Надо всю жизнь свою, до мелочей, устроить так, чтобы ощущать постоянно подъем творческого самовыражения. Вот письменно поздравить кого-то собрался с праздником. Если не на машинке напечатаю поздравление, а напишу понятно своей рукой, то через почерк уже себя подробнее выражу. Напишу свои, нестандартные слова — еще более высвечивается моя особенность. Самовыражение углубляется, если напишу это не на покупной открытке, а на фотоснимке, который сам сделал, в котором себя выразил; если приклею на конверт марку, созвучную мне своими красками и содержанием; если картинка на конверте тоже мне по душе. Вот так можно послать другому человеку, в сущности, духовный кусочек себя.
Однако целебный свет самовыражения сделается высоким и стойким, если проникнется истинной духовностью. Этому способствуют неторопливые серьезные раздумья о виденном и прочитанном, о себе самом среди людей и природы, о других людях и их делах, о тех делах, которые каждодневно совершаешь сам.
Если расстройства настроения заметно не смягчаются, не уходят от применения обычных «домашних» приемов (в том числе описанных здесь) — значит, надо к врачу.
Просто необходимо отправиться как можно скорее к врачу, если в расстройствах настроения гнездятся мотивы расстаться с жизнью и особенно — замыслы про это, то есть как конкретно это сделать. В таких глубоких расстройствах настроения собственная жизнь нередко болезненно представляется безысходной и трагической, человек так сильно убежден, что все это — не кажется, а так и есть на самом деле и будет так беспросветно всегда, — что ему легко покончить с собой. На самом же деле с расстройством настроения рано или поздно уйдет и убежденность в трагичности своего положения, засветится в душе солнце и захочется жить.
Врач психотерапевтически и лекарствами может смягчить, снять глубокое расстройство настроения или помочь хотя бы «тупее», без острой душевной боли перенести «черные» дни. Но, главное, врач квалифицированно поможет выработать приемы, с помощью которых его пациент сам станет управляться с расстройствами настроения, подолгу пребывая в целебно-творческом, одухотворенном состоянии.
Такое состояние, например, видится в «наброске» С., 46 лет, которым заканчиваю раздел.
«В зимний морозный день вы готовите на кухне обед и изредка смотрите в окно. Вы видите яркое голубое небо, у горизонта оно светлее, будто сквозь голубое просвечивает белое. Вы видите освещенный солнцем белый снег и дома, и очень белые фабричные дымы. И ясно, что на улице сейчас мороз и ветер.
А музыка (Гленна Миллера) рисует небо, летнее небо, снова и снова, и в зимнем городском пейзаже за окном вы видите вдруг лесную поляну в конце лета, оставшуюся после вырубки и поросшую бузиной и малиной. Почерневшая от времени и нагретая солнцем (брошенная) поленица дров (по которой вы ходите босиком), замершие в тишине, освещенные вечерним солнцем деревья. Красные гроздья бузины и кусты малины, усыпанные крупными ягодами. Поросшая (молоденькой) свежей травкой просека и островок лесных незабудок в непросохшей колее. Ящерица на отставшей коре поленицы, стрекозы. В зимнем пейзаже за окном вы видите эту поляну, и все то мучительное и еще минуту назад казавшееся неразрешимым представляется теперь несущественным, и так оно и есть...»