|
Рецензия к фильму "Американская История Икс"
Есть на свете такие люди, обладающие часто весьма незаурядными умственными способностями, адекватность восприятия окружающего мира у которых нарушена, а, порою, и разрушена (может, просто не создана своевременно) напрочь.
Одни считают себя «богоизбранными», «иными», «непонятыми», санкционируя себе «проезд с мигалкой» по дороге шовинизма, мизантропии, самооправдывая неконтакт с человеческим обществом в целом и отдельными его элементами в частности. И характеристика, по которой «человек обыкновенный» «удостаивается» презрения - дело десятое (будь то цвет кожи, социальная принадлежность или умственная недалекость).
Вторые («умницы») ничего подобного о себе не мнят, просто пожинают урожай некогда брошенного неосторожной рукой семя в благодатную почву детских страхов, разочарований, нереализованных надежд и не отпускающих чаяний. Это люди, делающие сознательный выбор, принимающие единственно-верное решение на основании тщательного взвешивания «за» и «против». Будущие «проповедники», блин.
Есть еще третьи - те, что «не волшебники», а «еще только учатся». Юнцы, по воле случая и обстоятельств попавшие под влияние идеологии, затягиваемые все глубже и глубже. Часто безотчетно, не осознавая масштабности влияния полудетского «сейчас» на собственное «завтра». Жизнь последних, обычно, коротка.
Возврат в социальное русло, с установлением разумно-нейтрального контакта с окружающими, «богоизбранных» возможен, думается мне, лишь посредством любви - безоглядной, жертвенной и всепоглощающей. «Не волшебников» - только обструктивным путем, насильственно «выдернув» хомячков из банки экспериментатора. Зато «умница» способен отказаться от своих убеждений только самостоятельно, влекомый прихотью судьбы, решившей за лучшее «попинать» героя. «Когда о твою голову разбивают две табуретки - это очень больно. Но мозги встают на место» - сказал мне однажды один весьма нешёлковый тип, общение с которым тяготило до эпизода с разбитой о «чердак» мебелью (спасибо срочной службе в рядах Российской Армии) любого сколь-нибудь нормального человека.
* * *
Дерек и Дэнни - родные братья. В ретроспективных воспоминаниях младшего Дерек - типичный асоциальный «умница», а, собственно, сам Дэнни показан как мальчик-колокольчик: ясноглазый, открытый, подверженный радикальным, открыто-фашистским взглядам старшего брата. Еще тут есть мама - не авторитет и не помеха для малоуправляемого Дерека, и две сестры, которые введены сценаристом в повествование, видимо, из желания выделить курсивом контраст между семейными «тихими ценностями», женской любовью и разнузданной, жестокой, яростной жизнью братьев.
Начало истории предвещает, в общем, скорый конец чего-нибудь (через выбор: семья или «идея фикс», aka «борьба за идеал») и уж точно кого-нибудь (вот тут-то я рада была бы ошибиться - не судьба).
Трёхлетняя отсидка Дерека за двойное убийство (с особой, надо признать, жестокостью) оборачивается, в силу разных тюремных обстоятельств, той самой «табуреткой», которая вправляет товарищу мозги. Да вот беда, за это время Дэнни оперился и вылетел из дома-гнезда в большой мир, где, ясное дело (с такой-то «родословной»), к рукам его прибрали не католические монашки. Короче, фашизм в семье Виньярдов цветет и воняет теперь уже стараниями «младшенького».
Насильственным путем, с применением огнестрельного оружия в самых мирных целях (угроза, да!), Дерек вытаскивает парня со скиновской вечеринки без возможности возвращения, а путем морально-психологического воздействия - вовремя поведанная история о тюремной жизни, - «прочищает» Дэнни мозги, ибо они есть. Вернувшись домой, по молчаливому согласию, мужчины семьи Виньярд начинают новую жизнь: срывают со стен фашистскую символику и, в буквальном смысле слова, смывают с себя эту мерзость.
Честно говоря, «История Х», не то кино, которое хочется раскладывать на сцены. Оно хорошо как цельное полотно. Однако, сцена в душе (боже-боже, не в тюремном) проняла меня до мурашек. Капли на теле, детские воспоминания, рука на груди, «стирающая» свастику. Ладонь, прикрывающая сердце, что уже «не камень» - без ярости, ненависти и одержимости. Ему нужна защита. Ему придется страдать.
«Этим надо закончить! Пожалуйста!» - поймала я себя на мысли. Сохранили бы нервы зрителям и оставили финал открытым. Нет! «Закольцевание» событий по принципу «откуда ушли, туда и вернулись» пришлось мне не по душе. О цикличности истории человечества и жизни отдельного индивида не слышал только глухой, к чему лишний раз подобные акценты? В подтверждение зрительских предчувствий о ружье, которое, если висит, то всенепременно выстрелит? И не холостыми.
Последний кусок фильма, на мой взгляд, выглядит малоубедительно и в сценарном плане: непонятные обстоятельства, при которых пострадали главный «фашистский бонза» и толстяк; нелепая просьба доктора Свини, обращенная к Дереку; иррациональное, конфликтующее со всеми принципами «вновь обретшего» героя, согласие выполнить эту просьбу (ежу понятно, что в 9 случаях из 10-ти ценой собственной жизни); ну и в заключение - нарушение реалистичной, но без лишнего натурализма (до финального эпизода в школьном туалете), манеры демонстрации насилия.
«Американская история Х» - кино о человеческих мотивациях, о самоопределении, о «расстановке ударений» в прозе собственной жизни. И лишь в следующую очередь о расизме и социальном насилии. Доминошный (черно-белый, черно-желтый, желто-белый) конфликт здесь - лишь призма, лишь «заданные обстоятельства».
Не сопереживать персонажам просто невозможно, потому что не видны в них «актеры в образе». Люди, и только. Единственно «деревянной» мне показалась мамочка в исполнении Беверли Д'Анджело. Поверилось ей всего однажды: «Мне отвратительно, что ты вышел из моего тела!» - фраза, кончено, смачная, но и произнесена была с чувством.
Как это ни смешно, но, на мой взгляд, при великолепной актерской игре, Нортону, не хватает отрицательной харизмы, что, возможно, обусловлено его человеческими качествами. Я вижу стальной внутренний стержень Дерека Виньярда, который не могут сломать ни убийства, ни насилие, ни страдания - сила убеждения и сила мысли редко уступают силе чугунного кулака и уж точно не гибнут от физической боли. Но «сверху» - «мясо» самого Нортона. И не могу отделаться от ощущения недобрутальности: женственные руки, отставленный мизинец (чашку он что ли держал? не помню) и прочие мелкие, но «режущие глаз» детали. Потому-то игру Эдварда Нортона в «Истории Х» я склонна считать предельно-возможной для этого актера: весь Эдвард в Дереке (удивительно, как он не «убил» себя об эту роль), ибо Дерека в Эдварде нет. Великолепное тело, точный образ - все в плюс, но более органичен, а потому обожаем мною все же Нортон-аристократ.
* * *
Имею единственную претензию к создателям «Истории». Фейруза Бэлк. Меня, нежную, охватывало физическое отвращение, когда Дерек и Стейси целовались в кадре. Спасибо, хоть секс у них был в самом начале, и рОжу «девушки Дерека» мы до этого не видели. Голый Нортон, конечно, способен вызвать у меня состояние катарсиса, но не в сочетании с этим крокодилом www.kinopoisk.ru |