Для разграничения подведомственности дел между судами общей юрисдикции и арбитражны­ми судами в ранее действовавших ГПК РСФСР и АПК РФ использовались в совокупности два крите­рия: субъектный состав спора и его характер (при этом подчеркивалось, что предметом разбирательства арбитражных судов являются экономические споры, хотя использованный в Конституции РФ термин "экономические споры" не определяет характера правоотношений, из которых возникает спор). Но, к сожалению, создание для разреше­ния гражданско-правовых споров двух направлений судебной власти - судов общей юрисдикции и арбитражных судов не было обеспечено положениями, позволяющими четко разграничить компетенцию этих судов. В результате, например, дела о недействительности решения совета директо­ров рассматривались судом общей юрисдикции, если участником спора был акционер-гражданин, и арбитражным судом, если акционером являлось юридическое лицо.

Такая ситуация, естественно, влекла за собой соответствующие негативные последствия, одним из которых является формирование различных (иногда диаметрально противоположных!) под­ходов судов общей юрисдикции и арбитражных судов к применению действующего законода­тельства.

Концепция судебной реформы исходила из необходимости четкого разграничения ком­петенции судов именно по предметному крите­рию -  характеру спора. Изменение компетенции предполагалось осуществить путем передачи в арбитражные суды ряда дел, в том числе и с учас­тием граждан, если они возникли из споров в хозяйственном обороте (например, возникающих из корпоративных отношений, вексельных отно­шений и некоторых иных). При этом критерий субъектного состава остался, но постепенно ухо­дил на второй план, обеспечивая специализацию каждого из судов гражданской юрисдикции имен­но в зависимости от характера спора[1].

В итоге в действующий АПК РФ была включена норма о специальной подведомственности дел арбитражному суду (ст. 33). В силу ее положений к компетенции арбитражного суда отнесены дела, которые по своему характеру связаны с предпри­нимательской и иной экономической деятельнос­тью вне зависимости от субъектного состава участ­ников правоотношений, из которых возник спор (юридические лица, индивидуальные предприни­матели или обычные граждане). Таким образом, специальная подведомственность дел арбитраж­ному суду обусловлена спецификой его компетен­ции как суда, полномочного осуществлять защиту прав лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. К специальной под­ведомственности арбитражного суда отнесены дела о несостоятельности (банкротстве), об отка­зе в государственной регистрации, уклонении от государственной регистрации юридических лиц, индивидуальных предпринимателей, о защите деловой репутации в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности и проч.

Пунктом 4 ст. 33 АПК РФ к специальной подве­домственности арбитражных судов отнесены дела "по спорам между акционером и акционерным обществом, участниками иных хозяйственных товариществ и обществ, вытекающим из деятель­ности хозяйственных товариществ и обществ, за исключением трудовых споров". Безусловно, такую редакцию названного положения сложно назвать исчерпывающей, и в литературе не прекра­щаются споры о компетентном суде в отношении требований граждан о признании недействитель­ными сделок и (или) применении последствий недействительности сделок с акциями (долями в уставном капитале), о досрочном прекращении полномочий единоличного органа (директора, генерального директора) или членов коллегиаль­ного органа (правлений, дирекций) и т.д.

Судебная практика свидетельствует также о необходимости уточнения редакции упомя­нутой нормы, поскольку в изложенном ее виде она позволяет одинаково "успешно" принимать к рассмотрению одни и те же дела как судами общей юрисдикции, так и арбитражными судами. Попытка Высшего Арбитражного Суда РФ дать толкование данного положения, реализованная в постановлении Пленума ВАС РФ от 9 декабря 2002 г. № 11 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Арбитражного процессуаль­ного кодекса Российской Федерации", проблемы, в общем, не сняла.

Все это и послужило причиной для начала кам­пании по совершенствованию положений п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК РФ.

В этих условиях представляется важным про­анализировать, какие дела охватываются положе­нием п. 4 ст. 33 АПК РФ, но вначале необходимо несколько слов сказать о термине "корпоратив­ные споры", которым нередко обозначаются дела данной категории.

Термин "корпоративные споры" представляет собой обычное словосочетание, удобное для более краткого обозначения определенной категории дел. Подобные словосочетания используются и для обозначения других категорий дел: "налоговые дела", "антимонопольные дела", "банкротные дела" и проч. При всем их удобстве для словоговорения эти словосочетания не являются легально при­знанными терминами - они не имеют четко выра­женной, однозначной и не вызывающей споров не только законодательной, но и доктринальной дефиниции и, по сути, являются обычными слово­сочетаниями, привычными в бытовом общении.

