В последние дни на сайте Богослов.Ru и в Сообществе "Устав" "Живого журнала" произошло довольно живое обсуждение вопроса, касающегося процедуры принятия Устава об управлении УПЦ (далее - "Устав УПЦ"). В этой дискуссии, посвященной преимущественно проблеме согласования пп. 13 и 18 VIII-й главы Устава РПЦ, отдельными и, замечу, достаточно компетентными участниками между прочим были сделаны следующие утверждения. Во-первых, было заявлено, что Уставы РПЦ и УПЦ являются исключительно внутрицерковными документами и что поэтому нормы светской юриспруденции на них не распространяются. Во-вторых, было сделано утверждение, что используемые в указанных двух пунктах Устава РПЦ термины "одобрение" и "утверждение" по сути являются синонимами. Наконец, в-третьих, было заявлено, что "одобрение Патриарха" в п. 18 практически тождественно "одобрению Синода" в п. 13. На этих трех вопросах я и хотел бы остановиться, подчеркивая, конечно же, что всё нижесказанное является исключительно моей частной точкой зрения.

1. Устав церковной организации, зарегистрированный органами государственной власти, не является исключительно внутрицерковным документом.

В дискуссии на "Уставе" одним из участников, например, была высказана мысль (по сути повторенная и другими), что в лице Уставов РПЦ и УПЦ "мы сталкиваемся не столько с юридическим, сколько с экклезиологическим явлением" и что поэтому "юридические нормы к этим уставам применять не совсем корректно". С подобным утверждением (относительно Устава УПЦ), увы, согласиться невозможно.

С одной стороны, действительно, Устав является "внутрицерковным документом". Но с другой стороны, государство проводит его регистрацию и может решать некоторые вопросы, касающиеся религиозной организации, учитывая положения ее Устава. Например, в случае каких-либо важных кадровых изменений в религиозной организации государство признаёт их, если они произведены согласно с предусмотренным в Уставе порядком. Замечу, что особую важность это приобретает в случае произведения кем-либо в религиозной организации раскольнических действий.

Представим себе, что группа рядовых клириков какой-либо церковной организации начинает именовать себя ее "архиереями", а один из них назовет себя ее "Предстоятелем". С многочисленными ссылками на "Книгу правил" они потребуют передачу себе в пользование соответствующих помещений (епархиальные управления, резиденции). Очевидно, что органы государственной власти допустят это только в том случае, если избрание этих лиц архиереями произошло в полном соответствии с зарегистрированным Уставом. Никакие апелляции к "Книге правил", а не к Уставу, государством рассматриваться не будут.

Другой пример, непосредственно касающийся нашего "казуса". Если в Уставе определено, что полномочиями принимать к нему поправки обладает исключительно орган Х (например: Патриарх, Синод, Архиерейский Собор), но в церковном руководстве происходит раскол и в соответствующие органы государственной власти поступают поправки к Уставу, принятые иным органом без участия Х, то совершенно очевидно, что государство не будет обязано их регистрировать.

Религиозная организация не может полноценно существовать без зарегистрированного государством Устава. Поэтому для органов государственной власти определение самой организацией ясной процедуры принятия ею как Устава, так и поправок к нему, а также определение самой этой организацией органов в ней, полномочных совершать такие действия, является чрезвычайно важным. Государство регистрирует только те Уставы или поправки к ним, которые прошли в самой организации надлежащую процедуру утверждения.

Поэтому очевидно, что Устав УПЦ является внутрицерковным документом не в таком же смысле, как, например, "Книга правил" или Богослужебный Устав - по меньшей мере потому, что он зарегистрирован государственными органами и может учитываться ими при разрешении каких-либо спорных вопросов. Не менее очевидно, что процедура принятия Устава или изменений к нему должна быть прописана достаточно ясно и недвусмысленно - ввиду необходимости регистрации их государством.

2. "Одобрение" и "утверждение" - не одно и то же.

Это подтвердит любой юрист. Хотя не существует строгих определений для данных терминов, в юридической практике они употребляются различно. В отличие от "одобрения" (в юриспруденции чаще используется слово "согласование") "утверждение" всегда требует не только подписи, но и печати уполномоченного лица или органа. Затем, именно утверждение является тем действием, после которого документ, нуждающийся в нем, вступает в законную силу. Если наряду с утверждением предусмотрено и одобрение, последнее обычно носит предварительный характер и нередко требует лишь подписей уполномоченных лиц. Подобный документ, прошедший только "одобрение", но не "утверждение", законной силы не имеет.

