Гурзуф — маленькая Москва на Южном берегу

А.Мальгин

Воспетый Пушкиным Гурзуф к 80-м годам XIX века представлял собой маленькую татарскую деревню, рядом с которой находилось имение сенатора И.И. Фундуклея, перешедшее ему от Воронцова, который в свою очередь купил его у наследников герцога Ришелье. Имение славилось своим старинным парком и винами, выдерживаемыми в господских подвалах. В 1881 году имение Фундуклея было приобретено у его наследников за 250 тыс. рублей известным русским железнодорожным магнатом Павлом Губониным. Как выглядел Гурзуф в это время, можно судить по описаниям в немногочисленных тогда путеводителях и записках путешественников, и эти описания не предвещали поселку ничего радужного. Посетившая Гурзуф в год покупки имения Губониным княгиня Горчакова не без раздражения отмечала: «Гурзуф не гостеприимен, особенно в праздничный день, все лавки закрыты, обе кофейни грязны до невероятности, и вы с большим трудом добьетесь стакана отвратительной жидкости, которую хозяин кофейни называет чаем, и которая не только не освежит, но заставит вас вздохнуть о светлом фонтане, мимо которого вы прошли при входе в деревню».

Приговор Гурзуфу, вынесенный в 1882 году В. И. Чугиным, специально исследовавшим лечебные места Крыма, был убийственен: «Полное отсутствие гигиенических условий деревни, крайнее неудобство путей сообщения деревни с берегом моря, отсутствие стола, прислуги и других жизненных нужд, неудобный берег моря для купания, дороговизна неудобных квартир и проч. Все это
дает нам право не рекомендовать эту местность не только для виноградного лечения, но даже и для короткого пребывания в нем»" . Между тем, с точки зрения природных красот, раскинувшийся у подножья Медведь горы Гурзуф оставлял позади себя многие и многие места Южнобережья. Предприимчивый хозяин Гурзуфа решил превратить его в модный доходный курорт, не уступающий по своему благоустройству европейским лечебным местностям. II. И. Губонин нажил свой капитал па подрядах по строительству железных дорог. Кроме прочих путей, Губонин построил и Лозово-Севастопольскую дорогу. Таким образом, этот промышленник создавал предпосылки для курортного развития Крыма. В 80-х годах он сам решил воспользоваться плодами этого развития. В это время основными центрами для отдыха и лечения на Южном берегу были Ялта и Алупка. И та и другая уже с трудом выдерживали все возрастающий поток сезонных посетителей. В маленьких южнобережных местечках не было достаточного количества приличных гостиниц и вообще жилья, что создавало большие неудобства для приезжающих. Расчет Губонина был прост. В 15 верстах от главного транзитного пункта - Ялты создать модный, дорогой, привлекательный курорт, оттянув туда наиболее платежеспособную публику, так громко стенающую по поводу ялтинской неустроенности. К участку, купленному у Фундуклея, Губонин вскоре прибавил землю кн. Барятинского в устье речки Авинда, таким образом общая площадь губонинских владений составила сотню десятин земли. Хозяин поселился в старинном «доме Ришелье», том самом, в котором в 1820 году останавливался А. С. Пушкин. Основную часть имения занимал обширный парк, где должен был вырасти комфортабельный «курортный городок» из нескольких гости­ниц, ресторана, служб и т. д. Проект строений был выполнен ялтинским архитектором П. К. Теребеневым. Здания спроектированы в причудливом московско-средиземноморском стиле. Построенные из камня, они были окружены деревянными галереями, колоннами, балконами. Деревянные украшения зданий поражали богатой резьбой. Курорт строился довольно быстрыми темпа­ми. Первая гостиница («старая» или «приморская») была построена в 1885 гаду. Через два года открылся второй большой четырехэтажный отель, а следом до 1889 года выросли еще три гостиницы. Последняя, седьмая гостиница была построена несколько позже, уже после смерти хозяина Гурзуфа паленом берегу речки.

Гостиницы не имели специальных названий и назывались по номерам. Отели были рассчитаны на прием приезжих с разным уровнем доходов, наряду с богатыми фешенебельными заведениями две гостиницы предназначались для публики со средними средствами. Общее количество номеров в шести губонипских гостиницах достигало 175. В осенние месяцы, т. с. в сезон, цены на номера колебались от 30 руб. в месяц за одну комнату до 300 руб. за апартаменты. Гостиницы Гурзуфа представляли собой последнее слово тогдашнего курортного благоустройства. Они были электрифицированы, снабжены лифтами («дорожками-подъемниками»), вентиляцией, канализацией, печным отоплением и «соединены телефонами между собой, с домом владельца имения, с конторами и с квартирой местного доктора», о чем с восторгом сообщает автор первого обстоятельного очерка «Гурзуфского чуда» — доктор В. А. Щепетов. В номерах можно было принимать морские и пресные ванны Один из рекламных проспектов подчеркивал новинку Гурзуфа: «Номера сдаются с постельным бельем, которое меняется раз в педелю. За лишнюю смену белья взимается 50 коп. с кровати».

