться.

Это фрики, которые приезжают со всей страны. Но, как и везде, есть две стороны - из ста пятидесяти человек только один получит миллион. И все остальные тут же начинают думать, что жюри куплено, тут уже начинается собачий лай и совершенно неспортивные отношения.

- Вы в костюме императрицы - это тоже балаган?

- А это уже другая история. Есть такая программа "Слава Богу, ты пришел", это австралийская игра.

Человек приходит, его одевают в какой-то костюм, он смотрим на этот костюм в полном непонимании, а потом его выталкивают на сцену, где на него накидываются два человека, и он должен по ходу быстро сориентироваться, чью роль он играет, и по возможности быть остроумным и не упасть лицом в грязь.

А я так устала от того, что куда бы я ни пришла, везде какое-то бессмысленное уважение появляется: "Татьяна Никитична, да вы, да с вашим интеллектом..." Фу! И тут я вижу, что вот! Есть светлая полянка, где я буду кретинкой, полной идиоткой, я позвонила им, и они с радостью согласились.

Я совершенно не знала, что будет, у меня только спросили размеры. А ассортимент костюмов маленький, все такое пыльное, класс, как в театре. Я настраивалась на Марию Антуанетту, потому что парик мне достался совершено неекатерининский, и думала, что мне будут голову отрубать.

И вот я наедине с какой-то фрейлиной веду разговор, и чувствую себя дура-дурой. А надо из этого состояния выходить. И такое чувство замечательное, прелесть, так освежает!

О Парфенове и Шустере

- Парфенов пришел на запись "Школы злословия" и стал спрашивать, о чем мы будем говорить. Мы ему объяснили, что разговор будет, как у нормальных людей. То есть, мы зададим какой-то вопрос, а потом прицепимся к ответу и дальше все пойдет.

Так он все время искал подвох, нервничал. И в какой-то момент совсем рассердился, сорвал с себя микрофоны и сказал: "Я воспользуюсь всем своим влиянием, чтобы эта передача не попала в эфир".

То есть, он сам начал эту игру - в цензуру. Тогда он еще работал, его еще не выгнали. Это было крайне непрофессиональное поведение - ему не понравился образ, который сложился во время съемок передачи, и он решил применить административный ресурс. Он его применил, а потом то же самое сделали с ним.

- Савик Шустер, вначале один Киселев, потом другой - российские журналисты переходят работать в Украину. Вы бы могли вести передачу здесь?

- Я не знаю персоналий, если это украинский язык, то для меня это закрытая вещь - я не читаю по-украински. Шустер профессиональный человек, значит, он может ориентироваться, а что касается Киселева Евгения - то это не подарок.

Об американских студентах

- Как они ваши произведения воспринимают?

- Американским студентам я этого не даю. Что им объяснять, если они Хемингуэя своего не понимают. Мне один студент в Америке про Хемингуэя сказал, что он, во-первых, не понял, а, во-вторых, ему не понравилось.

У них нужно все время, чтобы ученик был герой, дрянь такая, ему нельзя сказать, что он тупой. И вот я вынуждена была говорить, "расскажи же нам, Джон, это так интересно, ты такой особенный - всему миру нравится, а тебе нет".

Оказывается, ему не понравилось, что герой своей жене изменяет, а это нехорошо, и он такого читать не будет. Изменять-то он будет, он читать про это не хочет! У них совершенно испорченное представление о литературе - они считают, что книги пишутся для того, чтобы люди понимали, как надо жить, чтобы книги их воспитывали: это хорошо, а вот это плохо!

- А что вы им задавали?

- Дала им прочитать Бунина "Холодную осень". Это совершенно гениальный рассказ, парень прощается с молодой девушкой и говорит, "посмотри, какой пожар", она спрашивает, что за пожар. И он ей отвечает: "Восход луны, конечно". И он уходит на войну.

Ну, мы то с вами понимаем, что этот "пожар" - это война 14-го года. А им надо это объяснить. Потому что там дальше указывается, что вскоре родители девушки умирают. А чего же им было умирать, если девушке было лет 16.

Я им, как могла, за полчаса объяснила. Так половина класса на меня донос написала - мол, они пришли на урок литературы, а она нам историю тут втюхивает! Они хотели репу, а я им тут разделку коровы...

Ну, а потом начались вопросы, и когда оказалось, что они даже не поняли, что этот молодой человек погиб, они думали, что отец ее умер. И такое меня охватило удушье и отчаянье - на кого время тратишь!

О начале писательства и Брежневе

- Я не писала ни строчки, шел 82-й год. У меня была близорукость пять с половиной. Дошло до того, что я в метро не могла разглядеть название станции, написанное большими буквами на стене.

То есть, ели ты утром не найдешь очки, а в квартире ты одна, то до вечера уже их точно не найдешь. Близорукие меня поймут. И вот я решилась на операцию. А тогда еще лазеров не было, ее делали бритвой, надрезы - вначале на одном глазу, а потом на следующем через неделю.

На первом глазу было не больно. Я ездила на перевязки, в глубокий советский район, клинику Федорова. Шел автобус, в котором ехали все такие одноглазые. А был это ноябрь 82-го года, умер Брежнев.

И вот объявили пять минут скорби. И наш автобус, и без того холодный, выключил мотор и остановился где-то там на пустыре. И предполагалось, что мы должны были там испытывать скорбь!

А вот после операции на второй глаз началась такая кошмарная боль, что я вам просто передать не могу. Самая ужасная, которую только можно себе представить. Такой боли я врагу не пожелаю. И малейшее попадание света вызывало невыносимые мучения.

Так продолжалось долго. Я повесила двойные занавески, выходила на улицу только с наступлением темноты. Ничего не могла делать по дому, ухаживать за детьми не могла. Читать тоже не могла. Через три месяца это все проходит и начинаешь видеть так неожиданно четко...

То есть, весь импрессионизм уходит, и начинается полный реализм. И вот накануне этого я почувствовала, что могу сесть и написать хороший рассказ - от начала и до конца. Так я начинала писать.

Никогда бы не связала это с операцией на глаза, но однажды прочла в газете, что после такой же операции, один человек начал совершенно удивительные математические расчеты проводить в голове.

И вот недавно я поняла, что это не потому, что это глаза. А потому что это насильственная медитация, по существу. Это освобождение мозга от всякой шелухи, когда три месяца ты не читаешь ничего - ни плохого, ни хорошего. Изгнание чего бы то ни было из головы. И потом, на пустое место талант, если он был, накидывается, и ты его в себе обнаруживаешь.

О женских советах

- У Соколова есть очень хороший роман, но вторая глава состоит из коротких рассказиков, совершенно не относящихся к роману. Я всегда думала - зачем они здесь?

И вот как-то я разговаривала с одной из жен Саши Соколова, она мне показала журнал и говорит, что вот эта вторая глава, это она посоветовала ему эти рассказики в роман включить, чтоб зря не пропадали, и вот как хорошо вышло. И я тогда подумала: никогда не надо слушать женщину. Ты царь - живи один.

Все фото Татьяны Толстой взято с сайта tntolstaya.narod.ru

P.S. Напомним, что мы уже писали о том, что Татьяна Толста не дает интервью. Как объяснила писательница, "потому что воспринимаю его только в устном варианте. Но когда оно переносится на бумагу, мне не нравится". Но несмотря на это, она была не против сделать из встречи импровизированную пресс-конференцию. Для тех, кто не был на встрече писательницы с читателями, мы публикуем выдержки из дискуссии.