Вместе с тем законопроектом "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации (в части совершенс­твования механизмов разрешения корпоратив­ных конфликтов)"[2], который был разработан Министерством экономического развития и тор­говли (далее - МЭРиТ), предлагается ввести дан­ный термин в АПК РФ.

Возражения этому содержались в большинс­тве официальных заключений на законопроект[3], неоднократно обнаруживались в литературе[4]. Причем подчеркивалась даже не столько ­недо­пустимость введения в закон подобных "бытовиз­мов", сколько те негативные последствия, которые принесет подобное использование. Это прежде всего невозможность определения того, какие из перечисленных споров являются "корпоративны­ми", вытекающая невозможность однозначного толкования норм закона в правоприменительной практике, а отсюда - невозможность со всей опре­деленностью установить подведомственность арбитражному суду того или иного дела, что будет препятствовать реальному осуществлению права на судебную защиту.

Высказываемые возражения представляются обоснованными. Разработчики законопроекта решили уклониться от определения "корпоратив­ных споров", указывая следующее: "...предлагается закрепить указанный термин как понятие, раскры­ваемое через набор двух признаков - субъектный и предметный критерии, однако при этом наме­ренно не вводится какой-либо легальной дефиниции данного понятия, учитывая существующее многообразие точек зрения по вопросу, что следу­ет понимать под корпоративными отношениями и спорами, возникающими вокруг них"[5]. Однако четких критериев, позволяющих относить то или иное дело к "корпоративному спору", разработчи­ками также не было представлено. Взамен этого в законопроекте фактически перечисляются, при­чем не исчерпывающим образом, субъекты "кор­поративных споров" и очень неопределенно фор­мулируется возможный предмет этих споров.

С учетом сказанного введение в законодательс­тво термина при отсутствии его определения и чет­ких критериев, позволяющих определить содержа­ние используемого понятия, не только неправиль­но, но и чрезвычайно вредно для судебной практи­ки, поскольку предоставляет судейскому корпусу широчайшие рамки для судебного усмотрения, не давая никакого ориентира. Неправильность такого подхода вряд ли может вызывать сомнения.

Думается, предлагаемый законопроектом тер­мин "корпоративные споры" вполне мог бы быть заменен для целей использования в АПК РФ обоз­начением "дела по спорам, связанным с пред­принимательской или иной экономической деятельностью, организацией управления, членством или участием в капитале орга­низаций". Такое название отражает существо рассматриваемой категории дел, представляется весьма точным и облегчает разграничение под­ведомственности этих дел между судами общей юрисдикции и арбитражными судами.

Исходя из того, что положения ст. 33 АПК РФ предусматривают отнесение к компетенции арбит­ражных судов ряда дел вне зависимости от их субъектного состава, думается, нет оснований для отступления от этого правила и в отношении дел по спорам, связанным с предпринимательской или иной экономической деятельностью, организаци­ей управления, членством или участием в капитале организаций. И представляется вовсе ненужным перечисление вероятностных субъектов спора в тексте статьи (как это имеет место в предлагаемой законопроектом редакции ст.ст. 33 и 33-1).

Вместе с тем необходима конкретизация кате­горий дел, которые по своему характеру связаны с предпринимательской и иной экономической деятельностью, и по правилам ст. 33 АПК РФ они должны быть причислены к компетенции арбит­ражных судов. К таким делам могут быть отнесены следующие.

Во-первых, споры, связанные с предпринима­тельской или иной экономической деятельностью организации (примером которых являются иски о признании недействительными сделок этой организации и (или) применении последствий недействительности соответствующих сделок, о взыскании сумм объявленных, но невыплаченных дивидендов).

Во-вторых, споры, связанные с участием в капи­тале юридического лица, в том числе споры, воз­никающие из сделок с акциями, долями в уставном (складочном) капитале хозяйственных товариществ и обществ, паями членов кооперативов; споры о правах на акции, доли в уставном (складочном) капитале хозяйственных товариществ и обществ, паи членов кооперативов (из этого списка исклю­чаются споры, возникающие в связи с разделом наследственного имущества или разделом общего имущества супругов, включающего в себя акции, доли в уставном (складочном) капитале, паи).

В-третьих, споры, связанные с членством (например, дела по искам о признании недействи­тельными решений общего собрания при несвое­временном извещении (неизвещении) акционера о дате проведения общего собрания; непредстав­лении акционеру необходимой информации по вопросам повестки дня; несвоевременном предо­ставлении бюллетеней для голосования).

В-четвертых, споры, связанные с деятельнос­тью держателей реестра владельцев ценных бумаг и (или) депозитариев по учету прав на акции и иные ценные бумаги, а также с осуществле­нием ими иных прав и обязанностей, предусмот­ренных федеральным законом, в связи с размеще­нием и (или) обращением ценных бумаг.