[Примечание. Если обратиться к толковым словарям русского языка, то легко заметить: "одобрение" обычно означает просто согласие, тогда как "утверждение" в юридическом контексте означает окончательное признание законности чего-либо. Например, Словарь русского языка / АН СССР, Ин-т рус. яз. М., 1981-1984: "одобрить - положительно, с похвалой отозваться о действиях кого-л., счесть правильным поступок, поведение кого-л.; принять что-л., согласиться с чем-л." (т. 2, с. 597; процитирована вся статья); "утвердить - ... 5. официально принять окончательное решение, признать окончательно установленным; оформить юридически в законном порядке, придать чему-л. юридическую силу; дать окончательную санкцию на назначение кого-л. куда-л." (т. 4, с. 530). Совершенно та же картина наблюдается и в других толковых словарях - Ожегова ("одобрить: признать хорошим, правильным, допустимым"; "утвердить: окончательно установить, принять, официально оформить"), Ушакова, Ефремовой.]

[Отступление. Отдельно стоит отметить следующее. Совершенно парадоксальным образом в Уставе РПЦ 1988 г. определялось, например, что все постановления Архиерейского собора вступают в силу сразу после их принятия, но окончательно утверждаются впоследствии - исключительно Поместным собором (в нынешнем Уставе РПЦ последняя норма отменена). С чисто юридической точки зрения подобная ситуация, когда какое-либо постановление объявляется уже вступившим в силу, но при этом требует обязательного "утверждения" другим органом через неопределенный срок, является нонсенсом ("утверждение" и есть тот акт, благодаря которому постановление вступает в силу). Впрочем, мы наблюдаем подобную ситуацию и сейчас, поскольку относительно действующего Устава РПЦ (2000 г.) принявший его Архиерейский собор постановил: "Принять исправленный и дополненный Устав Русской Православной Церкви с последующим утверждением его на Поместном Соборе. Считать Устав вступившим в действие с момента принятия". Таким образом, нынешний Устав РПЦ является "вступившим в действие", но при этом не "утвержденным". Здесь, очевидно, мы имеем в церковных документах, к большому сожалению, расплывчатое, не чисто юридическое использование понятия "утверждение". Собственно, нынешняя дискуссия относительно принятия Устава УПЦ во многом и порождена тем, что для государственных органов, регистрирующих Устав, понятие "утверждение" наполнено ясным юридическим смыслом, тогда как в самих церковных документах мы не видим здесь желательной терминологической ясности.]

Поскольку в светском праве "одобрение" и "утверждение" ясно отличаются друг от друга, становится совершенно понятным, что в случае необходимости регистрации Устава государство должно иметь четкое определение, какой именно орган религиозной организации одобряет и, самое главное, какой именно орган утверждает Устав. Например, если в Уставе прописано, что его "одобряет" Синод, а "утверждает" Патриарх, то (если смотреть с точки зрения юриспруденции) он будет иметь законную силу и может быть зарегистрирован лишь в том случае, когда после необходимого одобрения Синода будет отдельным актом "утвержден" Патриархом. Если же Патриарх только одобрит его в числе прочих членов Синода на заседании последнего, но не "утвердит", такой Устав законной силы иметь не будет и не должен подлежать государственной регистрации. Никакие ссылки на "церковную соборность", на то, что в Церкви действуют каноны, а не светские законы, на то, что для Церкви нет разницы между "одобрением" и "утверждением" или что одобрение Патриархом на Синоде для самой Церкви тождественно утверждению, здесь не будут играть роли.

3. Различие полномочий Патриарха и Синода.

"Одобрение Патриархом" и "одобрение Синодом" - вовсе не одно и то же. Патриарх на заседании Синода является его председательствующим членом. Во время голосования он обладает правом только одного голоса (в случае равенства его голос является "решающим"). Если документ предусматривает одобрение Синодом, это означает, что он должен быть рассмотрен не иначе как на официальном заседании Синода, с ведением соответствующих журналов Синода. Одобрение должно происходить или согласием всех членов Синода, или голосованием. Во втором случае за одобрение документа должно проголосовать больше половины членов Синода (или ровно половина, если на ее стороне окажется Патриарх). Таким образом, теоретически вполне возможна ситуация, когда при голосовании по какому-либо документу "одобрить" Патриарх голосует "против", а подавляющее большинство членов Синода - "за". В результате этот документ, естественно, является одобренным Синодом, несмотря на голос "против" Патриарха при голосовании.

