Людмила
Петрушевская. Маленькая девочка из "Метрополя"
Питер
Хёг. Ночные рассказы
Банана
Ёсимото. Амрита
Иори
Фудзивара. Тьма на ладони
Жан-Мари Гюстав Леклезио. Небесные жители
Алексей
Иванов. Географ глобус пропил
Шань
Са. Играющая в го
Людмила Петрушевская. Маленькая девочка из "Метрополя"
Формально это не мемуары, но
все рассказы, повести, эссе, вошедшие в книгу, - о том,
что было и было именно с автором,
Людмилой Петрушевской, нашей гениальной
современницей. То, как Петрушевская видит и описывает
реальность, кажется невероятно подлинным и глубоким. А
когда эта реальность и вовсе настоящая, взятая из живого
авторского опыта, ощущение достоверности ещё и
усиливается.
О
Петрушевской считается, что она наводит мрак. И даже
там, где ясный день, видит тени. Но в этой книжке много
смеха и радости. И мрак им несколько не мешает.
Напротив: сгущение туч позволяет особенно радоваться
солнцу, когда оно таки проскальзывает и сияет сквозь
чёрный морок. Белое на чёрном всегда смотрится
эффектнее, нежели на сером или на голубом. Белый
Петрушевской особенно прекрасен.
"У
нас отрубили за неуплату электричество, но временами
удавалось купить керосину для лампы и примуса. В
лавочке нам отпускали топливо после всех почему-то.
Мы простаивали там долгие часы. С тех пор запах
керосина вызывает у меня предчувствие света и
радость. Мы приносили домой бидончик. Можно было
что-то сварить. Иногда зажигали керосиновую лампу, и
торжественный, ярчайший, золотой свет заливал нашу
комнату с высоты диванной спинки".
Людмила Петрушевская,
Маленькая девочка из "Метрополя"
к содержанию
Питер
Хёг. Ночные рассказы
Девять историй о любви,
объединенные временем действия, - ночью на 19 марта 1929
года. Время тёмное, истории страшные - и сюжетно, и
интонационно. Именно в эту ночь каждый из героев
выясняет для себя нечто важное, поразительное, резко
меняющее картину мира. Гром обрушивается с ясного неба,
и молния бьёт прямо в сердце. Вроде как все живы, но
бездны распахиваются нешуточные, а из них тянет сыростью,
ужасом и прочей подземельной мистикой.
Истории
похожи на сны - и было бы логично, если бы они и
оказались снами, всё же ночь. Как и в снах, происходящее
в историях невнятно, туманно, прерывисто, однако
эмоциональный накал достигает высшей точки, - бал правят
страсти. А затеян бал ради поисков истины - ускользающей,
не поддающейся определению, но всё же запечатленной
быстрым словом виртуозного мастера
Питера Хёга.
"Я
обернулся к Зеркалу. Я знал, что, если начну
гоняться за изображениями, они будут убегать. Если я
буду убегать от них, они станут преследовать меня. О
чём бы я их ни просил, они будут отказывать мне. То,
что представляется мне самым страшным, они и
запихнут мне в глотку. История Европы - это история
о безграничном доверии к силе воли. В этот миг я
увидел бесконечное ограничение этой воли.
Единственное, что я мог выбрать, стоя перед этим
зеркалом, это просто сдаться или же уйти".
Питер Хег, Ночные
рассказы
к содержанию
Банана Ёсимото. Амрита
Главная героиня романа -
девушка, потерявшая память. Главный мотив - поиск себя.
Если ты не помнишь ничего, что с тобой было, как понять,
кто ты и какая ты? Необязательно терять память для того,
чтобы столкнуться с этими вопросами, но тут от них уж
точно не спрячешься. Догадываться о степени близости с
заботливыми окружающими решительно неловко: пожилая
женщина - наверное, мама, мальчик - видимо, брат,
молодой человек… а кто же молодой человек? Друг,
родственник или любимый?