В-пятых, споры, связанные с организаци­ей управления юридического лица, в том числе споры, связанные с назначением (избранием), прекращением, приостановлением полномочий и ответственностью лиц, входящих (входивших) в состав органов управления и контроля юриди­ческого лица (включая ревизионные комиссии (ревизоров)), а также лиц, входящих (входивших) в коллегиальные исполнительные органы либо осуществляющих функции единоличного испол­нительного органа юридического лица.

Кроме того, безусловно, необходимо прямо отнести к специальной подведомственности арбитражных судов и дела, которые не являются делами по спорам, связанным с предприниматель­ской или иной экономической деятельностью, организацией управления, членством или участи­ем в капитале организаций, но являются связанны­ми с ними и вне зависимости от субъектного состава по своему характеру не могут рассматриваться иначе, как возникающие в связи с предпринима­тельской и иной экономической деятельностью. Это прежде всего отнесенные законопроектом к "корпоративным спорам" дела по спорам, связан­ным с признанием недействительным выпуска эмиссионных ценных бумаг, в том числе с призна­нием недействительными актов государственных органов о государственной регистрации выпус­ка эмиссионных ценных бумаг и отчета об ито­гах выпуска ценных бумаг, а именно: по спорам об обжаловании ненормативных правовых актов государственных органов, связанных с эмиссией ценных бумаг, о признании недействительными решений органов эмитента, связанных с эмиссией ценных бумаг, выпуска (дополнительного выпус­ка) эмиссионных ценных бумаг, сделок, совершен­ных в процессе размещения эмиссионных ценных бумаг, или отчета об итогах выпуска (дополнитель­ного выпуска) эмиссионных ценных бумаг.

Кроме того, к специальной подведомственнос­ти арбитражных судов должны быть отнесены и дела, которые законопроект не причисляет к "кор­поративным спорам", - дела по спорам, связанным с осуществлением деятельности профессиональ­ных участников рынка ценных бумаг, деятель­ности акционерных инвестиционных фондов, деятельности по управлению инвестиционными фондами, паевыми инвестиционными фондами и негосударственными пенсионными фондами, деятельности специализированного депозитария инвестиционных фондов, паевых инвестицион­ных фондов и негосударственных пенсионных фондов, деятельности негосударственных пенси­онных фондов, деятельности по доверительному управлению ипотечным покрытием, деятельности специализированного депозитария ипотечного покрытия, деятельности по ведению реестра вла­дельцев инвестиционных паев и ипотечных сер­тификатов участия.

Отнесение к компетенции арбитражных судов поименованных категорий дел вряд ли вызовет серьезные возражения, за исключением дел по спорам, связанным с назначением (избранием), прекращением, приостановлением полномочий и ответственностью лиц, входящих в состав орга­нов управления и контроля юридического лица. Именно в отношении этой категории дел идут наиболее бурные дискуссии, именно ей и хотелось бы уделить некоторое внимание.

Прежде всего интересен тот факт, что еще на стадии подготовки к рассмотрению в первом чтении из законопроекта было исключено положение об отнесении к подведомственности арбитражных судов дел "по индивидуальным трудовым спорам работников, входящих в коллегиальные исполни­тельные и контрольные органы или осуществля­ющих функции единоличного исполнительного органа юридического лица, за исключением пот­ребительских кооперативов, политических партий, благотворительных организаций, религиозных организаций, общественных организаций (объ­единений), некоммерческих товариществ, товари­ществ собственников жилья, профессиональных союзов"[6]. В обоснование такого предложения в пояснительной записке МЭРиТ разработчики разъ­ясняли, что подобные "корпоративные по своей сути, но замаскированные под трудовые, споры с участием лиц, занимающих должность едино­личного исполнительного органа хозяйственного общества"[7] (курсив наш. - AfP.), должны относиться к подведомственности арбитражного суда, посколь­ку рассмотрение их судами общей юрисдикции, как подчеркивали разработчики проекта, "создает воз­можность перехвата корпоративного контроля"[8].

Вероятно, предлагая подобную новацию, раз­работчики исходили из желания прекратить давно ведущуюся в юридической литературе дискуссию о том, корпоративными или трудовыми являют­ся споры между работником, входящим в орган юридического лица или являющимся органом этого лица, и обществом[9]. Однако разъяснения, содержащиеся в пояснительной записке, всту­пали в противоречие с существом предлагаемой новеллы. Буквальное же прочтение предлагаемой нормы позволяло сделать вывод о том, что все индивидуальные трудовые споры, которые могут возникнуть с участием руководителей обществ (генеральных директоров, директоров), членов правления или дирекции, управляющих подлежат рассмотрению в арбитражном суде. Даже в том случае, если существо индивидуального трудово­го спора сводится к несогласию члена правления с установленным графиком отпусков, этот спор, исходя из названного правила, будет подведомс­твенен арбитражному суду.

