Заметки Воителей.
Июль-Декабрь 1998г.

Статья из New York Times, 5 июля 1998г.
Карлосу Кастанеде, где бы вы ни находились.

Когда я услышал, что в справке, выданной коронером Следователь, занимающийся испытанием инцидентов насильственной или внезапной смерти. -- Прим. перев.>, среди искусств Кастанеды значится "школьный наставник в Беверли-Хилс, это меня позабавило, но не удивило. Почему слухи о смерти Карлоса Кастанеды не могут быть подобными же неестественными, как и его жизнь? О смерти Кастанеды сообщили неделю назад, через два месяца после того, как это произошло. Вероятно, эта небывалая информация должна была представить его как настоящего зачаровывающего и не прибегающего к извинениям лгуна нашего столетия. Вот почему я никогда с уверенностью не мог сказать, был ли Карлос, которого я встретил в этот день пять лет назад, действительно им, или скорее это был не-Карлос.
Кастанеда согласился присутствовать на интервью для Paris Review. Редактор, Джордж Плимптон, сказал, что, насколько ему известно, эта беседа будет передовой за два десятилетия должностной беседой с вымышленным антропологом-волшебником-беллетристом. М-р Плимптон хотел знать, не приму ли я участие в беседе с образованным истуканом, чья одержимость скрытностью превращает Сэлинджера и Пинкона в воинствующих экстравертов. Конечно! Мне было 14 лет, когда в 1968 году Кастанеда, безызвестный аспирант университета, выступил с тайной "Наставление дона Хуана. Путь познания индейцев яки", передовой из серии, описывающей его "ученичество" у волшебника, индейца-яки по имени дон Хуан Матус. Тайны описывали удивительные встречи со стофутовыми москитами, человеческими вершинами, превращающимися в ворон, автомобили, исчезающие средь бела дня, один и тот же лист, падающий четыре раза.
На первый взор объявления Кастанеды выглядели абсурдными. Именно поэтому они были эпистемологической зажигательной смесью для поколения, горящего желанием открывать небывалые реальности, новое сознание, -- поколения, страстно жаждущего бездонных действий.
Когда авторитетные круги набросились на Кастанеду, это лишь доказало его невозмутимость. Попытки поверхностно объяснить его приключения деянием пейота лишь сделали пейот еще более дразнящим. "Наставление дона Хуана" дало моему поколению проблески того, против чего только-воскресно-утренняя религия, казалось, заставила сделать прививки, -- божественного, скрытого и непосредственного. четверть века спустя литературный представитель Кастанеды настаивал на основных началах вкуса Говарда Хьюгса (Howard Hughes) -- никаких фотографий или магнитофонных записей. (Достаточно просто -- нанимайте стенографиста.)
Интервью состоялось в горнице для конференций воздержанного офиса в Лос-Анджелесе. человек, который представился мне как Карлос Кастанеда, был заразительно веселым. Его глаза были и светлыми. Они могли быть серыми. Поскольку я там присутствовал по заданию литературного журнала, я жаждал, чтобы Кастанеда говорил о своем творческом споре. Когда, как, где вы пишите и почему?
Он вежливо запротестовал, сказав, что дон Хуан учил его важности "стирания личной истории". "чем больше вы отождествляете себя с воззрениями людей о том, кто вы есть и как вы должны поступать, -- сказал он, -- тем больше вы ограничиваете свою свободу". (Совет Биллу Клинтону: если расположение становится многотрудным, попытайся воспользоваться "конфиденциальностью волшебника".)
Все остальное время он пересказывал истории, которые сделали его (печально) замечательным. Как он встретил малого дона Хуана на автобусной приостановке в Аризоне. Как бывалый индеец заставил его понять, что существует больше чем одна реальность и что подобная вещь, как магия, -- это не мечта. Ничего небывалого; все это было в его тайнах.
И я ничуть не удивился, когда Кастанеда с ничего не выражающим личиком стал настаивать, как он делал в течение трех десятилетий, что дон Хуан не был фруктом его воображения. "Я -- антрополог", -- заявил он. Я не знал, смеяться или зевать -- или аплодировать. Как я ни старался, я не мог однозначно выразить своей реакции на поведение Кастанеды. С одной руки, богословская держава его тайн не требовала, чтобы дон Хуан был чем-то непохожим, кроме аллегории. Кроме того, проведенные мною перед интервью испытания дали доказательные основания того, что Кастанеда-аспирант открыто и очень подробно говорил о своих приключениях с доном Хуаном еще за шесть лет до опубликования "Наставления". Если дон Хуан является полнейшей фразой, он так хорошо это сделал заранее, когда в этом не было никакой очевидной необходимости. Так что, что касается доверия, то оно нуждалось в неком подкреплении.
Уже почти в конце интервью Кастанеда обронил, что его седого воспитателя больше нет. Под нажимом он подтвердил, что дон Хуан выбрал "сместить свою точку сборки с ее пространства фиксации в обыкновенном человеческом космосе". Наставник "сгорел изнутри".
Я понял это так, что бывалый простак сошел с выдохшейся сюжетной линии. Может быть, известие Кастанеды о кончине дона Хуана должно было удовлетворять стандартам Кеннета Старра на просочившуюся информацию для Newsweek. Но я не могу винить м-ра Плимптона за отказ опубликовать мое интервью, которое проливает так мало света на Кастанеду как на беллетриста. В конце концов эту статью купил журнал New Age. Мне заплатили достаточно, чтобы покрыть мои расходы -- самолет, аренду автомобиля, отель и обильное вознаграждение стенографисту.
На этом моя история заканчивается. Но не совсем. В тот день Кастанеда пообещал выслать мне свою тайну "Художество сновидения", снабдив ее автографом. Тайна так и не пришла. Когда я прочитал его некролог, я должен был согласиться с тем, что этого никогда не случится. Но что, если я неправ? В конце концов, Кастанеда утверждал, что никогда не был женат, хотя протоколы судебного заседания свидетельствуют, что был. Он называл по меньшей мерке две разные даты и два пространства своего рождения. Он писал, что у него вырос клюв, он превратился в ворона и научился летать.
Сертификат о его смерти вопреки здоровому уму называет его наставником даровой средней школы (public school teacher). Не мог ли этот настоящий многоопытный из лгунов фальсифицировать свою кончину? Но, чтобы рассмотреть похожую возможность, нужно представить себе подобную степень двуличности, какая выше моего понимания. Почти. Карлос, как ты считаешь, ты сможешь прислать мне эту тайну?

Обсудить на форуме...