О детстве и родителях

Я рос нормальным парнем. И, как большинство мальчишек, конечно, доставлял хлопот близким: вовремя не поел, разбил стекло, заигрался допоздна с другом, не позвонив родителям. Они от переживаний сходили с ума, и по возвращении я получал по заднице. Папа укладывал меня через колено и вполсилы, чтобы не осталось ссадин и синяков, порол фронтовым ремнем.
...Ленинград, Невский, 102-104, угол Марата. Девять совмещенных дворов. 50–60 подростков. Чего мы только не вытворяли! Летом – футбол, зимой – хоккей, естественно, мячи и шайбы периодически летели в окна. Плюс разбитые лампочки, чтобы во дворах потемнее было. Разобьешь, притаишься за углом и ждешь девчонку...
Однажды я, не предупредив родителей, взял у соседа взаймы рубль и промотал его в парке. Рубль тогда был большой суммой – аттракционы стоили от пяти до двадцати копеек, мороженое – 9. Нетрудно представить, сколько всего я мог позволить себе! Позволил! А через пару дней сосед подошел к папе: «Неплохо было бы рубль вернуть». И папа в очередной раз всыпал мне ремнем...
Юность моя была довольно беззаботной. Я не волочился за каждой юбкой. Но, став постарше и влюбившись, мог убежать из дома.
До 16 лет жил с родителями, бабушкой и братом (он на четыре года моложе) в коммуналке. На пятерых – 16,5 кв.м. Тогда-то я, конечно, об этом не задумывался, а теперь преклоняюсь перед мамой с папой – в таких условиях они ухитрялись выполнять свои супружеские обязанности так, что мы с братом никогда ничего не видели и не слышали.
Папу мы боялись больше, но мама была... нет, не строже. Придирчивее. Когда, к примеру, мне хотелось прогулять школу и я прикидывался больным, она засовывала мне градусники одновременно под обе подмышки – на случай, если один из них я «набью» мышцами (был такой хитрый способ поднять температуру). Именно мама заставляла меня буквально из-под палки ходить в музыкальную школу. Год я проучился игре на скрипке, потом был переведен в класс фортепиано. И сейчас благодарен маме за то, что она приложила немало усилий, чтобы я все-таки окончил «музыкалку». А вот завести собаку родители не разрешали. Сомневались, что мы с братом будем выгуливать ее.
Наша семья никогда не считалась бедной. У нас было пианино, и бабушка – настоящая светская дама – частенько музицировала. Телевизор, правда, появился поздно, а один из первых советских магнитофонов родители купили практически сразу.

О медицине
Поступить после школы в «мед» для меня было так же естественно, как для сына кадрового офицера оказаться в военном училище. У меня же мама с папой – врачи. Продолжение династии в таких семьях – нормальное явление. В разные годы я, правда, мечтал быть и геологом, и профессиональным охотником, хотел быть поближе к природе и животным, но, когда пришло время определяться с профессией, совершенно осознанно отнес документы в медицинский. Да и у родителей мое будущее не вызывало вопросов. Я родился в семье студентов выпускного курса первого «меда» и в буквальном смысле вырос в больнице. В доме все разговоры были только о медицине, все друзья родителей были врачи... Ну какую профессию я еще мог выбрать?
Несмотря на то что советской медицине всегда не хватало денег, я работал на «Скорой» с огромным удовольствием, застав еще то время, когда на две ставки было есть некогда, а на одну нечего. Поэтому мужчины, как правило, трудились на две ставки, а женщины – на полторы.
Хорошо помню свой первый вызов, еще студентом: ножевое ранение в городе Мончегорске, на Кольском полуострове... «Скорая» – это ведь ежеминутная борьба, фронт в прямом смысле слова. У каждого доктора есть свои спасенные и свое, простите, кладбище. Испытывал ли я чувство вины, когда у меня на руках умирал человек? Скорее чувство горечи, сожаления. Пытался помочь – и не смог...
Меня считали приличным доктором, но втайне я всегда мечтал о музыке.

