Андрей Окара — молодой, достаточно модный российский политолог, активно исследующий украинскую тематику. “В миру” он — выпускник МГУ, кандидат юридических наук, доцент Академии государственной службы при президенте Российской Федерации и чрезвычайно плодовитый журналист. В Украине его ругают за пропаганду “российской идеи”, в России — порой недолюбливают за украинофильство. Однако в нем эти две идеологии совсем не конфликтуют. Окара родился в Украине, а вырос в России. Он живет в поездах, курсирующих между Киевом и Москвой, говорит и пишет на русском и украинском, равно считая их
родными. Его мысли об Украине и украинских олигархах — не “советы постороннего”, а взгляд со стороны.

    — Каков, по-вашему, уровень проникновения украинского бизнеса во власть и власти в бизнес?
    — Помню, лет восемь назад в московской “Независимой газете” напечатали портрет известного писателя-постмодерниста Владимира Сорокина, который стилизует свои тексты то под русскую прозу начала XIX века, то под соцреалистический производственный роман. На “портрете” были в два ряда изображены Пушкин, Гоголь, Тургенев, Толстой, Достоевский, Чехов, Платонов, Набоков... Физиономии самого Сорокина не было.
    Подозреваю, что если попытаться нарисовать “бизнес-портрет”, к примеру, украинского Президента, то получится не менее занятная компания: Пинчук, Медведчук, Пустовойтенко, Владимир Бойко, Кирпа, Бакай, тень Лазаренко, оба Деркача, Волков, возможно, кто-то еще. Разумеется, без самого Кучмы. В Украине власть и собственность слились воедино, как нигде. Такого нет ни на Западе, ни даже в России.
    — В чем эксклюзивность украинской модели властно-бизнесовых игрищ?
    — На Западе корпорации мало зависят от власти. В Европе слияние власти и собственности имело место в эпоху феодализма. Тогда как в Украине и России в той или иной мере была реализована модель так называемого “служивого” или “бюрократического” государства. В нем человек входит во власть не потому, что богат, а потому, что готов служить интересам монарха или государства. Так было и при Иване Грозном, и в казацкой Украине, и во времена Российской империи, и при советской власти. Ни о каких олигархах тогда не могло быть и речи. В современной России паритетность отношений крупного бизнеса и государства постоянно нарушается. То олигархи оккупируют коридоры высшей власти (как при позднем Ельцине), то власть пускает по миру кого-нибудь из них.
Как в случае с Березовским, скрывающимся нынче в Лондоне. Потанин много времени проводит в Грузии, Черномырдин был очень рад переселиться в Украину...
    По плотности слияния власти и бизнеса украинский случай самый запущенный — они здесь как сиамские близнецы. И непонятно, кто от кого больше зависит. Как раз это и является основным признаком феодальных отношений.
В украинской политической культуре нет представления об особой функции верховной власти как носительницы государственнических ценностей. В Украине основная функция власти — обслуживание собственности. Как говорят в Донецке, “бабло побеждает зло”. В украинских реалиях политика — инструмент бизнеса.
    — А разве в России по-другому?
    — В России существует устойчивое представление об определенной миссии государства, о сверхзадаче, о собственном историческом проекте, национальной идее. Например, пятивековая концепция “Москва — Третий Рим”. Поэтому в России политика — не только инструмент обогащения, но и средство реализации исторического проекта.
    У Украины, к сожалению, такого проекта нет. Отсюда “напряженка” с нематериальной, внеэкономической мотивацией общественного развития. В силу российской политической культуры президент России — главный бюрократ, а не главный олигарх. При “гебисте” Путине это стало особенно заметно. Президент же Украины — наоборот, вершина олигархической пирамиды. Во время второго президентского срока Кучмы тенденция сращивания власти и капитала достигла апогея.
    Путинская Россия вновь тяготеет к автократическому типу правления, Украина — к кланово-олигархическому.
    — Можно ли говорить о том, что нынешняя конституционная реформа была придумана именно в целях закрепления этой модели?
    — Думаю, да, поскольку за ней стояли не бюрократические, а олигархические интересы. Но вот ее реальными результатами воспользуются именно держатели админресурса.
    — В ходе подготовки к реформе были достигнуты какие-нибудь результаты?
    — Прежде всего, власть смогла проверить надежность всей вертикали управления, пригодность и готовность административного механизма к грядущим выборам. Хотя об этом в Украине почему-то предпочитают не говорить. Перед выборами админресурс “прозвонили” на готовность.
