Лес благотворно воздействует на нас физиотерапевтически-целебным воздухом, успокаивающим зеленым цветом листьев, хвои, своей тишиной, в которой вдруг раздается, например, звонкий свист синицы или голос сойки, грубовато-смешно подражающей голосам других птиц. Но вот уже здесь видим, как трудно отделить физическое воздействие леса от душевного: ведь невозможно же не отвечать душевно синице или клейко-зеленому листику березы с прилипшей к нему паутинкой. А если отвечаем душевно лесному растению, животному или голубому небу среди верхушек деревьев и при этом нам становится легче, светлее и хочется жить и жить и делать свои дела, и быть с близкими тебе людьми, — то это уже поистине душевное воздействие Леса на нас. Даже если растения присыпаны уже ноябрьским снегом. Если от этого душевного воздействия у нас существенно улучшается расстроенное прежде настроение, уходят неуверенность, тревога, тоскливость, — то это воздействие Леса вполне можно назвать психотерапевтическим.

Психотерапия — лечение (в самом широком и высоком смысле) средствами души. Средствами своей души может помогать человеку врач, психолог, писатель, священник, то есть какой-то другой человек. Но каждый из нас может средствами своей души помогать себе и сам. Для этого следует душевное состояние свое как-то целебно преломить, наполнить общением с Искусством, Наукой или Природой. Если в случае общения с Искусством, Наукой мы все-таки как бы общаемся с другими людьми — художниками, писателями, композиторами, учеными — через их произведения, то уж душевное, психотерапевтическое общение с Природой и, в частности, с Лесом — это есть общение с самим собою через Природу, с помощью Леса.

Лес, прежде всего, поднимает, успокаивает, просветляет душу потому, что погружение в него есть погружение в Природу, из которой мы вышли и которую несем в себе, хотя нередко и не чувствуем этого в суете жизни. Когда с Природой вот так тесно общаемся, входим в ее заросли с головой, как возможно это в лесу, в нас как бы пробуждается, невольно созвучно оживает наше собственное природное (то, что роднит нас с растениями и животными), а оживление природное, телесное побуждает к оживлению душевному, и наоборот. Телом и душой ощущая, например, в лесных зарослях среди никуда не спешащих, бестревожных мхов, веток, коряг это свое родство с Природой, с голубым колокольчиком, который сегодня такой же, как много веков назад, ощущая несомненную включенность свою в Природу наряду с лягушонком в траве (у которого тоже глаза и тоже дышит), лесной геранью, в сосудах которой течет питательный сок, как в наших сосудах наша кровь, — мы бестревожно и светло чувствуем-понимаем, что всегда, даже через тысячу лет будем в Природе (потому что сами Природа), например, рассыпавшись молекулами в лесных цветах, в березах и соснах, в лягушках, в насекомых далекого будущего.

Но человек общается с самим собой с помощью Леса еще и в том смысле, что разглядывая лесные пейзажи, деревья, травы, слушая птиц, он, во всяком случае, невольно как бы «примеривает» себя ко всему этому, находит или не находит свое душевное созвучие с конкретным растением, птицей, насекомым. В зависимости от особенностей своего характера люди по-разному видят, слышат лес — ель, землянику, боровик, стрекозу, застывшую над тихой лесной лужей. Каждый творческий человек воспринимает все это глубинно по-своему. Например, одному стрекоза напоминает модницу-кокетку в перламутрово-искрящемся узком платье, другому — металлическую покрашенную конструкцию-механизм, третьему — священный голубой иероглиф. Высматривать в лесу себя, свою особенность, свои «этюды» весьма помогают фотография и рисование. И вот когда человек научился (или всегда умел) воспринимать лес по-своему, то есть творчески, например, видит сыроежку не по-пришвински (как тарелку с дождевой водой), а как-то по-своему, сообразно своим душевным особенностям, то он в это время чувствует себя особенно ясно самим собой, а это всегда открывает в душе вдохновение. Нравится нам обычно то, что чувствуем своим, близким себе. Можно сказать, что лесное вдохновение и есть радостная, содержательная встреча с самим собой с помощью Леса. Любое расстройство настроения несет в себе ощущение душевной разлаженности, аморфности, неопределенности. Когда же человек в творчестве, в творческом общении с Природой ощущает себя более, чем прежде, самим собой, понимает, чувствует, хотя и смутно, особенности своего характера — прежнее переживание неопределенности-разлаженности, это дурное настроение ослабевает или уходит в творческом вдохновении. Нередко при этом человек становится добрее, нравственнее, потому что творческое вдохновение всегда есть доброжелательное отношение к людям, светлое желание искать в людях хорошее, любить их. Конечно, этот целебный радостный подъем-вдохновение имеет под собой биологическую основу, биологический сдвиг — отворение внутренних, природных аптек с выходом из них собственных наших лекарств, с которыми связано радостное просветление, способность ярко видеть и чувствовать мир, людей и серьезное улучшение в болезни или выздоровление.

Многие размышляющие, рассудочные люди тем лучше, одухотвореннее чувствуют себя в Лесу, чем подробнее (даже научнее) знают о том, что именно рассматривают вокруг себя, к чему прикасаются. Знание лесных растений, насекомых, понимание того, что, например, предки папоротников и стрекоз жили еще в каменноугольный период и т. д., — помогает еще глубже выяснить, продумать-прочувствовать свое отношение к тому, из чего состоит Лес, к лесным пейзажам, еще яснее увидеть через все это свою собственную общественно-полезную, нравственную жизненную дорогу.

1993.

Опубликовано в газете «Российские вести», 21 мая 1993 года, с. 6.