О творчестве
Мог ли я представить себе, что когда-нибудь буду выступать в Кремлевском дворце с самим Чаком Берри!.. В начале-то моей творческой карьеры меня как только не называли! И автором-исполнителем на эстраде (без указания фамилии!), и бардом, и вторым Высоцким.
В обкоме партии, а может, даже в ЦК считали: Розенбаума быть не должно. Ни в газетах, ни в анонсах концертов. То есть выступать было можно, а писать на афишах фамилию считалось неприличным. Вторым Высоцким я тоже становиться не собирался. У нас все разное! Музыка, поэзия, голоса! Он – москвич, я – питерский. Да и бардом себя не считаю. Эти люди в большинстве своем приходят к песне от поэзии, с музыкой у них дела обстоят неважно. Я же пришел к песне от музыки, стал писать стихи, и сегодня, смею надеяться, меня можно назвать поэтом. Хорошим или плохим – другой вопрос. Начинал же я как вокалист, исполняя чужие произведения. Перепел весь репертуар «Биттлз», огромное количество советских песен. Но сегодня никто из серьезных музыкантов не скажет вам, к какому жанру я принадлежу. Этого не знаю даже я сам. У меня есть джаз («Вальс-бостон»), рок-баллады, рок-н-ролл, романсы, исполняемые на рояле «симфонизмы»... И есть «Гоп-стоп» – песня, которую называют блатной или уличной. Так что скорее всего мой жанр – «Розенбаум». И я хочу, чтобы меня называли просто артистом.

О шоу-бизнесе
Я лишь номинально отношусь к тому, что называется похабным словом «шоу-бизнес». У нас же его просто нет! Шоу-бизнес – это когда бизнес делается для шоу. В России же пока шоу – для бизнеса.
Я ведь пришел на сцену в 30 лет с дипломом мединститута, доктором «Скорой помощи». А по сути – советским служащим в хорошем смысле этого слова. То есть как выходил я на смену с восьми утра до восьми вечера, так до сих пор и выхожу трудиться. Только теперь на сцену. Я не умею ходить по трупам, не умею интриговать. Для меня дикость – закулисные скандалы о том, кто будет закрывать концерт, кто сколько песен будет петь... Я искренне не понимаю 22-летнюю девочку, которая нанимает себе отряд телохранителей, боясь, вероятно, что фанаты будут срывать с нее наряды. Да не тот менталитет у наших людей! Нет у них этого в генах! Узнают тебя – хорошо, нет – ничего страшного. Но зачем тебе шесть мужиков-то с пистолетами? Кому ты нужна?.. Невдомек мне, зачем нужны 18 полотенец в гримерке и коньяк по первому требованию. Насмотрелись иностранных фильмов, начитались о западных звездах?.. Не хочу обидеть коллег, стремящихся сделать наш шоу-бизнес цивилизованным, но для меня он во многом пока смешон и противен.
Я, например, не собираюсь бороться с исполнителями, выступающими под фонограмму. Зачем? Это личное дело каждого. Как депутат ГД, я принял бы закон, который... Нет, не запрещал бы работать людям под фонограмму, но обязал бы певцов писать в афишах, к примеру: «Песни народов мира. Исполняет артист Тютькин. Концерт под фонограмму. Цена билета – 30 долларов». Это называется защита прав потребителя. Люди должны понимать, хотят они платить за такое выступление такие деньги или нет.
Да, у концертов вживую свои минусы. И как-то, выступая на концерте, посвященном Дню чекиста, на котором присутствовали все первые лица государства, в том числе президент Путин, я забыл текст песни. Меня прекрасно принимали, но я так разволновался, что во втором куплете забыл слова. Пришлось извиняться. К счастью, люди знали, что я всегда пою вживую и всякое может случиться.

