Северо-восточная оконечность Хоккайдо, самого северного острова Японии, называется Сиретоко, что на языке коренных жителей айну значит «край земли». Места здесь ветреные и холодные, в лесах бродят медведи, над морем, выискивая дичь, парят орланы. Народу живет немного: в Хоккайдо самая низкая плотность населения в Японии - 5,63 миллиона человек на 83 000 кв. км. Первые японцы - романтики-идеалисты и отчаянные сорвиголовы, решившие начать жизнь заново, - появились здесь в XIX веке. Хоккайдо - это японский Дикий Запад. Бескрайние просторы, разбросанные на много километров скотоводческие ранчо, горстка туземцев - все это притягивает тех, кому опостылел размеренный уклад жизни больших городов. В студенческие годы Хоккайдо меня мало интересовал. Тогда, в семидесятые, я хотел исследовать «настоящую Японию» - храмы в Наре и Киото, занесенные снегом деревушки в окрестностях Акиты и Аомори, древние города острова Кюсю. О Хоккайдо я знал главным образом из сериала «В Абасири не проживает» с Кеном Такакура в главной роли. Он играет гангстера-якудза, сидящего в знаменитой тюрьме городка Абасири на северном побережье Хоккайдо (в большинстве серий герой бежит из тюрьмы навстречу новым приключениям, но в конце снова оказывается за решеткой).

На северную окраину Японии меня привело прежде всего любопытство. Правда, еще я хотел познакомиться с другом родителей моей жены Мицутакой Ханада: он охотится на медведей, держит пасеку и вообще уже 30 лет живет на севере Хоккайдо. Мы решили стартовать с Абасири. Было начало января, весь остров занесло снегом. Еще в Токио друзья нас предупреждали, что многие дороги могут быть закрыты: зима в Японии хоть и живописна, но для путешествий это не лучшее время. Однако Ханада-сан заверил нас, что у него готово все необходимое, и плохой погоды нам опасаться нечего. Прежде всего мы посетили ставшую музеем тюрьму Абасири, которая, честно признаться, нас разочаровала. Понравилась нам только баня с восковыми фигурами преступников, изукрашенных татуировками. Еще нас угостили отменным напитком - горячим саке с имбирем. В кино тюрьма выглядела куда более интригующей, особенно когда в ее воротах появлялся Кен Такакура. А затем Ханада-сан и его жена Йеко накормили нас потрясающим обедом в «Суши Ясу». Хоккайдо вообще славится свежайшей рыбой, но зто место оказалось исключительным. Мы ели икру краба, устрицы, завернутые в листья магнолии, икру трески, на редкость мясистые головы креветок. В таких заведениях просто необходимо знание японского, да и знакомство с шеф-поваром тоже не помешает - в этом отношении Хоккайдо ничем не отличается от других островов Японии. «Непременно попробуйте вот это, - сказал Ханада-сан, показьшая на нечто белое и воздушное. - Это семя трески, потрясающе вкусно!»

Первую ночь мы должны были провести в Раусу - рыбацкой деревушке к востоку от Абасири. Дорога шла вдоль заснеженных, словно залитых белой глазурью полей, мимо проносились укутанные снегом сосны. Ханада-сан сказал, что медведей мы не увидим - у них зимняя спячка. А в теплое время года туристам советуют носить на шее колокольчики - неожиданная встреча с медведем ничего хорошего не сулит. Мы добрались до гостиницы, приняли горячую серную ванну и переоделись в чистые кимоно. В номере четы Ханада был накрыт стол. Мы уселись на татами, и за ужином, состоявшем из оленины, крабов, сырых гребешков, жареной камбалы и разнообразных овощей с соусом мисо, Ханада-сан поведал нам и о других деликатесах, которыми славится Хоккайдо. Именно здесь, на севере, можно отведать сырое мясо морского льва. (Позже мы его попробовали - оно мягкое, как печень, и пахнет водорослями). Мы запили камбалу восхитительным красным вином, и Ханада-сан решил познакомить нас с местным фольклором. Особенно мне понравилась история о затертом во льдах корабле, чей капитан смог выжить потому, что съел обоих своих матросов. Подробности этой кошмарной истории так и остались невыясненными - капитан был не из разговорчивых. Но ключицу одного из матросов он в качестве оберега всегда носил с собой.

