В конце июня Российский медиацентр и представительство РосЗарубежЦентра в Украине пригласили «2000» на презентацию новой книги Владимира Малинковича «Три революции и две перестройки. Этюды на темы советской истории». Разумеется, в первую очередь нас заинтриговало название. А именно — столь необычное количество революций и перестроек на протяжении недолгой советской истории.
Свой метод исчисления автор раскрыл не сразу. Сначала Владимир Дмитриевич рассказал, почему он — практикующий политолог (а в прошлом — известный советский диссидент) — обратился к истории.
«Остаюсь гражданином СССР»
— Заниматься конкретной политологией в Украине мне стало просто стыдно. По-моему, сегодня анализировать действия наших ведущих политиков недостойно уважения. Наша политическая жизнь невероятно примитивна. Политики, собственно, и нет. Все главные действующие лица занимаются своими личными интересами. Впрочем, у них нет не только желания, но и способности представить место Украины в мире. Наверное, поэтому мы столь провинциальны.
Однако политология — это не только текущая политика, но и осмысление ситуации в контексте прошлого. Поэтому мне захотелось осмыслить тот мир, в котором я жил. Ведь в душе остаюсь гражданином советской страны. Я не меняю воззрений в зависимости от того, где проведена государственная граница. Пусть очень многое мне в той стране не нравилось и продолжает не нравиться. Но это моя страна. И главное, к чему я призываю в книге, — отказаться от черно-белых оценок. Более того, я не считаю, что всю советскую историю можно рассматривать как единое целое.
— И, судя по названию, вы разбиваете этот период на 5 различных частей?
— 1-й этап — это попытка мировой революции, где Россия — не более чем плацдарм для раздувания мирового пожара. Но Ленин почувствовал, что здесь нельзя построить социализм, не пройдя через буржуазный этап развития. И то, что вождь пролетариата пошел на нэп, — его большое достижение. Да и сама идея СССР как союза суверенных республик — думаю, националисты должны ежегодно отмечать день рождения Ленина возложением цветов к его памятнику. Без Октябрьской революции независимой Украины просто не было бы. Даже развитие украинской культуры приходится на 20-е годы.
Поэтому я считаю, что нэп — это первая перестройка после Октябрьской революции.
Следующий этап — сталинская революция 1929 года, обрушившая нэп. Она-то и принесла те беды, которые мы и по сей день расхлебываем. Потому что если бы не было сталинизма, то, вероятно, не погибла бы и страна в 1991 году.
Еще более трагично, что Сталин свой переворот осуществлял одновременно с радикальной коллективизацией, игнорируя достижения эпохи нэпа. Ведь именно при нэпе развивались новые формы коллективизма. Ориентация кооперативов на специфику русской жизни, на крестьянскую общину могла бы помочь построить общество, которое было бы и жизнеспособно, и социально справедливо. Как выяснилось позже, производительность сельскохозяйственного труда при нэпе была вновь достигнута только при Хрущеве.
Годы тотальной коллективизации и порожденного ею голода 1932—33 гг. гораздо более трагичны, чем 1937-й. В 37-м, во-первых, пострадало намного меньше людей. А во-вторых, это была в основном советская элита. У элиты остались живы дети. Как правило, пишущие, хорошо образованные. И когда пришли времена Хрущева, это проявилось. А о крестьянах забыли. Что и позволяет писать сейчас о голодоморе кому что в голову взбредет. И выдумывать от фонаря какие угодно цифры.
— Еще Солженицын заметил, что основной «пиар» 37 году сделали дети, выросшие в «Доме на набережной». Но не идете ли вы по их пути, когда противопоставляете сталинский период ленинскому? Ведь, как известно, Сталин использовал ту же методологию, что и Ленин.
— Не известно! Те же первые лагеря появились не при Ленине, а при белом движении. И белые точно так же расстреливали заложников. Да, при Ленине были лагеря, расстрелы. Но принципиальное отличие этого периода от сталинского в том, что Ленин занимался формированием социалистического общества, а не государства. Россия ему была безразлична. Он готовил всемирную социалистическую республику. Но как только мировая революция захлебнулась, он перешел к нэпу. Затем эту линию продолжил Бухарин. Чего стоит только его знаменитая статья 1925 года, обращенная к крестьянам, «Обогащайтесь!»
Сталин построил совершенно новую систему. Это была серьезнейшая перестройка, которую, на мой взгляд, скорее можно назвать революцией. А еще вернее — контрреволюцией. И 37-й — это уничтожение коммунистической идеи. Поэтому глава так и называется: «Сталин — победитель коммунизма». Он строил сильную державу, и ему было глубоко наплевать на коммунизм. Не случайно он любил ходить на спектакль «Дни Турбиных».
— И все же в данном случае важно не столько различие сталинской и ленинской систем, сколько сходство методов, используемых обоими.
— Вы только не подумайте, что я ленинец! При Ленине, безусловно, существовала диктатура. Точно так же, как и при Сталине — в самый страшный период советской истории — были значительные успехи. Главный из них — победа в Великой Отечественной войне. Предстоит еще обдумывать: как получилось, что все демократии легли под Гитлера за несколько месяцев, а тоталитарный режим оказал сопротивление. И не стоит говорить, что мы победили вместе с союзниками. Подавляющая часть этой победы — наша. Значит, демократия работает в мирное время, а в военное нужна диктатура.
Хотя общества тоталитарного в полном смысле этого слова не было даже при Сталине. По своим законам жили целые сообщества. Например, уголовный мир. Вспомните «войну сук и воров». И «суки», между прочим, проиграли. Потому что государству не удалось справиться с криминальной ментальностью, и она потом вырвалась на свободу, породив дедовщину, правила жизни в рабочих поселках с их юными пэтэушниками, срывающими шапки с прохожих. Я это говорю совсем не для того, чтобы обидеть Януковича. Эта жизнь была даже романтизирована в «Весне на Заречной улице». Своими ценностями жила и семья.
Тем более не был тоталитарным и режим застоя. В лагерях сидело не так уж много людей. Анекдоты рассказывали где угодно. Номенклатура была вынуждена считаться с учеными. Поэтому не стоит драматизировать это время. Режим доходил. Он не предлагал ничего нового. И в этом была проблема. Развития, как во время «оттепели», не было.