Но и худа
без добра не бывает. Потеряв себя в реальном мире,
девушка получает доступ к пространству из рода
потусторонних. Там бродят сны и души умерших людей, а
мысли с чувствами проходят там сквозь любые преграды и
расстояния. Скорее страшно, чем приятно, но увлекательно,
весьма. Девушка обвыкнется, сориентируется, осмелеет, и
жизнь завертится, закрутится, понесёт.
"Ощущение,
что реальность становится всё дальше и призрачнее,
не покидает меня. Во мне не осталось никаких чувств.
Пустая оболочка. Неподвижно лежащее тело. Трехлетнее?
Тридцатилетнее? Я не знаю. Где я? Когда? Что я
делала весь прошлый день? Всё кажется бесконечным
сном. И если сейчас кто-нибудь скажет мне: Ты разве
не поняла? Ты же младенец, который вот-вот должен
родиться!", то я безоговорочно поверю ему. Кругом
такая тишина. Такая пустота. Как чистый лист
белоснежной бумаги".
Банана Есимото, Амрита
к содержанию
Иори Фудзивара. Тьма на ладони
Роман японский, и это важно.
Потому что понять, что за страсти кипят в этой
захватывающей истории, не зная японских реалий, не так
просто. Например, то, что крупный начальник приглашает в
свой кабинет обычного клерка, - это Событие. И герой
переживает его так, как девушка-фанатка переживала бы
встречу со своим кумиром. Общество строго
структурировано, переход из одного сегмента в другой
чуть ли не вызов. Каждый должен знать своё место и свою
роль - стоит разок напутать, и всё покатится в
Тьмутаракань.
В романе
роли путаются, и Тьмутаракань обступает. Чинная офисная
жизнь стремительно сменяется погонями и драками, из мира
прозрачных перегородочек между столами герой попадает в
мир тёмных подворотен, тайных интриг и больших разборок.
Труп на трупе, кровь ручьями, а тут ещё и непостижимые
кодексы японской якудзы с её самурайской доблестью,
образной речью и утончёнными представлениями о том, что
вспороть человеку живот куда как достойнее, чем
застрелить его из пистолета. Но самое поразительное в
романе - развязка. Как из-за такой житейской ерунды
можно было устроить ВСЁ ЭТО, не поймёт ни один европеец.
Ну и ладно, в общем. Зато экзотика.
"Он
был лет на десять моложе меня. Но обращаться с таким
оружием явно умел не хуже. Когда-то я уже встречался
с реальным мечом. Раз пять или шесть. Лет тридцать
назад это было. Но те ребятки не соображали в мечах
почти ни черта. А этот - крутой, палец в рот не
клади. Настоящий профи, который клинком зарабатывает
на жизнь… Я прикинул свои шансы. Примерно пятьдесят
на пятьдесят. В любом случае время потребуется. Если
заметят прохожие, мало не покажется никому. Верзила
явно думал о том же".
Иори Фудзивара, Тьма на ладони
к содержанию
Жан-Мари Гюстав Леклезио. Небесные
жители
Скорее поэзия, чем проза:
истории о возвышенных юных девушках, открывающих для
себя мир в его самой романтической разновидности:
бескрайняя синева моря, розовое, отливающее жемчугом
небо, тонкая ниточка горизонта, красный и серый песок,
золотая пыльца. Одинокие и прекрасные девушки общаются с
облаками и травками, впитывают солнечное тепло, радуются
ветру. Иногда девушки встречают незнакомцев и говорят с
ними о чём-то большем на птичьем языке.
Проникновенные, нежные, трепетные тексты. Дивный язык,
пленительная интонация. Только грустно очень. Для того
чтобы достичь внутренней гармонии, героини
Леклезио неизбежно бегут от людей к морю, в пустыню,
в дальние края. Как будто человеческий мир слишком зол и
страшен. Может, так оно и есть, но мы-то в нём, а не
вовне.