Цены на питание устанавливались на уровне средних ялтинских: завтрак из двух блюд 75 коп, обед - из 4-х - 1 руб. 25 коп. Рядом со «второй» гостиницей был построен фешенебельный ресторан «Фонтан». Он располагал большим двухсветным залом и имел по фасаду три отдельных входа77. Как и гостиницы, здание ресторана было богато украшено резьбой. Вокруг ресторана располагался целый «увеселительный комплекс» - терраса для желающих вкушать пищу на воздухе, изящная сцена-раковина, где с 1 августа по 1 октября с 4 до 10 часов вечера услаждал публику специально приглашенный военный оркестр78. Здесь же устраивались танцевальные вечера и концерты гастролировавших артистов. Большое внимание хозяин Гурзуфа уделял своему парку. Старый парк был существенно преобразован, здесь было высажено множество экзотических средиземноморских растений. Повсеместно среди деревьев были расставлены причудливые и изящные скульптуры и фонтаны. Своеобразным символом гурзуфского курорта стал фонтан «Ночь» — затейливое сооружение в стиле барокко. Самым оригинальным был фонтан «огненный шар», где вода расцвечивалась электрическим све­том. «Весь нижний парк и часть верхнего, — писал внимательный ко всякого рода техни­ческим изыскам д-р Щепетов, — щедро осве­щается электрическим светом, что доставляет возможность живущим здесь пользоваться прогулками на воздухе до 11-ти часов вечера. Электрические фонари (от 600 до 4000 свечей) и лампочки с накаливанием, системы Эдисона, размещены по всем главным пунктам и аллеям гурзуфского парка и в общем развивают количество света, как от 72000 горящих свечей».

Кроме гостиниц, на территории губонинского имения были построены несколько дач для любителей уединенного отдыха, благоустроен берег, где выросли обширные купальни. В имении возникла аптека, амбулатория, почтово-телеграфное отделение, две лавки и киоски, паровая прачечная, молочная ферма и т.д.
Не забывались и духовные потребности временных обитателей Гурзуфа. В 1887 году закладывается православный храм, а спустя четыре года в красивой церкви, построенной в византийском стиле архитектором Чичаговым, начались богослужения. «Новая православная церковь, - свидетельствовали современники, прекрасно вписалась в ландшафт и сразу же стала одной из достопримечательностей Южного берега». При храме открылась церковно-приходская школа для детей обслуживающего персонала имения.

Заботясь о своем детище - гурзуфском имении, Губонин не оставлял своим попечением и деревню Гурзуф, где также отдыхало, снимая комнаты у татар или на владельческих дачах, большое количество публики («Требова-ние на квартиры, — писал Шепетов, — вызвало предприимчивость некоторых татар, понастроивших за последние годы дома с меблированными комнатами, которые они отдают в наймы помесячно». В разное время дачами здесь обзавелись многие, в том числе художник Коровин, А. П. Чехов... Поскольку основное население деревни — татары — исповедовали мусульманство, Губонин построил новую мечеть.

Сообщение с Ялтой, близлежащими местами Южного берега осуществлялось пароходами и экипажами. Для приезда основной публики наиболее удобным считался путь от Симферополя по Южнобережному шоссе через Алушту. Уже в начале 90-х годов старый неблагоустроенный Гурзуф было трудно узнать. Посетивший его известный деятель курортного благоустройства доктор Е. Э. Иванов писал: «Общий вид гурзуфских сооружений, обстановка и желание доставить приезжему все возможное напоминает собой за­граничный курорт. В сущности, это единственное русское лечебное место, поставленное на широкую ногу. Но жизнь здесь дорога»83. За удовольствия отдыхать с комфортом публика, стремившаяся в Гурзуф, выкладывала несколько большее количество денег, чем в той же Ялте. Тем не менее число отдыхавших здесь росло. В 1894 году в имении Гурзуф отдыхало 900 чело­век84 , а в 1898 году современник писал: «Нынешний Гурзуф может считаться большим бриллиантом нашего Крыма. Роскошнейшие гостиницы-дворцы уст­роены для туристов, желающих пожить в этом живописном дачном месте, теперь Гурзуф посещается тысячами приезжих». Комфортабельный и дорогой Гурзуф задал особый стиль отдыха, времяпрепровождения на широкую ногу с купеческим размахом. Благодаря Гурзуфу стало нарицательным словосочетание «губонинская роскошь». Особенной популярностью пользовался Гурзуф у богатой московской публики в расчете на кошелек и вкус, которой был сделан. «Гурзуф, — свидетельствует один из наблюдательных бытописателей курортной жизни, — как бы летняя резиденция богатой Москвы. Вы это чувствуете сейчас же, въезжая в него... Москва, богатая Москва, которая и может в настоящее время много тратить, наполняет Гурзуф...Запах Москвы не поки­дал нас все время, и в самом модном пункте Гурзуфа я чувствовал себя уже как в Москве. Гурзуф — Москва. Склад московской жизни, ее привычки к прочным удобствам, к шири, позолоте, бархатной мебели, пестрым шпалерам, ярким тонам — во всем»...