О власти
У меня не было и нет стремления войти в политический бомонд. Не скрою, приятно быть знакомым с президентом, но, поверьте, Владимир Владимирович Путин интересует меня больше не как президент, а как мой ровесник, с которым мы росли в одно и то же время, в одном и том же районе, на соседних улицах. Пусть не обижается на меня Борис Николаевич Ельцин, но я не стремился с ним познакомиться, когда он был президентом. Мы с ним из разных времен. Я и с Борисом Всеволодовичем Громовым дружу не как с губернатором Московской области, а как с моим близким товарищем, братом, однополчанином, если хотите. И буду дружить, на какой бы должности он ни был.
Я получил много шпилек от псевдоинтеллигенции и эстетствующих снобов, когда стал депутатом ГД. Проще всего сидеть по углам и вздыхать: «Ах, какая у нас Дума!..» Да, я не изменю страну, более того, у меня даже нет такой цели. Но кто-то должен начать действовать, чтобы стало лучше?! То, что я могу сделать для людей как народный артист, ни в какое сравнение не идет с тем, что можно сделать, имея депутатский статус.
Моя жизнь стала еще более насыщенной, я практически лишил себя выходных. При этом я не намерен резко сокращать количество своих концертов, но и на тех заседаниях Думы, где должен присутствовать, буду. Для меня Дума не панацея. Мне есть чем заняться, персональная машина не нужна, у меня своих две. Квартира в Москве интересует меньше всего. А уж право бесплатного проезда на общественном транспорте и вовсе ни к чему, я на нем не езжу. Поверьте, став депутатом, я просто повесил себе на шею еще один хомут. Это большая ответственность. Брать взятки не умею, даже когда нужно что-то попросить в рамках закона, и то сгораю от стыда. Словом, я ни на секунду не задержусь в Думе, если что-то будет меня сильно тяготить или я сам перестану кого-то устраивать.

О любви
Первая любовь? Конечно, я ее помню. Это Лена Александрова, с которой вместе учился и в которую был влюблен с первого по четвертый класс. Недавно выяснилось, что у нас с ней есть общая подруга – Ира Роднина. Мы встретились, мило пообщались...
Еще была Инна Тумаринсон. Она жила в соседнем доме, как и я, на третьем этаже, и окно нашей кухни было напротив окна ее комнаты. Я любил подсматривать за ней... Нет-нет, сексуальным маньяком я никогда не был, тем более в детстве. Просто мне нравилось, увидев, что она выглянула в окошко, помахать ей рукой и крикнуть: «Ин-ка!..»
С женой Еленой мы вместе уже 29-й год. Вместе учились в медицинском институте (я на курс старше), а познакомились... у нее дома, когда ее родители пригласили моих на какую-то вечеринку. Роль домохозяйки Елену не устраивает, она получает удовольствие от работы, поэтому несколько часов в день проводит в клинике. Я не домостроевец, но все-таки считаю, что женщина должна больше времени уделять дому, детям.
Дочь Аня несколько лет назад подарила нам чудного внука.

О еврейском вопросе
Я никогда не комплексовал по поводу своей национальности. Может, потому, что жил в больших питерских дворах, в которых вместе росли дети разных национальностей и вероисповеданий. На татарский праздник мы все ели перемяч – треугольные пирожки с мясом, на русскую Пасху всем двором трескали мацу... Ой, простите, куличи. Мацу, конечно, ели на еврейскую Пасху, и вовсе не по религиозным соображениям. Это просто очень вкусная лепешка. На православную Пасху к чаю подавали очень вкусный кулич и творожную пасху. Но однажды (мне тогда было лет 12–13) мы с отцом были в кинотеатре. На экране появились горы трупов погибших в концлагерях евреев. Сзади раздался голос: «Так им и надо!» После сеанса отец схватил того мужика за грудки, отвел в милицию, но мужика, конечно, быстро отпустили...
В конце 70-х многие евреи стали уезжать в Израиль. Мы тоже собирались, месяца два или три я даже учил язык. Потом процесс забуксовал, а в 80-м я ушел на сцену. Позже мне предлагали уехать музыкантом, но сейчас я счастлив, что этого не случилось. У меня нет желания переселиться в местечко и жить теплой еврейской семьей. И все-таки я хочу, чтобы мои дети, внуки и правнуки знали наряду с русской культурой еврейскую – музыку, язык...

О своем бизнесе
Моя пивная – серьезный бизнес. Я один из учредителей огромного бизнес-комплекса в Ленинграде. Но я не бизнесмен, а инвестор. Чтобы быть ресторатором, надо проводить в своем заведении 24 часа в сутки. Не буду лукавить, хочется иметь 18 заводов, 24 парохода и т.д. Мечтаю как можно меньше давать концертов и как можно больше времени проводить в студии, вкладывая деньги, полученные от заводов и пароходов, в творчество. Понятно же, что в строительстве и экплуатации заводов и пароходов я ничего не смыслю. Бизнес певца – сцена.