"Лаллаби
посмотрела на море, оно покачивалось под ней, и
билось о камень, и пенилось белыми барашками. Она
наклонилась и прыгнула головой вниз прямо в волну.
Холодная вода поймала её, сдавила уши и ноздри, в
глазах вспыхнул ослепительный свет. Лаллаби
вынырнула, тряхнула волосами и громко вскрикнула.
Далеко позади, точно огромный серый пароход,
покачивалась земля, заваленная камнями и заросшая
кустарником. А наверху капитанским мостиком
возвышался полуразрушенный белый дом под открытым
небом".
Жан-Мари Гюстав Леклезио, Небесные жители
к содержанию
Алексей Иванов. Географ глобус
пропил
Молодой человек, мягкий и
немного никчёмный, из породы балагуров, устраивается
географом в школу в местечке, где вырос сам. Все друзья
- со школьной скамьи, основное настроение - оттуда же:
эх, сбежать бы куда подальше от этой скуки и тоски.
Почему-то никто не умеет любить своих жён и мужей,
почему-то никто не рад своему делу, и почему-то ничего
уже не изменишь. Народ, вроде как, совсем не старый, но
такой потрёпанный, разочарованный и усталый, как будто
жизнь давно ушла, а осталось одно болото, уныние и
безнадёжность. Атмосферу болота
Иванов передаёт так блестяще, что и душа читателя
начинает пузыриться серо-зелёными всхлипами.
На этом
безрадостном фоне происходят поход и любовь. И то, и
другое - как бегство. Вместо ободранных школьных стен -
свобода, стихия, бескрайность, великолепие,
непостижимость неба, гор, тайги, буйных таёжных рек.
Вместо постылого быта - возвышенный трепет умной и
чистой девочки-старшеклассницы. Трагический излом,
подвиги, страсти, метания - пронзительный роман.
"Я
пью водку. Я гляжу по сторонам - бессильно и
отчаянно. Яркая, обнажённая луна горит над утёсом
дальнего берега. Утёс похож на застывший водопад.
Чёрная стремнина Ледяной несёт над собою холод. По
берегу белеет снег. За кронами сосен празднично
светятся высокие дворцы созвездий. Издалека тлеют
города галактик. И я безответно-глухо люблю Машу,
люблю этот мир, эту реку, люблю небо, луну и звёзды,
люблю эту землю, которая дышит прошедшими веками и
народами, люблю эту бессмертную горечь долгих и
трудных вёрст".
Алексей Иванов,
Географ глобус пропил
к содержанию
Шань Са. Играющая в го
Автор книги - китаянка,
выросшая во Франции. Могла бы стать гордостью китайкой
литературы, а стала гордостью французской. Но из
эмиграции величие покинутой родины видится особенно
хорошо.
Шань Са представляет Китай 1936 года поистине
великим: цельные характеры, высокие помыслы.
В центре
повествования - китайская школьница, умная, милая
девушка, и отважный японский самурай, вынужденный быть
шпионом. Они знакомятся за игрой в го на Площади Тысячи
Ветров, они встречаются за игрой в го снова и снова, они
никогда не говорят ни о чём, кроме игры, и страстно
влюбляются друг в друга. Но их миры враждебны, их связь
невозможна. Для юноши открыть любимой сердце - значит
предать свою родину. А девушка не признается в том, что
полюбила, даже самой себе - во времена, когда родина в
опасности, любви не может быть места.
"Китаянка
не склонна к болтовне. Она не задаёт мне ни одного
вопроса, торопясь начать игру. С первого же хода
девушка предлагает мне коварную и экстравагантную
партию. Я никогда не играл в го с женщиной. Да что
там - я никогда не сидел так близко к женщине,
конечно не считая Матушки и сестры, Акико, моей
гейши или случайной проститутки. Доска разделяет нас,
но аромат юной соперницы смущает меня".
Яна
Соколова
Печатается
с любезного разрешения интернет-магазина
"Озон"