    Кроме того, оппозицию завели в болото “политических смыслов”, втравили в бесперспективную дискуссию. Вместо политической консолидации “непримиримые” погрязли в ученых спорах о преимуществах или недостатках парламентской и президентской форм правления. Ныне оппозиционные силы слабее, чем до запуска реформы. Многие из ее авторов всерьез надеялись на успешное завершение реформы. Однако они не учли “фактор Ющенко” и “фактор Януковича”, которые видят себя президентами уже в 2004 году. Амбиции этих политиков блокируют реформу.
    — Как бы вы охарактеризовали весомость наиболее заметных игроков от бизнеса и политики в Украине?
    — В килограммах самый весомый — Янукович...
Хотя я не могу считать себя эксклюзивным знатоком придворных интриг в Доме с химерами и в других окрестных зданиях. При существующей системе власти политический вес главных игроков определяется не достоинствами, а способностями к интригам.
    — Кто из украинских политиков и бизнесменов виден из Москвы?
    — На слуху Ющенко, Тимошенко, Мороз, Кучма, Янукович. А вот из бизнесменов, кажется, широко никто не известен. Разве что в последнее время появляются интригующие упоминания о Ринате Ахметове. Например, по поводу зарплаты бывшего главного тренера “Шахтера” Невио Скала.
    — С чем связано невнимание к украинским бизнесменам?
    — Сравнительно невысокий уровень успеха украинских проектов в бизнесе, как и низкий государственнический инстинкт украинцев, связаны с доминированием жизненного принципа “моя хата с краю”. Присущий украинскому характеру индивидуализм полезен для мелкого бизнеса, но вредит крупному. Еще лет 150 назад известный русский философ-славянофил Иван Аксаков в своем “Исследовании о торговле на украинских ярмарках” писал, что в малороссийских губерниях крупная торговля сосредоточена в руках великороссийских, еврейских, немецких и других купцов, тогда как украинцы пригодны только для мелкой торговли.
    — Не попахивает ли это шовинизмом?
    — Я не эксперт по запахам. Но ради объективности следует сказать, что до революции в русской культуре, особенно среди старообрядцев, была развита этика предпринимательства и обогащения. Абсолютное большинство российских капиталистов были старообрядцами. В еврейской же культурной среде развит ветхозаветный культ Золотого Тельца; в немецкой — протестантская этика, которая, как утверждал Макс Вебер, являлась идеальной средой для развития капиталистических отношений. В Украине исторически отсутствует деловая этика, на которую мог бы опереться нынешний бизнес. Примеры успешных украинских предпринимателей до революции единичны: Терещенко, Симиренко, Алчевские. К тому же многие из них плохо закончили. В Харькове, например, в начале XX века из 248 купцов первой гильдии украинцев было лишь 7 человек. И за период независимости в Украине так и не появилась ни одна крупная корпорация мирового уровня (если не считать наследия СССР).
    — А как выглядит украинский бизнесмен в глазах своего российского коллеги?
    — К сожалению, в российском бизнес-сообществе бытует мнение об украинских коллегах как о необязательных, неконкретных и ненадежных партерах, с которыми по возможности лучше не иметь дела. Сам я бизнесом не занимаюсь, поэтому сужу об этом в некоторой степени с чужих слов.
    — Почему же российский бизнес так стремится в Украину?
    — Потому что здесь можно заработать, много чего еще приватизировать. Кроме того, в некоторых отраслях отсутствует серьезная конкуренция со стороны украинского бизнеса.
    Кстати, когда велись переговоры по поводу создания украинско-российского газотранспортного консорциума, лично я был удивлен, что никто из украинских политиков, бизнесменов или олигархов даже не выдвинул, хотя бы в декларативной форме, идеи о какой-нибудь реальной паритетности в отношениях. Например, о том, что объектом управления должна быть не только украинская, но и российская часть газовой трубы. Украинскому бизнесу недостает активности, здорового экспансионизма.
    — Какие, на ваш взгляд, будут разыграны сценарии украинских президентских выборов? Говорят, что Москва делает ставку на Януковича, а Запад — на Ющенко?
    — Сначала покажите мне человека по фамилии Москва! Москва, как и Киев, внутренне неоднородна. В российской политике, в отличие от украинской, группы интересов выстраиваются не по территориальному признаку. Даже нынешние “питерские” не все из Питера.
Противоречия между различными российскими политическими силами заметны и в отношении к украинским лидерам. Если Янукович целуется с Касьяновым, это еще не означает, что он может рассчитывать на симпатии Путина. Скорее, наоборот. Есть общая установка: поддерживать не конкретного человека, а определенный набор политических гарантий для России. Например, сохранение в Украине привилегий для российского бизнеса, сохранение статуса Черноморского флота, гарантии внешнеполитической лояльности...
    — Правда ли, что к Ющенко в российских властных кругах относятся отрицательно?
    — Правда. Многие его даже боятся.
    — Почему?