С другой стороны, если документ требует одобрения только Патриархом, то для этого достаточно одной лишь его подписи. Для этого совершенно не требуется ни официального заседания Синода, ни голосования его членов. Теоретически возможно, что все члены Синода кроме Патриарха в случае, если бы этот документ был рассмотрен на синодальном заседании, проголосовали бы "против". Но если требуется именно "одобрение Патриарха", а не "одобрение Синода", частное мнение членов Синода не имеет абсолютно никакого значения.

* * *

Перейдем теперь к VIII-й главе Устава РПЦ. Несогласованность здесь пунктов 13 и 18 (ранее - 17) совершенно очевидна. Согласно с п. 13 Устав Самоуправляемой Церкви подлежит "одобрению" - Синодом РПЦ и "утверждению" - Патриархом. Согласно с п. 18 Устав УПЦ подлежит "утверждению" - Предстоятелем УПЦ и "одобрению" - Патриархом. Как видим, полномочия органов здесь распределены совсем по-разному. Важнейшее право "утверждения" (а именно с момента утверждения какой-либо документ вступает в силу) закреплено за совершенно различными лицами. Затем, в п. 18 отсутствует какое-либо упоминание Синода РПЦ, а в п. 13 - Предстоятеля Самоуправляемой Церкви. Отметим также, что в каждом из этих пунктов "одобрение" и "утверждение" рассматриваются как действия, совершаемые различными органами церковной власти.

В полемике на "Уставе" некоторые участники пытались преодолеть эту несогласованность, например, отождествив "одобрение Синода" в п. 13 с "одобрением Патриарха" в п. 18. Основанием для этой попытки послужило то, что Патриарх является Председателем Синода и что подпись Патриарха должна стоять первой под синодальными определениями. Но, как мы убедились выше, эти два "одобрения" - совершенно различные действия, в том числе и процедурно, так что вполне возможны ситуации, когда Патриарх "одобряет", а другие члены Синода - нет (и, соответственно, "Синод не одобряет"), и наоборот.

Другие участники дискуссии пытались отождествить "утверждение Предстоятелем УПЦ" с "одобрением Синода" - на том основании, что Предстоятель УПЦ является постоянным членом Синода. Не приходится объяснять нелепость такого предложения. Во-первых, Синод может принимать решения вопреки мнению одного из его членов. Если на голосовании по одобрению Устава УПЦ подавляющее большинство членов Синода выскажется "за", а Митрополит Киевский - "против", это будет означать, что "Синод одобрил" (и наоборот). Во-вторых, как мы уже указали, "одобрение" и "утверждение" - совершенно различные действия. "Одобрение Синодом" (в п. 13) подразумевает, что не менее половины членов Синода голосуют "одобрить" и ставят соответствующие подписи. В результате этого Устав в силу еще не вступает (но нуждается в отдельном утверждении Патриархом). "Утверждение Предстоятелем УПЦ" (п. 18) означает, что Киевский Митрополит ставит под документом подпись "утверждаю" и скрепляет ее своей печатью, в результате чего документ автоматически вступает в силу. Как видим, эти два действия абсолютно не тождественны.

Устав УПЦ подлежит регистрации в украинском Комитете по делам национальностей и религий. Поэтому озабоченность Комитета относительно процедуры принятия Устава совершенно понятна и оправданна. Комитет должен иметь ясные данные, какой именно орган уполномочен одобрять Устав УПЦ и - самое главное - какой именно орган уполномочен его утверждать (Патриарх или Предстоятель УПЦ?). Если вдруг в Церкви возникнут какие-либо нестроения, на грани нового раскола, и два различных церковных органа в собственных интересах направят в Госкомнацрелигий два новых и различающихся Устава УПЦ для регистрации, то Комитет должен иметь абсолютно четкое представление о процедуре принятия Устава и об уполномоченных органах. Критически важным является определение лица, полномочного производить "утверждение" Устава. И в ясности здесь заинтересовано в первую очередь вовсе не государство, а сама Церковь (особенно если вспомнить события 1992 г.).