В силу сказанного можно только поддержать исключение этого положения из законопроекта как недостаточно продуманного.

Сказанное, однако, не означает, что споры, связанные с назначением или избранием, пре­кращением, приостановлением полномочий и ответственностью лиц, входящих в состав орга­нов управления и контроля юридического лица, должны рассматриваться в суде общей юрисдик­ции; данные споры должны быть подведомствен­ны арбитражному суду именно как относящиеся к организации управления обществом.

Попытки некоторых авторов трактовать эти споры исключительно как трудовые являются не более чем данью сложившейся традиции видеть в отношениях между организацией и управляющим (менеджером) только отношения работодателя и наемного работника. Сегодняшние отношения между организацией и управляющим (менедже­ром) есть по существу отношения по передаче последнему власти над чужим капиталом, кото­рую он обязуется осуществлять, действуя добро­совестно и разумно в целях преумножения этого капитала. Трактовать фигуру управляющего только как наемного работника, который осуществляет свою трудовую функцию, неправильно, особенно для целей определения значимости его роли в корпоративных отношениях.

Допустимо предполагать, что менеджеры в неко­торых случаях пытаются использовать (и использу­ют) предоставленную им власть над чужим капита­лом в собственных интересах, в других случаях они принимают "неудачные" решения или просто неоп­равданно рискуют, тем самым уменьшая размер вверенного им капитала, и проч. Для исключения подобных ситуаций и нивелирования их последс­твий в законодательстве (и в договоре с управляю­щим) предусматриваются различного рода меха­низмы, направленные на оптимизацию управления обществом и устанавливающие ответственность управляющих за ненадлежащее осуществление ими обязанностей по управлению обществом.

Такого рода положения закреплены в корпо­ративном законодательстве многих стран (в част­ности, Германии, Франции, Дании). Положения об ответственности управляющих были знако­мы и российскому гражданскому праву 1922 г.; например, устанавливалось, что члены правления кредитного или ссудо-сберегательного кредитно­го товарищества, "нарушившие свои обязаннос­ти, отвечают совокупно всем своим имуществом за все убытки, причиненные ими товариществу.

...Общее собрание может назначить членам прав­ления вознаграждения. Член правления может быть удален от должности постановлением обще­го собрания"[10]. Подобные положения и сегодня присутствуют в российском корпоративном зако­нодательстве.

Вследствие сказанного возникающие отсюда споры - это споры из гражданских (корпоратив­ных) отношений, которые связаны с оптимиза­цией организации управления обществом, т.е. это споры, связанные с предпринимательской и иной экономической деятельностью.

[1] Арбитражный   процесс:   Учебник   /   Под.   ред. В.В. Яркова. М., 2003. С. 79.

[2] С текстами законопроекта и Пояснительной запиской к нему, подготовленными МЭРиТ, а также Концепцией развития корпоративного законодательства на период до 2008 года можно ознакомиться на официальном сайте МЭРиТ: (раздел "Законодательство / Проекты законов"). С текстом законопроекта № 384664, доработанным и подготовленным для рассмотрения в пер­вом чтении, можно ознакомиться здесь (портал "Законодательная деятельность").

[3] См., например: Заключение Комитета по промыш­ленности, строительству и наукоемким технологиям от 23 марта 2007 г. С. 2; Заключение Верховного Суда РФ от 26 февраля 2007 г. С. 3; Заключение Правового управления Государственной Думы от 9 марта 2007 г. С. 1.

[4] См., например: Дедов Л. "Групповые" иски и АПК // эж-Юрист. 2006. № 17 (СПС "КонсультантПлюс"); Осипенко О. Совершенствование процедуры разрешения корпоративных споров // Корпоративный юрист. 2006. №6 (СПС "Гарант").

[5] Пояснительная записка МЭРиТ. С.40-41

[6] Текст законопроекта, подготовленный МЭРиТ.

[7] Пояснительная записка МЭРиТ. С. 40.

[8] Там же.

[9] См. о дискуссии: Маковская А.А. Основание и размер ответственности руководителей акционерного общества за причиненные обществу убытки / / Убытки и практика их возмещения: Сборник / Отв. Ред. М.А.Рожкова. М.: Статут, 2006. С.334-343.

[10] Справочник-юрист для изб-читален волисполкомов и сельсоветов. По вопросам государственного устройства, земельным, кооперации, судебным, налоговым и другим / Под ред. и с пред. Д.И. Курского. М.: Юридическое изда­ние Наркомюста РСФСР, 1925. С. 209.