В середине 90-х годов имущество гурзуфского курорта оценивалось в 3,5 млн. руб. Доходы приносил не только курорт, но и губонинские вина, которые считались одними из лучших на Южном берегу. Под виноградниками была занята некоторая часть имения. Ежегодно здесь производилось 15 тыс. ведер вина, кроме этого, у татар скупалось 10 тыс. ведер. В гурзуфских подвалах помещалось 60 тыс. ведер вина.
30 сентября 1894 года П.И.Губонин умер в Москве. Однако все после­дние годы основным местом жизни предпринимателя был любимый им Гур­зуф. Здесь же, согласно завещанию, он и был похоронен в подалтарном склепе гурзуфской церкви. Имение Гурзуф перешло во владение сына Петра Ионовича Сергея Губонина. Вести дорогостоящее заведение оказалось не по силам потомку предпринимателя, и на рубеже веков имение было приобретено «Акционерным обществом курорта Гурзуф» (Третьяков, Бабурин, Голицын, Долгоруков, кн. Оболенский и др.) за 3 млн.200 тыс. руб. (из которых 2 млн. составляли долги прежнего владельца). Новые хозяева, стремясь повысить доходность курорта, сделали ставку на удешевление отдыха в нем. Акционер­ное общество еще менее преуспело в развитии Гурзуфа, чем наследник П. И. Губонина. Современники свидетельствовали, что курорт приходит в упадок. «Гурзуф, — писал «Крымский курьер», — в течение 1903 года буквально влачил существование, стоя на краю гибели: у акционеров, его эксплуатирующих, капиталов налицо вовсе не оказалось, в их среде идет систематический разлад, царит полная бестолковщина и совершенное неумение прийти к дружной регулярной работе». По требованию кредиторов курорт несколь­ко раз выставлялся на торги, с молотка шли вина из губонинских подвалов, наконец его имущество было описано по иску обслуживающего персонала, который в количестве 130 человек длительное время не получал зарплаты и даже бастовал.

В конце концов в 1904 году Гурзуф был по суду уступлен акционерной компанией своим главным кредиторам — наследникам К. И. Волкова, которые поставили своей целью восстановление прежней славы курорта. Новая администрация наладила широкую рекламную деятельность, выпуская большими тиражами брошюры о Гурзуфе, иллюстрированные видами курорта. Эта деятельность, впрочем, также не принесла ощутимого успеха, и в 1910 году у Гурзуфа появились новые хозяева — группа русских капиталистов — Никитин, Шустов, Парфенов и Евстигнеев, которые в очередной раз вознамерились «поставить курорт на должную высоту»...

В 1913 году Гурзуф предлагал услуги 8 благоустроенных гостиниц со 197 номерами, кроме этого, было 17 отдельных дач, сдававшихся посезонно с полной обстановкой. И гостиницы, и дачи были приспособлены для зимнего пребывания. Курорт был телефонизирован и электрифицирован. Судя по рекламным брошюрам, жизнь в гурзуфском курорте была достаточно строго регламентирована, действовали жестко установленные таксы на все услуги. Принимая ежегодно большое количество приезжающих, первый в Крыму правильно устроенный курорт, несмотря на все нестроения, действовал как часы. Этого отнюдь нельзя было сказать о соседней с имением татарской деревне, в которой также останавливались приезжающие, но которая являла собой резкий контраст с имением. «Со стороны приезжей публики, - писала одна из газет, - раздаются усиленные жалобы на крайне антисанитарное состояние гурзуфской татарской деревни и проходящей через нее узкой дороги. Эта дорога и прилегающие к ней дворы загрязнены до чрезвычайности. Тут сплошь и рядом валяются разлагающиеся трупы дохлых собак и кошек. Из домов, лавок и трактиров выливаются помои пря­мо на улицу»91.

Перед Первой мировой войной над гурзуфским парком обра­зовался новый дачный поселок, названный Новым Гурзуфом. «Здесь, - по замечанию одного из путеводителей, — вырос целый ряд красивых дач, которые расположены особняками и окружены садами... на дачах сдаются комнаты от 20-30 руб. в месяц. Там же можно иметь обеды и полный пансион по тем же приблизительно ценам, что и в деревне Гурзуф».