Наконец, необходимо отметить, что поднимая вопрос о процедуре принятия и утверждения Устава УПЦ, Комитет Украины по делам национальностей и религий поступает так вовсе не вследствие каких-либо симпатий к идее автокефалии УПЦ (как необоснованно предположили некоторые участники дискуссии). Речь идет, как это ясно сказано в заявлении Комитета, о "компетентности органа, который регистрировал изменения и дополнения к Уставу Украинской Православной Церкви" - то есть самого Комитета, к функциям которого относится регистрация Уставов.

Если кто-либо официально заявляет, что Устав УПЦ, принятый Собором епископов УПЦ 21 декабря 2007 года и тогда же утвержденный Предстоятелем УПЦ, на самом деле не прошел процедуры утверждения полномочным церковным органом, то это полностью тождественно заявлению, что совершившаяся регистрация Устава украинским Госкомнацрелигий является незаконной и подлежит отмене. Регистрируя Устав, Госкомнацрелигий, очевидно, учитывал п. 18 VIII-й главы Устава РПЦ, где лицом, полномочным "утверждать" Устав УПЦ, определен Предстоятель УПЦ (Комитет, естественно, пользуется нормами светского права, а не канонами Церкви, и проводит различие между "одобрением" и "утверждением", придавая последнему особую важность). Если же официальным лицом, полномочным утверждать Устав УПЦ, является именно Патриарх и если уже зарегистрированный Устав УПЦ в действительности Патриаршего утверждения не получил, это означает, что Русской Церковью от Госкомнацрелигий Украины должна быть в обязательном порядке потребована отмена регистрации Устава. В адрес Комитета должно быть направлено не заявление ОВЦС касательно "смелости предположений" работников Комитета в области толкования Устава РПЦ, а официальный протест по поводу незаконности регистрации Комитетом Устава УПЦ, не прошедшего в действительности утверждения уполномоченным органом (т. е. Патриархом) и, следовательно, нелегитимного.

Одно из двух: Устав, направленный в Госкомнацрелигий, либо прошел перед этим надлежащую процедуру утверждения полномочным церковным органом, либо не прошел ее. В первом случае он зарегистрирован Комитетом совершенно законно, и никаких претензий к Комитету быть не может; во втором случае - зарегистрирован незаконно, и его регистрация, безусловно, должна быть отменена. Не подлежит сомнению, что с точки зрения Комитета вопрос стоит недвусмысленно ясно: "или - или". Как государственный орган, руководствующийся правовыми нормами, а не церковными канонами, Комитет иначе на ситуацию смотреть не может.

* * *

Какими видятся в целом пути для выхода из сложившейся ситуации? Что касается коллизии в VIII-й главе Устава РПЦ, то самых простых выхода - два. Первый - это приведение п. 18 в соответствие с п. 13, то есть определение Синода РПЦ как органа, "одобряющего" Устав УПЦ, и определение Патриарха как полномочного "утверждать" его. Здесь возможна и дополнительная оговорка об обязательном отдельном одобрении Устава Предстоятелем УПЦ. Второй - это исключение п. 13 из числа тех пунктов главы VIII, которые относятся к УПЦ. В результате Устав УПЦ будет требовать одобрения Патриархом, а вступать в силу после утверждения Предстоятелем УПЦ. Возможны, безусловно, и другие варианты преодоления этой несогласованности (например, "одобрение" - Синодом РПЦ и "утверждение" - Предстоятелем УПЦ).

Не подлежит сомнению, что и Устав об управлении УПЦ, и Устав РПЦ нуждаются в более точном и непротиворечивом описании процедуры принятия первого и поправок к нему, с внесением здесь необходимой терминологической ясности (и с точным указанием, какой именно орган полномочен утверждать Устав или внесенные в него поправки). Бесспорно, что в случае п. 13 и п. 18 VIII-й главы Устава РПЦ мы имеем определенную коллизию, требующую разрешения. Бесспорно также и то, что украинский Комитет по делам национальностей и религий, к функциям которого относится регистрация Устава (не иначе как только после принятия и утверждения его полномочными церковными органами), проявил совершенно справедливую озабоченность в этом отношении.