Дороги на Хоккайдо даже зимой оказались вполне проходимыми, так что мрачные предсказания наших друзей из Токио не сбылись. На второй день мы собирались проехать около ста пятидесяти километров: нашей целью был курорт с горячими источниками на озере Акан, окруженном действующими вулканами. По дороге мы наслаждались удивительными пейзажами - видели замерзшие озера и гейзеры, выбрасывающие на снег фонтаны кипящей воды, любовались редчайшими птицами - лебедями-крикунами на озере Куттяро, повстречали красногрудых японских журавлей, исполнявших брачные танцы на болотах у озера Акан (кстати, жареных журавлей в Японии подавали лишь к столу императора). Затем мы вернулись в гостиницу за окном которой вздымался к небу величественный вулкан О-Акан, что значит «Акан-мужчина». На озере Акан было только одно разочарование - построенная на потеху туристам деревушка с сувенирными лавками, где потомки народа айну торгуют дешевыми безделушками и вырезанными из дерева медведями и рыбками. Хорошо еще, что никому из нас не пришло в голову смотреть на пляски, которые айну устраивают для курортников, или фотографироваться с мужчинами и женщинами в национальных костюмах.

С Йеко и Ханада-сан мы попрощались на станции Энгару, где сели на поезд до Саппоро - самого крупного города Хоккайдо. В Саппоро есть что-то скандинавское - все блестящее, современное, все сияет чистотой. Этот город знаменит прежде всего своим замечательным университетом, ледяными скульптурами и ресторанами, где подают японскую лапшу. Лапша появилась в Саппоро в сороковых годах - ее рецепт привезли японские солдаты, вернувшиеся из Китая, и теперь она славится на всю Японию. Одной из самых известных исторических личностей Саппоро стал американец Уильям Смит Кларк. Кларк был ректором Массачусетского сельскохозяйственного колледжа и в 1876 году приехал в Саппоро - преподавать в только что открывшемся местном сельскохозяйственном колледже, из которого впоследствии вырос Университет Хоккайдо. Кларк обучал японских студентов премудростям агрономии, а кроме того проповедовал христианские ценности. Про Уильяма Смита Кларка нам поведал профессор английского языка из Университета Хоккайдо Уильям «Уилли» Джонс. Он рассказал, что однажды наблюдал следующую сцену: студент-японец на коленях молился бронзовому бюсту Кларка, установленному в университетском кампусе. «Богом в Японии стать просто», - заявил Джонс.
На следующее утро, пробираясь по сугробам, мы отправились посмотреть на бюст Кларка, после чего поехали в Хакодате, который был последним пунктом нашего путешествия. Это порт на юге острова, и именно там в XIX веке высадились японцы, решившие освоить Хоккайдо. Город расположен на полуострове у подножия горы Хакодате. Здесь множество зданий, построенных в псевдоколониальном стиле конца позапрошлого века, и самое элегантное из них - резиденция губернатора: деревянный дом, выкрашенный в желтый и серый цвета.

Японские туристы приезжают в Хакодате насладиться «иностранной» атмосферой, чудесными рыбными ресторанами и историческими достопримечательностями. В 1868-1869 годах в течение полугода Хакодате был столицей независимой республики Эзо, основанной романтиками-идеалистами, восставшими против нового правительства Мейдзи. Возглавил мятеж человек по имени Такеаки Еномото. Он изучал морское дело в Нагасаки и в Голландии, а в 1868 году, захватив военный корабль, с двумя тысячами единомышленников отправился в Хакодате. Бастионы форта Горёкаку, где Еномото и его соратники пытались отразить атаку превосходящих сил армии правительства, сохранились до наших дней. Восстание было подавлено, но важность знаний полученных Еномото за годы обучения морскому делу признало даже правительство Японии, и он вскоре был прощен. В парке Горёкаку стоит жуткого вида бетонная сторожевая башня, где полно портретов и бюстов Еномото. Там нас встретила девушка в желто-голубом костюме, белых перчатках, шляпке и на высоких каблуках. Поклонившись в пояс, она высоким, хорошо поставленным голосом пригласила нас в лифт и сообщила нам о том, что мы увидим с башни. Когда лифт остановился, последовал еще один поклон, и рука в перчатке указала на двери. В Японии таких девушек-лифтерш можно встретить повсюду. Каждое движение отработано, каждое слово произносится с заученной, как у актера театра кабуки, интонацией. Эти девушки гордятся тем, как мастерски они изображают одушевленных роботов. Они-то и напомнили мне о другой, конформистской стороне японской жизни, той, что будит в некоторых бунтарский дух, заставляет искать новые земли, где ничто не стесняет их свободу. Кто может сказать, какая из этих Японии настоящая? И конформизм, и бунтарство присутствуют здесь в равной мере. Нужно увидеть и то и другое для того, чтобы понять дух этой страны, и в особенности самого северного из ее островов.

/ Журнал Travel + Leisure

 Вернуться к списку статей