    — Не верят в возможность предоставления россиянам реальных гарантий в случае его президентства. Однако главная причина “ющенкофобии” — антиющенковские интриги, которые генерируются в Киеве.
    — А как относятся к Януковичу?
    — Сначала в России фигура Януковича многих заинтриговала. Кто-то готов был видеть в нем “украинского Путина”, кто-то — “украинского Степашина” (экс-премьера, который в свое время расчистил путь для Путина).
Янукович до сих пор не сформулировал новых принципов российско-украинского экономического или политического сотрудничества. Тем не менее многие российские политики и бизнесмены изначально настроены к нему положительно. Хотя бы потому, что он “донецкий”, а не, скажем, “львовский”. Но где гарантии, что президентство Януковича или Ющенко не приведет к масштабному перераспределению собственности? Где гарантии, что новый президент сохранит status quo и не “обрубит концы” для российского бизнеса?
    — Кто же более предпочтителен для россиян?
    — Думаю, тот, чья роль была бы аналогична роли нынешнего Президента.
Для украинских олигархов важно, чтобы новый президент сумел длительное время сохранять баланс между различными группировками и не допустил бы усиления какой-нибудь одной из них. Для российских же бизнесменов в Украине важны в первую очередь гарантии неприкосновенности бизнеса и возможность “улаживать вопросы” с новой украинской властью.
    — Но ведь такая фигура будет тотально зависима от своих политических “провайдеров”.
    — Ну да. Поэтому необходимо, чтобы ее приняли все без исключения ведущие группировки. Понятно, что такой персонаж может появиться только от “третьей силы”. Человек не от власти, но и не от оппозиции.
    — И кто бы это мог быть?
    — Даже боюсь об этом думать! Согласитесь, в Украине туговато с достойными политическими кадрами крупного масштаба. Но необходимые характеристики кандидата в президенты таковы. Этот человек должен быть представителем именно бюрократической, а не олигархической или деловой элиты. Неплохой вариант — губернатор или силовик. Лучше представитель какого-то не очень “засвеченного” в политике региона, то есть не “днепропетровский”, не “донецкий” и не “киевский”. По понятным геокультурным причинам отпадают также представители Крыма и Галичины — им сложнее всего быть “своими” для всех регионов Украины.
    Нынешняя конфигурация премьерского кресла неудобна для прыжков в высоту. А статус главы Администрации Президента уж слишком прочно увязан с образом самого Президента. Поэтому оптимальным промежуточным “посадочным” местом для подобного кандидата может стать пока пустующее кресло секретаря Совета национальной безопасности и обороны. Плюс имидж главного силовика...
    — Это что, селекция “украинского Путина”?
    — Именно украинского! Главное отличие от российского сценария может заключаться в том, что этому самому “украинскому Путину” нужно как можно дальше держаться от Президента. Он не должен восприниматься как преемник. Еще лучше, чтобы действующая власть его периодически “гнобила”. Электорат любит гонимых.
Но для раскрутки новой фигуры необходимо правильно выбрать образ врага и сформировать общественно значимую проблему, вокруг разрешения которой следует консолидировать национальные силы. Например, в России такими проблемами в свое время стали терроризм и Чечня.
    Я вижу два основных предвыборных послания ставленника “третьей силы”. Первое — необходимость географической, социальной и прочей солидаризации населения всей Украины. Второе — мотив “за державу (за народ) обидно”. Подобный вариант страхует олигархов от масштабного передела собственности и создает гарантии для нынешнего Президента. Это две обязательные позиции.
    — Не накроет ли украинский бизнес волной от скорых российских парламентских и президентских выборов?
    — Всякое может быть... Политический вес российского парламента снижается, поэтому по поводу исхода российских думских выборов украинцам можно не беспокоиться. Путин тоже останется на своем месте. Вопрос в том, какой будет стратегия “Путина II”. Кто ее сформирует — ельцинская “семья”, “православные питерские чекисты”, “правые либералы” или кто-то еще?
    Пока российский бизнес в Украине пытается вести себя именно как экономическая, а не политическая сила. Думаю, это очень хорошо. Такое даже в России не часто встречается. Для минимизации бизнес-рисков россияне стремятся “дружить” со всеми: раскладывают политические яйца сразу во все корзины. Главное для них — не ссориться с властью и избегать компрометирующих контактов с оппозиционными политиками. Из-за чего, кстати, пророссийские силы в Украине так и не получили серьезной поддержки от “украинских” россиян.
    Несмотря на то что Путин часто говорит о непатриотичной сущности капитала, ситуация может кардинально измениться. Не исключено, что после “избиения” ЮКОСа российскому бизнесу в Украине вменят в обязанность еще и поиграть с местными в политику, причем по-взрослому...