О собаках и других животных
Сейчас у меня американский бульдог Дон Александрович, прежде был белый бультерьер Лаки, который прожил со мной 13 лет и 10 месяцев и которого ни один пес никогда не заменит. Однажды я выступал где-то в средней полосе России и мне в гримерку привели собаку (Лаки уже не было в живых). Не поверите – я потерял дар речи. Это был не просто похожий на Лаки пес, а как будто его однояйцевый близнец. Да что там, это был просто мой Лаки!.. Я не смог его взять и сейчас еще не могу взять бультерьера. До сих пор скорблю о Лаки. Даже зуб его ношу на веревочке...
Взрослым мужиком я рыдал всего два раза в жизни, один из них – когда не стало Лаки. Как сейчас помню: я на гастролях в Нижнем Новгороде, сижу в шашлычной на берегу Волги, чудная погода... Вдруг звонок из дома: «Лаки задыхается...» У него была злокачественная опухоль – шейные, подчелюстные лимфатические узлы увеличились так, что стали пережимать трахею. Ветеринар спрашивал моего разрешения усыпить Лаки. Пса подозвали к трубке, и я сказал ему: 'Не бойся, сейчас тебя уколят, и все будет в порядке...» Представляю, каково было видеть все это жене и дочке... Был бы я дома, наверное, не смог бы пережить этот ужас... Через полчаса мне перезвонили и рассказали, как все прошло. Я спустился к Волге, подальше от людей, и минут 20 просто орал.
Мы похоронили Лаки в лесу, на Карельском перешейке, положив на могилку трехсоткилограммовый гранитный валун. Рядом посадили красивую тую. Две или три недели я каждый день ездил поливать ее, чтобы прижилась. А потом какие-то суки, простите, граждане моей родной страны, вырыли ее... Нашел бы, кто это сделал, – убил бы паскуду. Ну не убил бы, так по морде съездил бы обязательно. Смог бы я в самом деле убить человека? Насильника малолетних – думаю, да. Такие жить не должны.
А вот без животных я своей жизни не представляю. И давно уже перестал на них охотиться. Исключение составляют, пожалуй, только водоплавающие птицы да кабаны. Они, конечно, звери замечательные, но все-таки свиньи, созданные для того, чтобы их кушали.

О себе
Я стараюсь жить по библейским законам, хотя и не всегда, к сожалению, получается. Человек я очень взрывной, но отходчивый. Могу быть жестким, жестоким – никогда. Напротив, мне кажется, я достаточно ранимый. Очень горюю, когда вижу несправедливость.
Мне кажется, я не суеверный, верю в себя и свои силы. Мой день рождения – 13 сентября, число 13 для меня счастливое. Но перед выходом на сцену все-таки соблюдаю некий ритуал...
Звездной болезнью (когда человек считает, что он послан небесами на эту землю, чтобы просвещать паству), к счастью, не страдаю.
Что бы я написал про себя в энциклопедии? «Поэт. Композитор. Исполнитель собственных произведений». Несколько фактов из биографии. И еще, наверное: «Значительная фигура в лениградской эстраде 1980–2000-х». Больше никаких эпитетов.

О деньгах и мечтах
Если сравнивать меня с Абрамовичем, я ноль без палочки, а если с токарем завода «Электросила» Василь Петровичем, я очень богатый. Все ведь относительно. Элтон Джон по сравнению с Рокфеллером нищий, а по сравнению со мной – Рокфеллер. Умному человеку денег всегда не хватает. Знаете почему? Они для него не цель, а лишь средство достижения цели. Безусловно, я обеспеченный человек, но возить с собой на гастроли симфонический оркестр, например, не в состоянии.
И конечно, пока есть силы и возможности, надо осуществить некоторые заветные мечты. Я вот, к примеру, ни разу не был в Африке. Однажды уже заплатил деньги и должен был ехать в экспедицию на Килиманджаро, но возникли проблемы со здоровьем, которые на большой высоте только усугубились бы. В результате и не съездил, и деньги потерял. Так что на сегодня самая заветная мечта – попасть к любимым бегемотам, носорогам, крокодилам, жирафам, слонам, страусам, сервалам, леопардам, гепардам... В противном случае буду считать себя неполноценным…

Татьяна Петрова
www.sem40.ru